Клинок Гармонии

Глава 61: Ловец снов

В то же время, орден «Спектр»:

Смелость — это качество, данное исключительным людям, способным столкнуться с любыми сложностями, даже если не могут с ними совладать. Сострадание — способность сочувствовать другим людям, словно себе самому. Благодетель — это человек, сердце которого исполнено любовью к другим, человек, который заботится о других, не требуя ничего взамен. Страх — это наша защитная реакция в моменты сомнений, делающая нас живыми. Любовь — это нечто, стоящее за гранью, необъяснимое чувство, которое можно лишь испытать, но не объяснить. Свобода — это возможность выбора.

Люди похожи на механизмы, внутри которых живут и таятся одни и те же шестеренки, но все они работают по-разному. У кого-то есть склонность к насилию, другие же бояться раздавить ногой муравья. Кто-то желает всех земных богатств, а кто-то готов жить в бедности. И я все задаюсь вопросом, что же делает нас людьми? Почему одних мы называем людьми с большой буквы, а других клеветаем бесчеловечными, если при рождении все мы одинаковы и один лишь сосуд отличается?

Проживая свою жизнь, человек сталкивается со многими трудностями, делающими его сильнее, и, наоборот, припеваючи удовлетворяет свои прихоти, считая, что ему дозволено все. Что есть добро и что есть зло? Кого мы можем назвать добрыми, а кого злыми? Кого умными, а кого глупыми?

У всех нас есть одна дорога со множеством развилок, и в основе этого пути лежит выбор. Судьба создана для того, чтобы оправдать правильность или неправильность того или иного выбора, и многим становится легче от того, что они во всем винят ее.

Благодаря Ашидо я задумался, чем же являюсь на самом деле. Чего бы я хотел от своей жизни, будь у меня выбор? С самого рождения за меня все решали другие, никто не объяснял мне разницу между тем или этим, пока этот вопрос не стал мучительным. Сейчас я чувствую себя пустым, словно кукла, которой все время дают указания, которой из раза в раз командуют, и такая жизнь мне не нравится.

— Каспер, хватит спать, — послышался голос в тишине. — Самое время просыпаться и уносить ноги, пока еще не слишком поздно.

— Ах, это ты, Морфи, — полусонным голосом проговорил я, протирая заспанные глаза.

— Давай же, отрывайся от кровати и беги, пока они не нашли тебя, — продолжал настойчиво приговаривать Морфей.

— От чего бежать? — опешил я.

— Хватит задавать глупые вопросы, — слегка разозлилась кукла. — Делай то, что я тебе говорю, а иначе нам обоим придется несладко.

— Что происходит? — подумал я. — Что-то случилось.

Резко соскочив с кровати, я принялся одеваться в привычные вещи: черная кофта с капюшоном, короткие шорты и кроссовки тридцать шестого размера, под которыми нелепо скрывались разноцветные полосатые носки.

— Давай быстрее! — вновь заговорил Морфей. — Ты как девка одеваешься!

— Сейчас-сейчас, — отмахивался я, пока наконец не оказался полностью одетым.

Схватив с тумбы близ кровати свою плюшевую игрушку, я тотчас бросился в коридор, взявшись за дверную ручку. Стоило лишь потянуть дверь на себя, как та неожиданного и громко распахнулась, а в лицо ударил резкий запах гари. Как только глаза открылись, я застал перед собой картину того, как на моих глазах пылают длинные красные шторы на окнах. Стоило выйти из комнаты и оглядеться вокруг, как я наконец догадался, что происходит.

— Пожар? — вопросил я, немного испугавшись.

— Видишь, осел! — возмутился Морфи. — А я что тебе говорил? Беги отсюда скорее!

— А как же остальные? — оторопел я.

— Забудь о них, — бесчувственно проскрипел Морфей. — Они нужны были только для твоей безопасности. Хотя я и сам могу тебя защитить, как и всегда защищал. Бросай их и беги.

