Через розовые очки

11

Фельдшера Макара Ивановича, которого все в округе называли "Ветеринар", кличка у него была такая, Флор привез через час. Врача Надежду Ивановну на этот раз доставить в Верхний Стан не удалось. Вечером она праздновала свое сорокалетие и теперь находилась в полной отключке. На этом же банкете находилась в полном составе и кашинская милиция, поэтому заезжать за опером Зыкиным тоже не имело смысла.

Но если бы опер и не назюзюкался в стельку, ему все равно было не суждено попасть в эту ночь в Верхний Стан, потому что Флор о нем просто не вспомнил. Не до того было. Одно дело, когда неведомый труп в деревне нашли, и совсем другое, когда Льва ранили в левую сторону груди. Там же сердце! Врач нужен, а не мент. Фрол даже мысленно запрещал себе говорить слово "убили", хотя на первый взгляд оно так и выходило. Удивительно, если он вообще еще жив.

Левушка был не только жив, но и в сознании. Он сидел в том же кресле, прикрытый пледом. Голую грудь его стягивала повязка, через которую проступило кровавое пятно. Вид, конечно, ужасный. Не просто бледный, а серый, глаза испуганные, зрачки суженные, дрожит весь.

— Пуля навылет, — констатировал фельдшер, осмотрев раненого. — Повезло вам, молодой человек. Очень повезло, — и добавил загадочное слово, — средостение.

— Какое еще — средостение? — переспросила Марья Ивановна. — И что значит — повезло, если моего племянника чуть не убили?

— Вот именно — чуть. Несколько миллиметров в сторону, и пиши пропало. Стрелял опытный убийца, хороший стрелок. Метился он точно. Но у вашего племянника при его неспортивном сложении сердце несколько опущено, впрочем как и все жизненно важные органы. Мышцы дряблые — понимаете?

Лева тихо застонал.

— Больно? — обратился фельдшер к раненому.

— А вы как думаете? — Левины слова не были окрашены никаким эмоциональным оттенком, на злость и негодование у него просто не было сил.

— Плевра не задета, — ласково отозвался фельдшер. — Если бы плевра была задета, вы бы со мной не разговаривали. Вы бы от боли сознание потеряли.

— Он и терял! Только что в себя пришел, — Инна опять начала плакать, вид у нее был совершенно потерянный.

— Да делаете что‑нибудь, какого черта! — не выдержал Флор. — Что вы тут разговоры разговариваете?

— При бедности нашей лечебницы я могу сделать только обезболивающий укол анальгина, — спокойно ответил Ветеринар, раскрыл свой чемоданчик и начал готовить шприц. — Можно также сделать новокаин внутривенно, но при угрожающей бледности больного делать это я остерегусь, потому что может рухнуть давление.

Присутствующие с благоговейным вниманием следили, как фельдшер примеривался к Левиной ноге, выискивая удобное место для укола. Он все пытался добраться до ягодиц, но боялся потревожить раненого. Наконец, укол был сделан.

Укладывая шприц в металлический футляр, фельдшер похвалил всех присутствующих, де, все они сделали правильно, не поволокли раненого в постель, а ведь могли и не знать, что в лежачем положении отек пораженных тканей проявляется гораздо быстрее, чем в сидячем. Потом все так же невозмутимо глядя на Льва, он принялся рассуждать сам с собой.

— Похоже, что жизненно важные органы не задеты. Если бы пуля продырявила верхушку легких, то на губах появилась бы кровавая пена. А она не появляется. Хотя если задеты нижние участки легкого, пены может не быть, но будет внутреннее кровоизлияние, что очень не желательно…

— Вы не можете все свои знания держать при себе, — взмолилась Марья Ивановна. — Я понимаю, что нам повезло, и мы вам очень благодарны, но слушать все эти подробности… Увольте!

Ветеринар вдруг посуровел и твердо сказал, что только рентген может внести ясность и сказать, задеты или не задеты жизненно важные органы, а потому господина Шелихова Льва Леонидовича надо немедленно вести в районную больницу.

