Танго с тенями

Глава 23

Следующим вечером подруги снова сидели в «Поэтике» и пытались разобраться с третьим конвертом. На сей раз речь шла о Евгении Ивановиче Ралдугине.

— Я ничего не понимаю, что нам смотреть? Вот эти вырезки или фотокопии? И в каком порядке? — разнервничалась Анна.

— Давай попробуем разложить все по датам. Сначала по годам, — предложила Наталья, и подружки взялись за дело.

Первые документы касались конца прошлого века. Вторые относились к 2006 году. Следующий пласт затрагивал 2010 год, и в последних бумагах речь шла о прошлом годе.

— Ну вот, пожалуйста, конец девяностых, приватизация общестроительного треста, — заговорила Аня. — Лакомый кусочек этот трест. Насколько я поняла, он состоял из нескольких стройуправлений. На некоторые из них были перекинуты активы, вот их-то и «прихватизировал» господин Ралдугин. А остальные, которые убыточные, были брошены. Пусть ими государство занимается! — возмутилась Аня, и подруги снова замолчали, поглощенные своим занятием.

За окном снова повалил снег, такой, какой обычно бывает в конце осени: то робкий и пушистый, то крупный и уверенный в себе, но все равно временный. Как и все на Земле.

Наташа смотрела в окно, внезапно на душе у нее стало щемяще-тоскливо, и впервые она подумала о Верховой с печалью.

«Не завидуй тому, кто силен и богат, За рассветом всегда наступает закат. С этой жизнью короткою, равною вдоху, Обращайся как с данной тебе напрокат»,

— тихонько продекламировала она Омара Хайяма[1].

— Это точно, все мы в этой жизни просто гости. Немного погостим и станем уходить: кто раньше, кто поздней. А чего это тебя торкнуло? — удивилась Аня.

— Да вот, смотрю, как снег победоносно валит, наверно, думает, что он хозяин, и невдомек ему, что совсем скоро он растает. Через время ему на смену придет другой и тоже не навсегда. Вот и трест — был величественный, успешный, да взял и лопнул.

Аня оторвала голову от бумаг и внимательно посмотрела на подругу. А та тем временем продолжала философствовать:

— Я вот подумала про Верхову. Насколько она была спесивой, заносчивой, надменной, уверенной в себе, а что в итоге? — Наташа не на шутку расстроилась. — Все суетилась, суетилась… А чего, спрашивается? Конец-то все равно один.

— Ты что, Наташка! Завязывай со своим декадансом. Уныние — грех, если ты не в курсе. Мне тоже всякие мысли в голову лезут, но я их от себя гоню. Давай лучше я тебе сказку расскажу. «Трест, который лопнул» называется. Помнишь, фильм такой был по роману О. Генри?

— А то! Там красавец Адомайтис играл, — кивнула Наташа.

— Ну, слушай: жил-был городской общестроительный трест. Хорошо жил! И было у него несколько детей-стройуправлений. Одни были более успешными, другие менее. Но наступили девяностые годы, и заинтересовал наш трест компанию «Ралстрой». И захотела та компания забрать у треста детей. Для этой цели выбрали самого богатого да успешного ребенка, в смысле стройуправление. У остальных же отобрали последнее, что им принадлежало, переписали на них долги и выкинули их, как ненужный хлам.

— Ой, Анька, кончай байки рассказывать. Нормальным языком можешь сказать, без затей? — Наталье не терпелось поскорее услышать окончание рассказа.

— Могу и нормально. Короче, «Ралстрой» забрал строительную технику: бульдозеры, экскаваторы, краны, огромную базу в районе Бутлерова… Ну и так, по мелочи. Главой «Ралстроя» был господин Ралдугин. Вскоре он свои доли продал, а трест разорился.

— Да уж! Типичная история. Почему никого не судили в те лихие девяностые? Все по англиям всяким разбежались и живут себе припеваючи. А те, кто остались, по ток-шоу шастают, учат нас, как нужно жить, — скорее по привычке, нежели реально возмутилась Наташа.

