Клинок Гармонии

Недолго думая, Ашидо принялся воплощать тоже самое, выпуская красные дуги следом за каждым взмахом «Нами», но они были в разы опаснее, чем те, которыми пытался поразить юношу Эдвард, ведь сила «Калейдоскопа» заметно улучшала плотность энтропиума, вложенную в каждый удар. Поле дуэли залилось бесконечными прицельными красными дугами с обоих сторон, и только сейчас можно было заметить схожесть между враждующими: они оба, сгорая от незримой обычному человеку ненависти, старались бороться за свои жизни и мечты. Лишь непроглядный красный свет от частичек энтропиума, собравшегося воедино, мог в полной мере передать всю бурю эмоций внутри, и эта картина по-настоящему вселяла ужас в сердца зрителей — и не только видом.

В какой-то момент дуги вылетали за пределы кольца и врезались сначала в землю, трупы и камни, а затем и в обездвиженных способностью Аой людей, что вынудило девушку ослабить хватку для того, чтобы беззащитные бойцы могли отбежать подальше от происходящего ужаса. Бой повлиял на их умы весьма удачно, и некогда враждующие стороны сплотились под действием мысли о собственном выживании. Никто более не думал о том, чтобы навредить другому, никто не следовал прежним приказам и не стремился никому ничего доказать — все просто бежали прочь, освобождая место кровожадным дуэлянтам. Вышедшие из зоны поражения невольно замирали на месте и продолжали наблюдать за тем, как сильнейшие люди Гармонии сражаются насмерть, и все прекрасно понимали, что победитель будет только один, и именно он ознаменует победу своей стороны.

Эдвард какое-то время продолжал натиск, пока Ашидо не смог нащупать почву для ответного наступления, что вскоре привело к возобновлению ближнего боя на мечах. Переполненные энергией энтропитные лезвия сталкивались друг с другом ежесекундно, не уступая друг другу ни на момент. Никто не мог поразить противника, но оба продолжали яростно биться, не желая уступать, и можно было отметить то, как ловко оба подстраивались под каждую ситуацию. Эдвард прибегал даже к смене формы меча в критические моменты, хотя ему было легче парировать чуть более медленную «Нами», которая, будучи в чехле «Калейдоскопа», прибавилась в весе, что вынуждало Ашидо ответственнее подходить к каждому последующему движению. Паучьи лапы нередко мелькали в процессе сражения, светясь даже внутри облаков поднятой от разрушений пыли, а вместе с ними на фоне нередко светились те же конечности Ашидо, и в неразберихе плотной завесы было тяжело отличить их друг от друга.

Не исключалась и телепортация, предсказать которую друг у друга могли только эти двое, но никак не наблюдатели, хотя появлялась она реже, чем все остальное — в основном в качестве пути отхода или смены позиции, а также для быстрого возвращения в бой. В этом бою первое попадание означало смерть для подставившегося, потому за минуту непрерывных взмахов и обманных маневров ни один из них так и не настиг противника, словно эти двое играли на выносливость, которая Эдварду давалась тяжелее. Почему так? Резонный вопрос всегда требует подробного ответа, и один такой объясняется тем, как умело Ашидо контролирует свое дыхание, заполняя каждый уголок тела кислородом и энтропиумом, что помогает поддерживать тонус мышц и расширять их возможности, в то время как сбивчивое дыхание Айса вынуждает его тело поддаваться напору, все больше расширяя пропасть между шансами на победу, что значит — конец уже близок.