— Но так ведь нельзя, Морфи! — чуть ли не плача прокричал я. — Они были так добры ко мне! В последний раз я видел такую доброту в клинике доктора Фишера! Разве можно их вот так бросить?

— Они сами тебя бросят, когда решат, что ты им не нужен, — этот плюшевый енот был непробиваем. — Только я был всегда с тобой и всегда буду, Каспер.

В этот момент я находился в глубоких сомнениях. С одной стороны, Морфи был прав и просто хотел уберечь меня от опасности, как всегда делал это, но, с другой стороны, я не мог бросить тех, кто был ко мне так добр все это время. Разве эти люди заслуживают предательства?

В эту секунду в коридоре раздался едва слышный кашель, доносившийся откуда-то со стороны кабинета мастера. Пусть я и не был готов принимать сложных решений, ноги сами потащили тело в ту сторону.

— Что ты творишь? — снова возмутился Морфи. — Я же сказал, что нужно убегать! Почему ты меня не слушаешь?

— Заткнись, Морфи! — оскалил зубы я.

— Ах, так! — обижено фыркнул он. — Ну и справляйся сам со всем! Я не буду тебе помогать!

Сказав это, кукла затихла, словно ничего живого в ней нет. Теперь игрушка со стороны выглядела именно так, как ее видят другие.

— Ну и хрен с тобой! Сам справлюсь!

Добежав до источника звуков, я наткнулся на ослабевшую девушку, прижавшуюся к стене, кашель которой то ли дело разлетался по коридору, словно гром под проливным ливнем. Стоило подойти поближе, как я узнал в ней Наташу, и эта самая девушка была не в самом лучшем состоянии: из-под спортивной кофты через дыры сочилась кровь, стекая на пол. Если бы не кашель, я бы подумал, что она уже мертва.

— Эй! — окликнул ее я. — Тетя Наташа, что с вами случилось?

— К-каспер? — ослабевшим голосом произнесла она. — Что ты тут делаешь? Спрячься где-нибудь, или лучше беги куда подальше от этого места…

— Я не могу так поступить! — прокричал я, после чего постарался зажать одну из ран. — Все будет хорошо!

— Брось это дело, мальчик, — в странной манере усмехнулась Наташа. — Меня уже не спасти, слишком уж много крови я потеряла. Ты очень поможешь мне, если хотя бы сам выживешь, чтобы моя душа после смерти не чувствовала вины за погубленного ребенка.

— Не говорите, вам будет только больнее, — настойчиво продолжал пытаться я, даже не зная основ первой помощи.

— Сюда! — послышались мужские крики со стороны крыла «Б».

Следом за ними в коридоре стали показываться высокие фигуры в черной форме с желтыми полосами. В один миг они нас окружили и наставили оружие, все время о чем-то переговариваясь.

— Мы же не можем убить ребенка? — вопросил один из присутствующих. — Пусть сгорит, так хотя бы не мы будем виноваты!

— Приказ есть приказ, — отстранился другой. — Даже этот ребенок опасен, а нам велено убить каждого в этом здании и спалить все дотла! Огонь!

В эту же секунду прозвучали выстрелы, а следом за ним последовали хрипы и склизкие звуки, подобные тем, какие бывают на кухне во время готовки. Мгновение спустя на пол стали падать тела, один за другим они замертво соприкасались с полом, пока последний из этих людей не оказался там же, где и остальные. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть те же щупальца, которые всегда приходят на помощь, когда мне грозит опасность. Они и в этот раз пришли, а это значит, что Морфи снова соврал, что не будет меня защищать — что с ним поделаешь.

— Каспер, твои глаза, — немного испуганно промямлила Наташа, над телом которой я сидел, но ее лицо сразу же сменилось умиротворенным, а пистолет, который она держала в руках, желая меня защитить, с грохотом упал рядом. — Мне не стоило о тебе беспокоиться, ведь это ты меня защищаешь, а не я тебя.

— Наташа…

— Теперь ты знаешь, что здесь произошло, — с тяжестью вздохнула она. — Гвардейцы как-то нашли нас и решили все тут разнести. Возможно, некоторые еще живы и нуждаются в помощи.