— Это точно. Первоначальное накопление капитала! Никто не стесняется. Но сейчас кого этот тухляк девяностых интересует? — удивилась Анна.

Раздался телефонный звонок. Наташа выхватила трубку из рук подруги и посмотрела на экран.

— Это Витька. А то я подумала, что это опять твой телефонный молчун. Хотела сказать все, что я о нем думаю, — вернула она телефон подруге.

Анна торопливо ответила на звонок. По мере того как она слушала, лицо ее каменело. В конце разговора она потрясенно села на стул.

— Когда похороны? Хорошо, завтра вечером приеду. Нужно с работы отпроситься, — она сбросила звонок и развернулась к Наташе со слезами на глазах. — Умерла Ольга Павловна. Витя просит, чтобы я приехала.

— Я уже поняла, — подруга обняла ее за плечи. — Соболезную.

— Мне казалось, что она вечна. Не болела никогда. Столько планов было… А тут сердце… Я думала, оно у нее железное, — Аня заплакала, уткнувшись Наталье в плечо. — И с ее смертью обрубились все концы нашего общего с Виктором прошлого, — прогундосила она. — Это так ужасно, умер дорогой мне человек, а мне в голову какая-то фигня про любовные отношения лезет.

— Так бывает. Помню, у меня знакомая умерла еще во время моей работы в школе. А мы с ней собирались вместе на семинар ехать. И я стою на похоронах, а у самой мысль о том, что на семинар придется ехать одной. Как в анекдоте: «Позовите к телефону Рабиновича». — «А он умер». — «Ясно. Значит, на Ланжерон мы с ним не поедем».

— Да ну тебя, — вяло сказала Аня. — У тебя на все случаи анекдот имеется.

— А что делать, иначе вообще с ума сойдешь, — виновато сказала Наташа, вытирая слезы подруги. — Ты мне лучше вот что скажи, а жена Витькина там?

— Там, конечно, ситуация идиотская. Не знаю, в качестве кого я туда приеду.

— Да не все ли равно. Ты не к Елене приезжаешь и даже не к Виктору, а попрощаться с Ольгой Павловной.

Веселовская согласно кивнула головой:

— Свинья я, свинья! Ольга Павловна умерла, а меня волнует, как меня Ленка примет, — снова заплакала она.

— Анечка, миленькая, это такая реакция на стресс. У всех она разная. Соберись. Давай продолжать нашу работу, а то тебя дня три точно не будет, а нам нужно двигаться. Никто не знает, что у Алексеева на уме. Вдруг он меня арестует? А так мы подготовим материал и отдадим ему, пусть тогда разбирается.

Наташа изо всех сил старалась загрузить подругу работой, чтобы отвлечь ее от горестных мыслей. Аня вытерла глаза, мелкими глотками выпила стакан воды, о чем-то напряженно думая, а потом решительно сказала:

— Давай рассказывай. Что ты разузнала?

И Наташа начала свой отчет.

— У меня «РалБанк». Помнишь, у них еще реклама была очень запоминающаяся: толпа бежит в банк делать вклады, а один мужик не идет. А потом все в шубах, на машинах, а тот, кто не шел, дрожит под дождем на остановке автобуса.

— Помню. Там столько актеров известных было задействовано! — согласно кивнула головой Аня.

— Так вот, один из учредителей «РалБанка» — Евгений Иванович Ралдугин. Банк существовал почти три года, а потом Центробанк отобрал у них лицензию. Схема понятная: у «РалБанка» активов становится меньше, чем пассивов. Другими словами, они не могут рассчитаться с вкладчиками, и с ними расплачиваться придется государству. Но самое главное — как раз перед тем, как их должен был прийти проверить Центробанк, у «РалБанка» произошла кража из депозитария. Ну, депозитарий — такое место, где расположена целая куча сейфов, — стала объяснять она Ане, видя ее отсутствующий взгляд. — И любой человек может арендовать там сейф. Очень удобно. И никто не знает, что находится в этих банковских ячейках, это же тайна. Арендуешь — и все. Пользуйся по своему усмотрению. Поэтому там могут быть очень крупные деньги и очень важные документы, а может быть и пусто.

