Танго с тенями

Глава 20

Наташа ужасно злилась. Накануне они с подругой договорились ехать в дом инвалидов, а у нее отключен телефон. Это очень странно, потому что просыпалась Анна рано, человеком была ответственным, если обещала поехать, значит, поедет. Может, что-то с сотовым? Наташа кликнула Найду и поехала к Веселовской.

Собаке очень нравилось кататься на машине. Особенно когда ее везли за город. Как только показывался частокол леса, она садилась, вытягивала шею и не сводила глаз с меняющейся за окном картинки.

Анина машина стояла на своем парковочном месте, и у Наташи отлегло от сердца. Явно что-то с телефоном. Они с Найдой наперегонки добежали до нужной квартиры, и Наташа решительно нажала на черную пуговку звонка, утопив ее в белом пластмассовом теле.

Прочное стальное полотно с усиленной конструкцией короба и взломостойким замком равнодушно смотрело на стоящих перед ней женщину с собакой. Из-за него не доносилось ни звука. Собака суетилась, яростно нюхала дверной косяк, поскуливала.

Где-то в подложечной области появилось смутное ощущение пустоты. Кречетова несколько секунд поразмышляла, а потом достала ключ и нерешительно открыла дверь. Она не была уверена, что поступает правильно, — вдруг Аня не одна. Поэтому стала звать подругу еще с порога. Прислушалась. Из спальни доносился очень тихий, пульсирующий свист. Некстати вспомнилась «Пестрая лента» Конан Дойля, именно таким звуком доктор Гримсби Ройлотт вызывал голодную гадюку.

Тревога усиливалась с каждой секундой, пока наконец не стала осязаемой. Наташа несколько раз глубоко вздохнула и вошла в спальню.

На прикроватной тумбочке стояла бутылка с остатками виски, тут же находились колюще-режущие предметы и газовый баллончик. И среди всего этого антуража лежала Анна. Кречетова испуганно прижала руки к груди, вытянула голову и прислушалась, дышит ли. Веселовская дышала и даже посвистывала носом. Вот тебе и Гримсби Ройлотт!

Наташа осторожно потрясла ее за плечо. Найда приняла это за игру, вскочила на кровать и стала скрести подругу хозяйки лапами. Та застонала и села на постели.

— Фу, слава богу. Ну ты, мать, даешь. Я уж подумала, что ты умерла. Давай рассказывай, почему надралась. С Витькой пила? — тормошила подругу Наташа.

Веселовская с трудом покачала головой.

— А с кем? С Андреем, Лешкой? С кем?

— Одна, — проскрипела Анна и рухнула назад на кровать.

Наташа оторопела:

— Ты что, подружка, что случилось?

Аня застонала. Кречетова принесла ей воды, дождалась, пока та попьет, стянула Найду с постели и стала слушать рассказ подруги.

— Ты что, не могла нам позвонить? Мы бы с Сережкой подъехали и заодно посмотрели бы, кто трезвонил тебе в дверь. Ты со своей деликатностью…

— Да не в деликатности дело, — Аня кряхтя встала с постели и поплелась в душ, — просто поздно было, вы могли спать.

— А это не деликатность! — расстроенно махнула рукой Наташа и отправилась на кухню.

Они выехали из дома не раньше чем через час, только после того, как Анна полностью привела себя в порядок.

Наташа бубнила всю дорогу:

— Вот ведь все равно в баню едем, какого же тебе нужно было голову мыть, прическу сооружать, краситься. Навертела бы себе на башку платок по типу чалмы, и все, а ты…

— Ты же знаешь, я не могу по-другому, просто не могу. Тем более что мы вроде как журналисты, должны соответствовать, — оправдывалась Аня, морщась от головной боли.

— Ой, можно подумать… Витьку надеешься увидеть…

Собака сидела на заднем сиденье, суетилась, пыталась положить морду на плечо хозяйки, лизала в лицо то Наталью, то Анну.