В какой-то момент во время очередного отступления Ашидо внезапно кинул свой меч навстречу Эдварду, и этот ход так ошеломил врага, что тот впервые за весь ход боя задумался не над тем, что делать дальше, а почему его оппонент принял именно такое решение. Потерять оружие из рук означало остаться безоружным, и это было бы обосновано в том случае, если бы «Калейдоскоп» был частью «Нами», а не отдельным творением, ведь так Ашидо мог бы расщепить меч вне зависимости от результата броска, вернув его себе в руки. У Эдварда было лишь мгновение на то, чтобы полностью проанализировать ход, и он мог бы разгадать его причину, будь на то больше времени, однако в реалиях такого сложного боя решение пришлось принимать на ходу, и генерал решил для себя, что разумнее всего будет отбить меч в сторону и понаблюдать за дальнейшими действиями, не ослабляя бдительности, чтобы иметь возможность внезапно напасть.

Подставляться не хотелось, и отступать в сторону тоже казалось глупой идеей, потому Эдвард, недолго думая, уже подготовился было отбросить меч в сторону, но внезапно осознал, что этого делать не стоит, и произошло это за какие-то ничтожные мгновения до соприкосновения. В голову пришла мысль о том, что победителя определяет «Калейдоскоп», потому Эдвард, пользуясь тем мгновением осознанности, которое вовремя представилось, расщепил «Кё» и изогнулся полубоком, поймав меч прямо на лету, и именно это решение поставило точку в бою. Только когда «Калейдоскоп» оказался в руках Эдварда, вместо радости за перехваченное преимущество тот испытал резкий прилив страха, видя, что внутри «чехла» не было «Нами», а это означало, что бросок с самого начала не был нацелен на поражение врага.

В секундной тишине раздался звук всколыхнувшегося ветра, и тело Эдварда внезапно испытало на себе странное чувство, мешающее ногам пошевелиться. Ашидо нигде не было видно, но его застывшее присутствие хорошо ощущалось за спиной, и только после жалкой попытки генерала обернуться, пришло осознание произошедшего. Как только его голова повернулась назад, послышался хлипкий звук, и тело само собой устремилось к земле, соскальзывая по тому, что раньше было ногами. Уже падая, Эдвард понял, что то странное чувство было моментом полного отделения его верхней части тела от нижней, что вызвал невероятно быстрый, сильный и неожиданный взмах меча. О последующей регенерации и возвращении в бой не могло быть и речи, ведь даже не будь она заблокирована более плотным энтропиумом «гармоники» Ашидо, соединить две части тела воедино не представлялось возможным, а на восстановление с нуля ушло бы так много времени, что он успел бы без особого труда добить своего врага — безоговорочная победа.

В тот момент сам Ашидо, секундой ранее подобравшийся с помощью телепортации за спину противнику и нанеся ему смертельный удар размашистой атакой, перерубившей всю плоть и позвоночник, не встретив никакого сопротивления, минуя мягкие внутренние органы, застыл в одном положении, глядя на отражение собственных глаз на залитом кровью сияющем под светом солнца энтропите.

— Все верно, — не отрывая взгляда от лезвия, протянул Ашидо, — это и есть настоящий я. Ни благодетель, ни спаситель Гармонии, ни признанный лидер, а всего лишь убийца.

Глядя в собственные переполненные ненавистью и подступившейся горечью красные глаза, он видел в отражении лишь убийцу — такого же обычного, как и любой другой человек, точно такого же, как и те, кого приходилось осуждать. Залитое кровью и кусками плоти лицо, утонувшие по локоть в крови руки и ненавистный взгляд в отражении напомнили Ашидо о том, кем он всегда был и от кого всегда хотел убежать, и осознание своего естества в миг разрушило все его представление о себе и том будущем, за которое он боролся.