— Ну, господин Ралдугин дает. С таким счастьем — и на свободе, — невесело сказала Аня.

— И на свободе, и с целой башкой. Вот тут еще фотокопии полицейских допросов, и он опять сухим из воды вышел. Самое интересное, что все камеры в день кражи не работали, потому что они, оказывается, все были на профилактике. Виновные не найдены, — Наташа выкладывала на столе документ за документом, как карты при пасьянсе. — Мне кажется, что этот материал посерьезней приватизации общестроительного треста. О, смотри! Список арендаторов сейфов в «РалБанке». Три фамилии выделены жирным.

По поводу этих фамилий Наталья и позвонила Стасу.

— Мне даже узнавать ничего не нужно. Тоже мне, секрет Полишинеля! Александр Крюков — владелец «ТингоФарм». Маргарита Альбертова — скандально известная блогерша. Крутые люди! — сообщил Завьялов. — А Дронов… Дронов… не очень уверен. Сейчас загуглю. Да, точно, Леонид Дронов — ученый-химик, лауреат того-то и сего-то. И, между прочим, однажды чуть Нобелевскую не получил.

— А как ты думаешь, что их может объединять? — поинтересовалась Наташа.

— То, что они все богатые люди, во всяком случае известные, — немного подумав, ответил Завьялов.

— А что, блогерша тоже богатая? — поразилась Наташа.

— Еще какая! По моим меркам, по крайней мере. Ну все, будь здоров, не кашляй, мисс Марпл, — попрощался вездесущий Станислав.

— А давай с этими богатыми и знаменитыми из списка разбираться не будем. Зачем нам глубоко вникать? — предложила Аня.

Наталья согласилась. Из остальных документов они выяснили, что в 2010 году Евгений Иванович организовал охранную фирму «РалОхр». Некоторое время она успешно работала, заключила большое количество контрактов по охранным и инкассационным услугам. И однажды во время перевозки крупной суммы денег строительной компании на конвой было совершено нападение, инкассаторы убиты, а деньги пропали.

И, наконец, последние бумаги касались нового вида деятельности этой темной лошадки, Ралдугина. Он организовал фонд взаимопомощи. Судя по фотокопиям — все фикция, что-то типа МММ.

Несколько раз звонил Сергей, не понимая, что Наталья так долго делает на работе. Подруги устали: от обилия цифр, событий, фамилий кружилась голова.

— Все, Анечка, давай по домам. Тебе нужно успеть собраться в Питер, мне пора домой, пока меня оттуда не выгнали.

— Мне кажется, что пока я тут, с тобой, то все у меня по-прежнему и Ольга Павловна жива. У нас с ней такая духовная связь была… Хотя о политике мы спорили, о роли КПСС во мнениях не сходились и о «загнивающем» Западе тоже. Но она была такой родной…

Наташа легонько коснулась Аниных волос, приобняла ее, перекрестила, и подруги вышли на улицу.

Кречетова очень любила вечерний город, сияющий своей особенной, таинственной красотой: подсвеченные фасады и крыши домов, неоновые рекламы, уютные огоньки окон, светящиеся фары автомобилей, уверенно разрезающие плотную тьму… Подруги вдохнули морозный воздух полной грудью и разбрелись по машинам.

Наташа ехала домой, думая о том, что расследование никак не приблизило их к разгадке жестоких преступлений. Она не могла понять, почему Федотову убили дерзко, почти у всех на глазах, словно преступник спешил заткнуть жертве рот. А вот Верхова удостоилась отравленных конфет, которые могли быть съедены неизвестно когда. Или вообще передарены кому-нибудь. И что за аноним названивает Веселовской? Правда, два дня и две ночи было тихо, но от этого не менее тревожно.