Стало подмораживать, легкий снежок присыпал тонкий неуверенный лед, делая дорогу невозможно скользкой. Наташа сбросила скорость и включила навигатор. Ехать оставалось совсем немного, и подруги попытались сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Алла Ивановна Иванова, директор детского дома для детей-инвалидов, оказалась улыбчивой полноватой женщиной с высоким французским пучком на голове. Само здание снаружи выглядело очень непрезентабельно, но внутри оказалось на удивление чистеньким, уютным и каким-то домашним.

Алла Ивановна провела их в свой кабинет.

— Я извиняюсь за такой беспорядок. Хотя надо говорить не «извиняюсь», а «прошу прощения». Всегда об этом забываю, только вы в своей статье об этом не пишите. А то скажут, что директор дома «Надежда» — неграмотная баба.

Иванова мечтательно закатила глаза и без перехода продолжила:

— У меня такой кабинет был шикарный, большой, почти двенадцать метров. Но нам просто срочно понадобилось обустроить зал, чтобы поставить там чудный тренажер для детей с ДЦП. А помещений свободных не хватает. Вот мы и оборудовали зал реабилитации в моем кабинете. А я переехала в кладовку, а кладовку мы перенесли под лестницу. Потому и не успели мой новый уголок привести в порядок. Так что давайте лучше пройдем в комнату воспитателей.

За время беседы с Ивановой подруги узнали массу информации о воспитанниках приюта, об их успехах и проблемах.

— А как вам удается и ремонт делать, и тренажеры покупать? Хорошее финансирование? — наконец удалось вставить свой вопрос Наташе.

— Да и на финансирование не жалуемся, и спонсоров хватает. Но для нас главное — найти этим деткам семьи. Чтобы они не чувствовали себя обездоленными. Вот с Тимуром Кизяковым связалась, ведущим «Когда все дома». Какие же они с женой чудные люди, и такое благородное дело делают! Она наших воспитанников будет в программе показывать, и сразу телефонные звонки посыпятся.

Наташа только подивилась оптимизму человека, работающего в таком непростом заведении.

— А вот госпожа Лихолетова…

Наташа не успела закончить предложение, как Алла Ивановна прижала руки к груди и восторженно закатила глаза.

— Клавдия Феоктистовна — святой человек. Она так нас патронирует, столько денег нам переводит.

Веселовская сделала стойку:

— Свои деньги переводит?

— Представьте себе. Она вообще чудный человечек, и Славочку опекает, мы даже говорили с ней о том, чтобы его усыновить. Ну, в смысле, не мы, а она, Клавдия Феоктистовна.

Из кипы папок, лежащих на столе, Иванова выхватила одну и потрясла у подруг перед глазами.

— Я не могу показать вам эти документы, но поверьте мне, эта женщина заслуживает самого большого восхищения, — с торжеством сказала Алла Ивановна, будто восхищение заслуживала она сама.

— А кто такой Славочка? — как бы между прочим спросила Аня.

Иванова засуетилась, ее глаза забегали по сторонам.

— Ой, да у нас тут и Славочки, и Пашечки, и Санечки, и Ванечки. Такие ребятки замечательные. Если хотите, мы можем пойти с ними поболтать, — она бросила папку на стол и поднялась со стула.

Подруги многозначительно переглянулись. Наталья подхватила директора приюта под локоток и повела к выходу. Веселовская замешкалась.

Иванова подводила Наталью к комнатам, около каждой висела табличка с именами живущих там детей. Затем она рассказывала предысторию о том, как они сюда попали. Чуть приоткрывала дверь, Наташа несколько секунд смотрела в щелочку, и дверь закрывалась. Впечатление от увиденного было тягостным. Оставалось только удивляться директору «Надежды», как у нее получилось не ожесточиться, не привыкнуть к страданиям, а воспринимать каждого ребенка, его боль как свою собственную. Побольше бы таких людей, которые не ноют, не клянут правительство, а работают, делают хорошо свое дело.