— Посмотри на себя, Ашидо, — говорил он сам себе в голове. — Ты всего лишь убийца. Обычный монстр, запертый в темнице собственного сознания, который всю свою жизнь убегал от самого себя и скрывался под маской кого-то другого. Почему же только пройдя весь этот путь бесконечной лжи и кровопролития, ты готов признать, что всю жизнь был эгоистом, пытавшимся унять собственную жажду крови? Зачем ты внушил себе идеал сражения за свободу, если только и делал, что пытался оправданно выпустить поселившегося в сердце демона, что изо дня в день только кричал, желая вырваться наружу? Разве ты был честен с собой, когда силой внушил себе всю эту чушь о великой цели и недостижимой мечте жить по своим правилам и быть свободным? Ты всегда был свободным, Ашидо, у тебя всегда был выбор и право прожить жизнь так, как самому того хочется, но ради чего ты пошел на такие крайности? Ради чего ты потерял столько друзей? Ты правда верил, что поступаешь правильно и делаешь мир лучше, убивая плохих парней, параллельно добавляя в эти разрушения частичку и от себя, а не уменьшая ущерба? Вся эта борьба строилась на эгоистичном желании жить, чувствовать себя кем-то своим в мире чужих, а двигателем всего этого стала неподдельная ненависть и животная ярость, которые и сделали тебя тем, кто ты есть. Ты презирал самого себя и продолжаешь делать это до сих пор, выискивая козлов отпущения, на которых можно выместить злобу, лишь бы временно успокоить шаткое внутреннее нутро. Сначала это были родители, потом Хандзо, Стивен, Бартон и Камыш, а в конечном итоге порочный круг закрыл Эдвард. Он был очередной преградой, которая должна была заставлять тебя двигаться вперед, но что ты будешь делать, когда больше некого будет в чем-то винить?

Соскалив от ярости зубы, Ашидо со всей силы ударил обоими кулаками в землю, склонившись к ней и застыв так, что все тело задрожало, испытав на себе волну необъяснимой душевной боли, что заставляла безнадежно пялиться на собственные окровавленные руки, сжимающие куски грязной и оскверненной земли, пока рядом навязчиво, и, словно насмехаясь над судьбой юноши, лежала катана, служившая ему сначала клинком, а ныне указывая на то, кем он стал.

— Ашидо, — раздалось слабое кряхтение.

Это на секунду привело парня в чувства, и он мгновенно подскочил с места, схватившись за «Нами», а после встал над недвижимым телом Эдварда, или, скорее, над тем, что от него осталось, тыкая лезвием по направлению к лицу. Ашидо в тот момент выглядел испуганным и пребывающим в непонимании, что ему делать дальше.

— Как тебе на вкус победа? — с ухмылкой протянул Эдвард. — Наверное, горд собой и радуешься, что смог достичь цели, навстречу которой так долго и упорно шел.

— НЕТ! — внезапно вспылил Ашидо, но сразу после затих, не понимая, почему это вырвалось из его уст.

— Ты выглядишь растерянным, — подметил Айс.

— Знаешь, Эдвард, — после недолгой паузы, немного собравшись с мыслями, но не утратив горького тона, заговорил Такаги, — ты был прав, когда говорил, что мы не такие уж и разные.

— Хех, правда? — небрежно усмехнулся Эдвард.

— Я смог победить только потому, что мной с самого начала двигала ненависть, которая заставляла двигаться вперед, но только сейчас я задумался о правильности того, через что пришлось пройти. Разве ты не сражался против Гармонии по той же причине? Неужели и ты был тем, кого ненависть заставила встать на этот ошибочный путь?

— Ошибочный, хах, — снова выдал нелепый смешок генерал. — Я готов согласиться с его ошибочностью, ведь если бы я правильно избрал свой путь, то сейчас ни за что не проиграл бы. Что до тебя, то тут я не в праве судить, ведь не проигравший судит победителя, а победитель проигравшего.

— Хочешь сказать, что именно правильный выбор помог мне победить в этом бою? — сомневаясь в себе по всем фронтам, промямлил Ашидо.

— Кто знает, — отстраненно повел бровями Эдвард. — Мне уже нет смысла кому-то что-то доказывать, потому что я потерпел поражение на финишной прямой к осуществлению своей мечты. Я, как и ты, просто хотел почувствовать себя кем-то в этом беспощадном мире кровожадных людей, готовых любого продать за какие-то ничтожные мелочи, способные удовлетворить жалкое эго, но в конечном итоге сам уподобился им.