История, записанная на лепестках лотоса

2. Где в мифе история.

Что же представляет из себя видение Маркандеи: метафизику и метаисторию, безусловную выдумку, или скрывает какую-то реальность? Что поняли пандавы из этих речей? Диапазон видения почти не имеет аналога в философской и религиозной литературе: от сотворения мира до его конца.

Можно поставить и ряд иных вопросов: на что направлены эти речи, для чего мудрец рассказывает о своих мистических переживаниях пандавам, почему он последовательно проводит тождественность между непостижимым принципом Абсолюта (Нараяны) и реальным родственником пандавов Джанарданой? Может ли отдельный живой человек вместить в себя бесконечность? Как отразится на его поведении и поступках подобная беспредельность?

Как вообще согласуются вопросы Юдхиштхиры и ответы Маркандеи? Почему Юдхиштхира спрашивает об одном, а Маркандея отвечает на совершенно другую тему? Это напоминает разговор глухого с глухим. В самом ли деле Юдхиштхиру интересовали философские проблемы: метафизика, онтология, эсхатология, мораль?

Но в чем же суть метафизики Маркандеи? Фактически она является продуктом мышления Джанарданы, ведь, по признанию мудреца, именно он наградил отшельника даром памяти о югах, о путешествии во чреве Нараяны, о видении начала и конца света... И в самом деле, в многочисленных шлоках есть почти точные совпадения с «Бхагавадгитой» и «Анугитой», авторство которых принадлежит Бхагавану.

В самом начале Маркандея говорит, что старше его только Брахма. Еще более загадочными его слова становятся, когда он говорит, что хотя он почитает Самосущего, но сейчас будет вести речь о Нараяне. Он поведет эту речь так, что присутствующие отныне станут почитать только Нараяну и прочие его лики: Джанардану, Мадхусудану, Кришну...

Полный цикл юг, по словам мудреца, двенадцать тысяч лет. Исходя из этих слов, становится понятным, что Маркандея был свидетелем окончания Калиюги, то есть жил двенадцать тысяч лет тому назад. Слушателям предлагается только верить словам мудреца, ведь доказательств никаких не приведено. А Юдхиштхире даже не следует сомневаться, потому что это повредит его дхарме. Но как быть Внимательному Читателю? Ведь всякому человеку, желающему сохранить независимость и свободу мышления, для которого дхармой является честность, а не послушание, просто необходимо отнестись критически к этим словам. Неплохо бы было, чтобы Маркандея и Брахма явили себя и в наше время... Что для них три тысячи лет, если они проходят через много юг? Слова Маркандеи — это безусловное несоответствие с действительностью, а проще говоря ложь. Обратимся к отдельным деталям его откровения.

Многолетняя засуха и грандиозные ливни представляют собой просто гиперболу ежегодных сухого и влажного сезонов в Индии. Конечно, это очень характерная и поразительная закономерность муссонного климата в Индии, но отнюдь не мировая катастрофа. Об апокалипсисе любят говорить не астрономы, физики, математики, а пророки. Младенец на баньяне должен поразить слушателей столь необыкновенным фактом, как малое вмещает большое. Это усмирит душу слушателей. Правда может возмутить ум, но кто здесь хочет думать?

Маркандея видит индийские реки, индийские горы, индийских богов, есть упоминания о всех реках, горах и богах мира, но один факт, что он не называет по имени горы и реки других континентов, опровергает слова самого Маркандеи. Кажется, он не путешествовал по другим странам, не знаком с историей других народов...

Попав внутрь младенца, Маркандея по законам природы должен был быть просто ...переваренным и покинуть его тело обычным естественным путем, но младенец дарует ему милость быть выплюнутым изо рта сто лет спустя! Заключенный в чреве обретает свободу! Теперь он готов стать пророком.

Извергнув из себя мудреца, бог, принявший облик младенца, устами Маркандеи начал утверждать, что он, Нараяна, и есть первопричина бытия. Более того, все боги — это проявление его многообразного вида, фактически они заключены в нем, они лишь его проявления... Из этого вытекает, что нет смысла в поклонении остальным богам, надо поклоняться только одному Нараяне. Тем самым становится очевидным, что, заключая их в себе на метафизическом уровне, Нараяна исключает их как реально действующих лиц в истории. В них нет смысла. Он не отрицает их, но умаляет, они всего лишь его проявления. Он может бесконечно видоизменять себя, но ничего не изменится. Он — причина бытия! А ведь Юдхиштхира, задавая вопрос Маркандее, предполагал, что последний поклоняется Брахме, и что Брахма — первопричина всего. Какая ошибка! Настоящий предмет поклонения Маркандеи только и именно Нараяна. Теперь это стало понятным и Юдхиштхире. О Брахме можно забыть.

Нараяна утверждает, что он борется с беззаконием и за справедливость. Но какая странная это борьба! Ведь в одном предложении он утверждает, что ракшасы и дайтьи появляются в этом мире обычным естественным путем, как все живые существа, а уже в следующем что и богов, и людей, и ракшасов Нараяна создает сам. Чтобы потом их уничтожить! Это и есть творчество? Пока люди будут пытаться установить причинно-следственную связь этих алогизмов, Нараяна, не стесняясь, объявит, что никто не может постичь его божественную природу и выскажет еще десяток противоречий. Пусть люди бесполезно тратят время над очевидными несообразностями, ему нужно это время, чтобы действовать. Ведь именно он вращает колесо Времени, не имеющее формы. Именно он создает эту форму! Ему надлежит действовать, чтобы создать новый порядок вещей — свою вселенную. Творцу следует быть Повелителем!

Нараяна приступает к умалению прямого конкурента — Брахмы. Самосущий ведь часть его, всего лишь. Блеф бога-младенца принимает все новые формы. Зачем нужен этот Брахма, если он спит большую часть времени? Нараяну можно постичь только если он сам открывается людям. Этакий бог-загадка, говорящий о себе, что он загадка, а в действительности не являющийся ею. Вроде и есть Брахма, вроде он и Прародитель вселенной, но в действительности он просто соня, и даже когда просыпается, мир творит он — Нараяна! Зачем тогда просыпается Брахма? Но сидящие у костра не задаются этим вопросом. Мысль тонет в потоке слов!

Объявив себя сверх-божеством, Нараяна, устами Маркандеи тут же провозглашает его в качестве единственного и абсолютного авторитета. Счастье пандавов целиком зависит от исполнения ими решений сидящего у костра Джанарданы. Абсолютное безличное божество — Нараяна, усилиями Маркандеи превратилось в живого конкретного человека — Джанардану, который в свою очередь, всегда готов отдать очередное распоряжение.

Описывая страхи, ужасы и заблуждения Кали-юги, Маркандея готовит почву для будущей власти брахманов. Враги будут повержены. Именно Кришне-Джанардане уготована роль будущего спасителя. Речи Маркандеи заключают в себе прежде всего политический смысл, который, благодаря многочисленным переработкам, обрел со временем и философский, и метафизический, и эсхатологический. Пандавы должны признать именно Кришну своим единственным руководителем. В контексте ранее происшедших событий это следует понимать так. На Гандхамадане пандавам не удалось убрать Куберу только потому, что ими руководил Вьяса. Кубера (и Кашьяпа) никогда не поверят братьям. Об этом убедительно свидетельствует эпизод встречи с удавом в пещере Бхимы. Единственный надежный и успешный союзник и наставник для них только Кришна.

Вот что надлежит усвоить им из уроков Маркандеи.

Эпизод 30. Род Икшваку и Кришна.