После обезболивающего укола Леве заметно полегчало. Даже цвет лица изменился и страх пошел. Ехать в райцентр он категорически отказался, заверив фельдшера, что в Москву уже позвонили, и скоро сюда явится его собственный врач. С ним они и решат, что делать дальше. Фельдшер смирился.

Тут неожиданно для всех проявил инициативу Артур, призвав мужчин прочесать сад. Флор и одноглазый Харитонов (Сидоров–Сикрский с Раисой уже отбыли домой, потому что у скульптора от переживаний поднялось давление) отнеслись к предложению Артура с сомнением, но и отказываться было как‑то неловко. Инна направилась вместе со всеми.

— Убийцу мы, конечно, не найдем, но следы его пребывания может быть и обнаружим, — твердил Артур..

А как их найдешь — следы, если темнота в саду — глаз выколи. На всю компанию два фонаря, а одним из двух завладела Инна, потому что ей надо под ноги светить, чтоб не упасть. Но даже с фонарем она не поспевала за мужчинами.

— Ну, кто ночью по саду шастает на каблуках? — не выдержал Флор. — Идите домой, мы уж как‑нибудь сами…

И не нашли бы ничего, если бы у Инны вдруг не погас фонарь. В обычной ситуации в первую очередь думаешь о севших батарейках и перегоревшей лампочке, а здесь вдруг в голову полезло черте что, декоративный валун обочь дорожки обернулся сгорбленным убийцей. Инна дико закричала, ломанула прямо через кусты к дому и, конечно, упала. Подоспевшие мужчины принялись ее поднимать.

— Подождите! Я сама. О, дьявол, коленку оцарапала! Камень острый! Нет, это не камень…Посвети сюда, — она неловко поднялась на ноги, разжала ладонь и взвизгнула: — Пуля!

— Гильза, — поправил ее Артур. — Дай сюда.

Мужчины коротко крикнули гип–гип–ура, но радовались они не столько находке, сколько возможности прекратить, наконец, нелепое блуждание по мокрой траве. Что они, мальчишки, в сыщиков играть? Другое дело — Артур. Он самым тщательным образом осмотрел гильзу, завернул в носовой платок и упрятал в карман шортов.

— Я ее потом следователю отдам, — сказал он строго.

Все пошли на террасу, и только Артур, неутомимый следопыт, остался бродить по саду. Вернулся он спустя четверть часа.

— Нагулялся? — не удержалась от ехидного вопроса Инна.

— Я вообще‑то думал — вдруг пистолет найду, — смущенно объяснил он. — Убийца часто с перепугу бросает оружие. А киллеры вообще так обычно поступают.

— Мог бы поиски отложить до утра, — проворчал Флор. — Гильзу‑то случайно нашли. При свете дня искать как‑то сподручнее.

— Он мог вернуться за пистолетом, — сказал Артур загадочную фразу, но уточнять не стал.

Часы показывали четыре, когда из Москвы прибыла целая бригада: Левушкин лечащий врач–терапевт, хирург, юрист Хазарский, представитель частного сыскного агентства Никсов и два шкафообразных телохранителя. Добрались в рекордно короткий срок. За два часа было покрыто сто семьдесят с гаком километров.

Врачи проявили фантастическую активность — все бегом, быстро, слажено. Фельдшер поспешал за врачами, скороговоркой объясняя суть дела. Прямо тебе американский сериал "Скорая помощь". Первым делом Леву прямо в кресле перенесли в комнату, потому что "на террасе больному холодно", потом аккуратно перенесли на кровать и усадили, обложив подушками. Оба, и хирург, и терапевт, одновременно прослушивали легкие, считали пульс, нежно мяли больное Левушкино тело и негромко, коротко обменивались информацией.

— Жидкости в легких нет.

— Нет, но дышит плохо.

— Отек. Легкие полностью не расправляются. Ты что взял? Полиглюкин?

