Клинок Гармонии

Глава 1: Бродячая жизнь

Ощущение от внезапного пробуждения оставляло желать лучшего. Распластавшись на земле, я отчетливо слышал свое едва живое сердце, чувствовал, как моя сдавленная дробью диафрагма двигается в своем привычном ритме. В обстановке холодного и влажного воздуха ни одна мельчайшая вибрация внутренних органов не проходит мимо моего внимания, лишь одна деталь не вписывается в общую картину — отсутствие боли, будто бы все, что со мной приключилось не так давно — всего навсего кошмарный сон. То, что так болезненно въелось в мою память совсем не походило на реальные события, но, если вдуматься, железным аргументом в пользу правдоподобности выступает лежащий прямо на краю ливнестока мешок с костями, еле обсохший под лучами нежного утреннего солнца.

Я жив — каким-то чудом пережил прямое попадание дроби в грудь. Действительно, отвратительно застать себя живым, когда уже смирился со смертью, отдав себя на растерзание высшим силам. Ливень унес меня в места с позабытою болью — обратно в мир, населенный такими жестокими и непредсказуемыми созданиями, которых мы привыкли называть людьми. Я все еще помню, как кромсал беззащитных людей на пути к выходу из клиники, думая, что вижу предсмертное послание. В голове не укладывается, как все могло так обернуться, ведь всего за один день я лишился всего: родителей, которые, как я считал, вкладывали в меня хотя бы частичку своей любви; крыши над головой, пусть и в глуши, пусть далеко не в жизнеспособном состоянии — но все же дома.

В потоке беспорядочных мыслей внутри головы невольно всплывали воспоминания о друзьях, но пролить слезы в такой ситуации было бы совсем неуместно, ведь никакого положительного эффекта за этим не последует. Меня разрывает не столько от печали, сколько от осознания, что слезами горе не сотрешь. Все, что мне теперь остается — жить и идти дальше, полагаясь только на себя, хоть я и искренне верю, что кто-то однажды вытянет меня из этой трясины.

Место, где я сейчас нахожусь, довольно тихое: рядом лишь что-то отдаленно напоминающее стоянку, небольшой мост прямо надо мной, а кругом лишь забор, да крутые склоны. Интересно, зачем в Гармонии такое место, специально расчерченное под функционал стоянки? Транспорт ведь в дефиците, не многие могут себе его позволить: металл и пластик идут в производство, топливо государство использует точно не для того, чтобы по дорогам гоняли автолюбители, потому мало у кого в личном владении имеется подобное средство передвижения.

Возвращаясь в реальность, я прокручивал у себя в голове один единственный вопрос — в какой же район меня занесло? За всю свою жизнь я ни разу не выходил за пределы Дрянного района, не считая клиники, однако со всеми остальными был прекрасно знаком — все благодаря интернету. Если обратить внимание на истоки нашего города, то еще в первые годы основания король поделил его на одиннадцать основных частей, семь из которых по сей день являются главными городскими районами, которые расположились вокруг королевского дворца, находящегося в центральном Парадном районе. В одном из таких районов и прошло мое детство, вернее на его границе с Трущобами в отдалении от цивилизации — я знал это место, как свои пять пальцев.

Думая о том, в какой же район меня все-таки занесло, ответ казался очевидным — поскольку ничего незнакомого вокруг не наблюдается, меня закинуло обратно в родные земли, только не в привычное с детства захолустье, а в самую глубь, где даже с перспективы лежачего в канаве паренька все казалось куда приличнее. Пусть в тот день и лил невероятной мощности ливень, меня все равно не могло далеко унести, ибо ливнесток растянулся от подножия островной горы до водоочистной станции в Трущобах, тем самым в общей сложности проходя через несколько районов.

Коль в сердце еще теплится надежда, нужно поскорее выбираться отсюда, несмотря на то, что плана действий у меня нет, как и места, куда бы я мог пойти, где меня бы ждали. Времени отлежаться не было, продолжи я здесь откисать, забивая и без того трещащую голову лишней информацией — это ни к чему бы не привело, потому я нашел в себе силы встать. Энтузиазма действовать не так много, но, если я сейчас сдамся, воля к жизни иссякнет, а пожить ведь хочется: увидеть мир, познать вкус крепкой дружбы, найти свою любовь и, тогда, я, наконец, возможно, достигну обычного человеческого счастья.

С горем пополам я все же смог подняться, чувство неотвратимости и тоски поменялось местами с чувством невероятной легкости, стоило только оборвать корни между моей спиной и твердым бетоном. Не знаю, стоит ли воспринимать мое неведомое воскрешение, как знак проявления какой-то скрытой силы, но других объяснений я найти не могу, потому придется свыкнуться с фактом, что в мире есть место для сверхъестественного.

Поднявшись по склону ливнестока, я вышел на стоянку, которая, очевидно, была пустой, хотя некогда забытая машина старой войны на ней присутствовала, стоя прямо в центре, будто ждала только меня. Ее грубая фактура, утонченные грани, простота использования и эффективное потребление энергии в совокупности делали из нее самый величайший из всех возможных видов наземного транспорта — велосипед. Да, это самый обычный велосипед с корзиной, такой и у меня был, правда, куда меньших размеров. Стоило глянуть внутрь решетчатой емкости, в ней обнаружились неожиданные подарки: какие-то шмотки, на новые не особо были похожи. Хозяин велика, вероятно, собирался отвезти их каким-нибудь родственникам, или чего хуже, на продажу, а это значит, что ему не будет обидно, если я их «одолжу».

