История, записанная на лепестках лотоса

2. Где в мифе история.

На первый взгляд эти три истории мало связаны между собой. Героем первой притчи является отшельник Таркшья Ариштанеми, второй — Атри, Гаутама, Кашьяпа и Санаткумара, а третьей — отшельник Таркшья и Сарасвати. Для всех их дхарма — абсолютный приоритет! И опять же нет смысла видеть в дхарме только закон и справедливость в современном светском смысле этих слов. В теократическом обществе все светские понятия и нормы облечены в религиозные одежды. В таком контексте дхарма — это правила прославления богов и проведения жертвоприношений, но не только. Дхарма — это еще и правила поведения в обществе, существующем исключительно по милости и волеизъявлению богов, а они, естественно, провозглашаются в ходе жертвоприношений, совершаемых жрецами-брахманами, в силу чего сословие брахманов становится главным в общественной иерархии. Но кроме этого дхарма — это еще и общие принципы построения внутреннего, духовного мира каждого отдельного человека, принципы, возвышающие человека не только над бессловесными тварями, но и над людьми, не признающими эти принципы. Но все эти правила, законы и принципы, в совокупности и составляющие дхарму, создаются, толкуются, совершенствуются и излагаются непосвященным только брахманами. Поэтому-то брахманы так часто и подолгу спорят о дхарме, обсуждают дхарму, обучают дхарме и даже почтительно учатся дхарме у признанных великих знатоков дхармы. Дхарма — их жизнь, их источник существования и содержание сознания. Дхарма и связывает эти три совершенно разные по сюжетам притчи.

В первой притче сын отшельника Таркшьи Ариштанеми убит нечаянно во время охоты царевича из рода Хайхаев. Это «традиционная ошибка» царей, она часто встречается в самых различных легендах Махабхараты. Она вынуждает жить царей и кшатриев с чувством вины перед брахманами. Но реакция отшельника на убийство его сына совершенно неожиданная. Вместо обыденного проклятия, произносимого обиженным брахманом, следует оживление («воскрешение») сына и прощение царя. Почти евангельская притча. Но почему отец убитого не мстит, не налагает какое-нибудь проклятие? Видимо, во-первых, потому, что сын был ранен, но не умер, поэтому «воскрешение» не вызвало затруднений. А во-вторых, простив царевича, Таркшья Ариштанеми обрел в его лице и его родственников своих новых поклонников и, возможно, последователей. Вывод прост: увеличивая ряды своих сторонников за счет потенциальных врагов, можно намного быстрее и эффективнее создать численный, да и качественный перевес над силами политических противников, чем путем пропаганды среди колеблющихся и нерешительных. Это намного более умная политика, чем рассылка проклятий среди всех, кто имел несчастье чем-то задеть или обидеть брахманов. Последний образ действий может лишь умножить число врагов. Традиционное проклятие, по мнению Таркшьи Ариштанеми, может вызвать только страх. И неизвестно еще как на него отреагирует человек. А вот прощение может врага превратить в сторонника. И это гораздо выгоднее, чем унижение противника.

Без каких-либо вопросов со стороны слушателей, без какого-либо пояснения Маркандея переходит ко второй притче, словно продолжая начатую в первой притче тему (величие духа дваждырожденных).

Намерение Атри отправиться в лес, видимо, вызвано неумением или нежеланием жить среди людей. Но его прагматичная жена быстро объяснила ему, что отцу следовало бы подумать и о сыновьях, а уж потом о добродетелях, лесной или загробной жизни.

И действительно, уменьшив круг своих обязанностей, легко можно убедить себя в том, что ты становишься совершенным. Но, выйдя из леса, так же быстро можно понять насколько несовершенен наш мир.

Жена Атри любила своих детей больше, чем добродетельную жизнь в лесу. Атри уступил жене, хотя и высказал опасения, что при дворе царя Вайньи уже живут брахманы, которым он не нравится, то есть, попросту говоря, конкуренты. Тем не менее, Атри пошел к Вайнье и стал там беззастенчиво и открыто льстить царю, чем вызвал неодобрение у ортодоксальных брахманов. На этот момент Атри никак не меньше сорока лет, а Гаутама явно моложе. Но, несмотря на возраст, Гаутама, несомненно, теоретически более подготовлен, чем Атри, и прямо обвиняет того в некомпетентности, более того, в глупости.