— Я помогу им, — уверенно произнес я.

— Ты спасешь много жизней, и они будут тебе благодарны, как сейчас благодарна я, потому слушай внимательно. Сперва спустись в кабинет Джозефа и помоги ему, затем найди Итачи и Кирея. Постарайся вывести их или спрятать в безопасном месте, а уже потом следуй за остальными.

— Я понял, — кивнул я, будучи готовым уйти, но Наташа ухватилась за кофту.

— Каспер, прошу, передай Ашидо мои последние слова, когда весь этот ужас закончится, — уже более ослабевшим голосом прокряхтела девушка.

— Я слушаю.

— Я была счастлива, работая с тобой, Ашидо, — со слезами на глазах проговорила Наташа. — Теперь иди, Каспер, не думай обо мне.

— Я вас не забуду, Наташа, — напоследок сказал я, после чего бросился к лестнице.

Как все могло так обернуться? Весь этот мир вокруг меня стал бушующим пламенем и разрухой, из-за которой почему-то что-то болит в груди. Неужели меня тронули предсмертные слова Наташи? Все это время я убивал людей, не испытывая никаких эмоций, и даже эти гвардейцы ничего во мне не пробудили, однако смерть одного единственного человека заставила все внутри перевернуться. Что со мной происходит? Неужели именно это испытывают люди, чьи близкие внезапно уходят? Это ли называется скорбью, вслед за которой должны идти слезы?

Как бы там ни было, сейчас от меня зависят жизни других людей из этого ордена, потому нужно поспешить и найти их как можно скорее, а затем разобраться, почему на нас напали и хотят всех убить. С этой мыслью я быстро достиг первого этажа, а затем свернул в сторону кабинета доктора Даяна. Лишь короткие детские ноги подводили в такой ответственный момент.

Стоило подбежать поближе к заветному месту, как вблизи двери показалась лужа крови, ведущая внутрь. Думать о плохом не хотелось, но в этот момент мое сердце замерло. Медленными шагами я поплелся внутрь, ступая в багровое пятно детскими кроссовками, пока перед лицом не показалась ужасающая картина. Посреди комнаты на животе лежало большое тело доктора Даяна, к которому, словно тропа, вел кровавый след через всю комнату. Его спина была залита пятнами того же цвета, по всей ее длине зияли дыры от пуль.

Не веря в происходящее, я рухнул на колени в лужу крови, а по щекам покатились слезы. Если Наташа до этого подавала хоть какие-то признаки жизни, Джозеф лежал неподвижно и бесшумно, отчего с каждой секундой мне становилось все больнее.

— Доктор Даян, — испуганным и дрожащим голосом окликнул его я. — Это же глупая шутка, да? Этого не может быть взаправду…

Сколько бы я его не звал, он лишь молчал и столь же неподвижно лежал на полу. Лишь красный свет от моих глаз освещал это тусклое помещение.

— Он мертв, прими это, — послышался голос Морфея. — Этого не обратишь и ничего с этим не поделаешь. Остается только смириться и жить дальше.

— ЗАТКНИСЬ! — истошно закричал я. — ОН НЕ МЕРТВ!

Морфи был прав, но я до самого конца не хотел верить в происходящее. Поднявшись с колен и кинувшись к телу Джозефа, я всеми силами старался перевернуть его, чтобы взглянуть в это лицо еще хотя бы один раз.

— Очнись же! Пожалуйста! Не притворяйся! — продолжал кричать я, толкая Джозефа, но это было тщетно.

Сколько бы я не пытался, он не хотел вставать. Сколько бы я не просил, он не хотел откликаться. Сколько бы надежд я не вкладывал, все они тут же рушились, словно карточный домик. Как же… больно…

— Пожалуйста, вставай, — жалобным детским голосом умолял я, уткнувшись ему в спину и безостановочно плача, пока в один момент в глаза не бросилось кое-что.