— Алла Ивановна, напишите мне, пожалуйста, два письма с просьбой о спонсорской помощи. Я их передам куда нужно, и на следующей неделе вы получите денежные переводы.

Иванова молитвенно сложила на груди руки.

Одно письмо Наталья оставит себе, перечислит деньги из салона, второе отдаст мужу. Хотя этот детский дом не особо нуждается, в отличие от многих других, но все равно. Дети здесь с особенностями развития, многим нужны коляски, протезы. А наука не стоит на месте, появляются новые средства реабилитации, которые требуют серьезных затрат. Так что, как говорится, «денег много не бывает».

Пора было уходить. Найда, наверно, заждалась в машине. Наташе не хотелось надолго оставлять ее одну. Бедняга столько пережила и очень переживала, когда хозяева уходили. Вдруг подумает, что ее опять бросили.

Собака напряженно смотрела в лобовое стекло, выглядывая хозяйку. Увидев ее, спешащую к машине, Найда принялась лаять, затрясла огромной головой, с брылей полетела слюна, и стекла машины моментально запотели. Едва подруги открыли двери, как сразу получили порцию собачьей любви.

— …и пока вас с Ивановой не было, я сфоткала бумажки из этой папки, благо их там было раз-два и обчелся, — продолжила разговор Веселовская.

— А что за бумажки-то? — полюбопытствовала Наталья.

— Думаешь, я видела? Я ж не Мата Хари. Знаешь, как у меня руки дрожали, все боялась, что кто-нибудь войдет. Пойдем в баню, там и посмотрим. У нас прямо дежавю. В прошлую субботу документы, в эту документы, — улыбнулась Аня.

— А Витька твой сегодня приедет? — спросила Кречетова.

— И ничего он не мой, — Анна дернула плечом.

— Ну ладно, не твой. А кстати, что-то я давно ни Лешку, ни Андрея не вижу.

— Андрей забегает иногда, а Леха нашел себе женщину, приводил знакомиться. И главное, тетка ничего такая. Вот чего на него бабы клюют? — удивилась Аня.

— У себя и спроси, ты ж тоже в свое время клюнула. Так женщина, говоришь, ничего. Если он и с ней таким же сволочным будет, то она его бросит, вот увидишь. И станет несостоявшаяся госпожа Памжа тоже к тебе по вечерам в гости приходить, — засмеялась Наталья.

Аня тоже улыбнулась, представив картину.

Дальше разговор подруг перешел на их расследование. Всю оставшуюся дорогу они судили-рядили, за что шантажировать Лихолетову. Предположили даже, что деньги, предназначенные для детских домов, она уводит на свои счета в офшорах, но практически сразу эту версию отвергли.

Пока Наташа таскала дрова и растапливала баню, Анна рассматривала сфотографированные ею документы.

— Натусик, а свидетельства о смерти ребенка Лихолетовой в том конверте, что из дома Федотовой, случайно, не было?

Кречетова опустилась на стул.

— А что, он умер?

— Не знаю, не знаю, — проговорила Веселовская задумчиво. — Смотри, имеется свидетельство о рождении Вячеслава Феоктистовича Лихолетова. И все. Это единственное упоминание о нем. Мать — Лихолетова Клавдия Феоктистовна, в графе «отец» стоит прочерк. Отчество явно дедово. И все, больше никаких упоминаний о малыше: ни в интервью, ни в справочниках, ни в автобиографии — нигде. Он словно испарился. А был ли мальчик? — она оторвала голову от бумаг и рассеянным взглядом посмотрела на подругу.

Зазвонил телефон, и по тому, как побледнела подруга, Наташа моментально догадалась, что той снова звонит аноним. Она выхватила у подруги трубку и выкрикнула в нее:

— Слушай сюда! Только попробуй еще раз позвонить. Мы тебя вычислим и ноги выдернем. Сейчас запеленгуем, где ты находишься, так что жди в гости.

Скинула звонок и передала молчащую трубку Веселовской.