Я прямо на стоянке сбросил с себя мокрый костюм пациента, больше похожий на комбинацию смирительной рубашки со штанами грузчика, после чего нацепил на себя обновки: черное худи размером чуть больше привычного — не стесняет и не висит, можно сказать, в самый раз, как и вполне стильные штаны того же цвета, которые до войны назывались как-то по-другому, но сейчас их кличут никак иначе, как «змееныши». Для закрепления образа я забрал и кроссовки, только, вот, жаль, что носков не нашлось. Повезло, что я не брезгливый — к одежде не придираюсь: ношу то, что на теле сидит, что глаза не мозолит, а как это выглядит, меня не особо волнует, тем более, что эта одежда неплохо на мне смотрится, даже будучи мятой из-за предшествующего ей состояния скрученного в колбаску комка ткани.

Достигнув удовлетворения образом, я покинул стоянку, не тронув велосипед из-за своей неготовности воровать, после чего направился навстречу неизведанному. Возможно, поплутав некоторое время по улицам, я найду способ выкрутиться из своего положения, пока еще есть время.

***

Пусть я и был воодушевлен и замотивирован на подвиги во имя себя, вся эта мотивация неведомым образом утекла вместе с осознанием того, что прошло уже три дня — теперь меня точно можно было назвать самым настоящим бомжом. Пока я бесцельно бродил по Дрянному району среди всего этого простого люда нижней прослойки, на улицах нередко встречались плакаты с моим лицом, при чем фото на них было ужасным. Я все еще помню тот день, когда доктор Колден делал этот снимок, я тогда поспал не больше двух часов из-за того, что всю ночь наблюдал за невероятными движениями величайшего киберспортсмена планеты — Антона Эиреала. К моменту, когда заявился доктор и заставил позировать, мое лицо было похоже на полуфабрикат: грязное, сонное и недовольное. Мольбы о том, чтобы нигде и никогда это фото не использовалось, видимо, прошли мимо ушей, вследствие чего теперь каждый человек в городе может его увидеть.

Меня искали, отличительными приметами были красные глаза и черные волнистые волосы, что было и против меня, и за. Все потому, что я мог скрыться под капюшоном, как это делают многие замкнутые в себе люди, либо те, кто не успел высушить голову перед работой. Других примет, способных помочь меня опознать, на плакатах не было. Знакомых у меня нет, потому никто не поможет поисковому отряду гвардии на меня выйти, а в реалиях микрорайона с высокой плотностью населения в Дрянном районе найти меня, все равно, что иглу в стоге сена — я спокойно сливаюсь с толпой, грязь по всему телу добавляет убедительности.

Условий, играющих на руку, очень много, но этого недостаточно, ведь совокупность узких улиц, трехэтажных домов, тусклого свечения и вечного присутствия пьяниц на свежем воздухе не позволяла найти никакого временного жилья. Любые свободные нежилые помещения занимали бандиты и наркоманы, которых я бы не смог выставить на улицу, поскольку такого хулигана люди попросту заложат, потому из-за факта неотвратимости в обстановке безвыходной ситуации я вынужден ночевать под открытым небом.

Такой образ жизни вымотал уже за три дня, нужны были хоть какие-то деньги, без них было никуда — пустым кошельком голод не одолеешь. Я не нашел ничего лучше, чем шляться по улицам и спрашивать у каждого прохожего, похожего на бандита, где можно заработать хотя бы на еду — должно же быть такое место, где лишние руки не помешают. Любой другой человек, будучи таким же замкнутым интровертом, как я, позабудет о своих принципах в первый же голодный вечер, познав на своей шкуре всю силу денег.

В этот день я опросил многих, но в большинстве случаев за вопросом следовал пинок в живот или удар по морде, лишь иногда я мог отделаться простой словесной перепалкой. Множество раз за просьбой о помощи следовал отказ, будто все здесь таких каждый день видят — что за невезение. Пусть результата мои попытки выкрутиться не давали, но я продолжал верить в лучшее, ссылаясь на одну народную мудрость: «Если долго-долго мучиться, что-нибудь получится».

Уже изрядно замучившись, будучи практически сломленным, я подошел к очередной группе мужчин, которые все так же были больше похожи на бандитов и немного выделялись из массы простых граждан. Стоило комку грязи заговорить, все присутствующие тут же обратили на меня внимание — как приятно.

— Подскажите, — едва слышно произнес я, сглотнув слюну, — вам не нужен работник?

— Деньги нужны? — один из стоящих взял на себя инициативу заговорить со мной.

— Да, хотя бы на еду, — вздохнул я.

— Жить-то есть где? — продолжил опрос лысый мужчина в кожаной жилетке поверх голого торса.

— Нет, — опроверг я, — на улице приходится ночевать.

— Слушай, мелочь, — вклинился другой мужчина, — тебе не у кого больше помощи просить? Чего ты до нас докопался-то? Иди лесом с такими вопро…

Он замолчал в тот момент, когда лысый мужчина жестом приказал ему заткнуться. Вот, значит, какой вес в этом мире имеет авторитет.

— Ты же знаешь, что твое лицо светится на плакатах о розыске, дружок? — спросил у меня все тот же лысый мужчина, имя которого мне неизвестно.

В этот момент мои зрачки сузились, сердце забилось немного быстрее, я почувствовал, что ситуация накаляется, а мой спонтанный стресс тихо перерастает в панику. Эти люди могли бы просто сдать меня, получив за свой поступок кучу денег, ведь за мою голову пообещали немалую сумму — легкая нажива для бандитов.

— Лицо попроще сделай, все свои, — с усмешкой обнадежил лысый мужик, — нам выгоднее иметь сильного союзника, нежели сильного врага. Раз уж твое лицо на каждом углу висит, значит, есть за что отлавливать.