Между ними разгорелся спор, в любой момент готовый превратиться в скандал. Неожиданно к ним приблизился Кашьяпа — «знаток всех дхарм» и спросил, в чем дело. Гаутама, обращаясь к брахманам, сказал, что он не верит, что Вайнья является вершителем судеб (то есть, Гаутама не верит, что Вайнья — царь). Таким образом, он сомневается в праве Вайньи повелевать. Остается непонятным, что делает Гаутама при дворе Вайньи, если он так резко критикует его. Вайнья, по всей очевидности, не очень-то верит в богов. Он сомневается. Колеблется. Гаутаме хотелось бы, чтобы Вайнья признал власть брахманов над ним уже сейчас. Но, видимо, еще время не приспело...

Взаимно парадоксальная ситуация. Не услышав по этому поводу мнения «добродетельного Кашьяпы, знатока всех дхарм», присутствующие брахманы обращаются «к знатоку дхармы Санаткумаре». По мнению Санаткумары восхвалять царя следует в тех же выражениях, что и богов, и мудрецов. Кто лучше льстит царю, тот и побеждает в споре. Неужто Кашьяпа — «знаток всех дхарм» знает дхарму хуже просто «знатока дхармы» Санаткумары? Противоречие легко устраняется, если принять, что Кашьяпа и Санаткумара — одно и то же лицо. Довольны все: царь — потому что его хвалят, Атри — потому что его одаряют, сыновья Атри — потому что получают дары, жена Атри — потому что довольны дети и в дом пришел достаток. Брахманы тоже довольны — царь приобщился к вере, и в следующий раз будет их очередь льстить царю и получать за это дары. Недоволен один Гаутама — нельзя критиковать царя за недостаточную веру, а надо всегда льстить ему. Вывод: лестью можно тоже увеличивать число своих влиятельных сторонников.

Без всякого вопроса Маркандея возвращается к отшельнику Таркшье (но, по логике Маркандеи, здесь есть прямая связь). Очевидно, что этот отшельник и Таркшья Ариштанеми один и тот же человек. Теперь наш мудрец советуется с богиней мудрости Сарасвати. И для него вопрос вопросов, как наиболее ревностно исполнять дхарму. Мудрая женщина советует ни в коем случае не сходить с тропы жертвоприношений. Чем больше их, тем лучше. Ручейки образуют реки. Боги будут накормлены, цари удовлетворены. Надо полагать, что Сарасвати для Таркшьи является просто мудростью, его внутренним голосом. Вывод третий: жертвующие мудрее не приносящих жертв. Или по пословице, дареному коню в зубы не смотрят. Чего вы хотите еще, брахманы? Ведь вам дают богатство добровольно, всего лишь за похвалу.

Если вникнуть в суть происходящего, то станет понятным, что Таркшья Ариштанеми (Таркшья), Кашьяпа и Санаткумара одно и то же лицо. Каждый из них описан как знаток дхармы, все три являются главными действующими лицами трех притч о гибком применении дхармы, сообразуясь с местом, временем и лицом. Прекрасная иллюстрация того, как можно приобрести выгоду, всего лишь тонко понимая, как следует гибко применять дхарму, действуя сообразно ситуации.

Рассмотрим термин «Санаткумара» (sanatkumara). Это сложное слово, состоящее из двух частей (санат и кумара), первое означает «вечный», второе — «дитя, молодой, юный». Таким образом, «Санаткумара» — юный наследник, остающийся в этом состоянии неопределенно долгое время, например, из-за того, что нет страны и престола, который он должен был занять. Кашьяпа — внук Брахмы, и, следовательно, должен наследовать власть на востоке Индии. Но страна завоевана кочевниками, шаками.

Не удивительно, что рассматривать политическую ситуацию Маркандея начинает с Кашьяпы. Он — главный претендент на открывшуюся вакансию. Но, как покажет Маркандея, не единственный.

Эпизод 28. Ману — предок Кашьяпы.