— Да. И еще гемодез.

— Что будем колоть? Морфин?

— Да, ему нужно поспать. Ставь капельницу.

Лева услышал слово морфин и торопливо сказал:

— Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Никсовым. И чем быстрее, тем лучше.

— Хорошо, Лев Леонидович, но не более десяти минут.

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Сейчас вы будете спать. Потом мы повезем вас в Москву. Вот только еще не решили — на реанимобиле или на вертолете.

— Что?? — Лева невольно дернулся и застонал.

— Осторожнее, — крикнул хирург. — Никаких резких движений!

— Вас не удивляет, — присоединился терапевт, — что мы сюда прибыли на обычной партикулярной машине? А у вас ведь страховка не где‑нибудь, а в "Руксе$1 — хороший международный уровень. И вот наша замечательная "Рукса" заявила, что дальше, чем на сто километров от Москвы, не ездит. Спорить с ними нам было некогда, и мы взяли руки в ноги. Но сейчас мы уже можем спокойно с ними поговорить. Если рианимобиль для них гонять дорого, пусть присылают вертолет.

— В этом нет необходимости.

— Нам лучше знать, есть в этом необходимость или нет. Пока ваше состояние неопасно, но ранение таково, что состояние это очень нестабильно.

— Средостение? — шепотом спросила Марья Ивановна, никто не заметил, как она пошла в спальню. — Мальчики, вы не объясните мне, что это такое?

— Объясню, — тут же отозвался терапевт, — подталкивая тетку к выходу. — Средостение — это место между сердцем, легкими, аортой и прочим… — раздалось за дверью.

— Все, я вам делаю укол, — сказал хирург. — На разговор со следователем у вас десять минут. Потом вы просто отрубитесь.

В спальню был призван Никсов. Следователь не стал тратить время на наводящие вопросы.

— Лев Леонидович, у меня к вам один вопрос. Вы кого‑нибудь подозреваете?

— Подозреваю. Но это именно подозрение и ничего больше. Понимаете, оно лишено здравого смысла. Артур искал убийцу в саду, даже в лес предлагал бежать, — он усмехнулся. — А я чувствую, что он находится рядом.

— Убийца?

— Ну, пока он никого не убил. Я говорю о том, кто меня ранил.

— Оружие нашли?

— Нет, только гильзу. Она у Артура. Заберите ее у него сегодня же.

— И кого же вы подозреваете?

— Это разговор длинный. Пока в двух словах. Я должен поведать вам странную историю, которая произошла с моей теткой. В меня здесь в деревне банный дом. Я сюда приезжаю в друзьями отдохнуть и расслабиться. Сегодня уже понедельник. Мы приехали в пятницу. Мылись, парились, выпивали. В бане нас было семь человек.

— Назовите всех.

— Я, моя секретарша Инна, мой друг Константин с женой Лидией, мой приятель Артур, художник Флор — он живет здесь все лето, и Игнат, он тоже художник.

— И как прошел банный вечер?

Никакой усмешки в голосе следователя нельзя было обнаружить, да и не позволил бы он себе про профессиональным и человеческим соображениям, но Левушка счел необходимым пояснить — что в бане они парились, а не развратничали.

— Две дамы мылись первыми. Мы здесь не придерживаемся финских обычаев. В сауне или в парилке сидим вместе, но в простынях. Но не об этом я хотел вам рассказать.

Левушка бегло пересказал историю с ночным незнакомцем и Марьей Ивановной.

— То есть вы хотите сказать, что свет в спальне сам зажегся и сам выключился?

— Именно. Это именно та спальня. Вчера выключатель починили на скорую руку. Но дело в том, что тетка совершенно не помнит лица убийцы. С перепугу она просто закрыла глаза. Кроме того свет очень быстро погас опять, что дало неизвестному возможность скрыться.

— Вы думаете, что неизвестный охотился за вами?

Левушка внимательно посмотрел на следователя, но оставил его вопрос без ответа.