Государи и кочевники. Перелом

XXVI

Примерно в полночь подъехали к карантинному посту. Офицер, вышедший из темноты навстречу повозкам, сказал:

— Здесь вероятный очаг. Вон, видите, костер у кибиток? Там бог знает сколько трупов. А кто остался жив, все сбежали в горы.

Офицер разрешил поставить повозки во дворе. Вскоре фуры стояли у каменной стены, рядом с которой рос кустарник и распевали на все лады лягушки. Казаки обследовали место и сообщили: возле кустов колодец, вода солоноватая.

— А вы что, уже воду попробовали? — испугалась Надя.

— Ох, мама родна! — еще больше испугался казак, тот, что испил воды из колодца.

Другие казаки зароптали, принялись ругать приятеля за опрометчивость: место заразное, а ему хоть бы что, одна лишь дурь в башке! Казак тихонько заплакал. Надя подала ему флягу со спиртом.

— Выпей глоток и успокойся.

Служивые сразу оживились.

— Сестрица, так я тоже пил из того колодца, — признался один из казаков.

— И я пил, — сказал другой.

— А кто ее знал, что вода в нем чумная или оспяная! — проговорил третий.

Фляга со спиртом пошла по рукам, и вскоре ее вернули Наде опустошенной.

— Дай бог, чтобы и завтра такой же колодец встретился, — сказал облегченно один из казаков.

— А спирту вы много взяли с собой? — спросил другой.

— А то, может, сразу и выдадите его нам, чтобы всякий раз за ним не ходить? — сказал третий. — И вас бы меньше беспокоили, сестрица.

Казаки дружно засмеялись. И Надя поняла, как ловко они провели ее.

— Ну и доки! — смеялась вместе с ними она. — Ну и обманщики!

— Да потише вы! — рассердился Петин. — Послушайте, что там такое?

Смолкли все разом и услышали окрик сторожевого казака. Кинулись туда, к часовому, и вскоре вернулись с молодым чернобородым туркменом. Он был в огромном тельпеке и чекмене. В руках держал палку. Тотчас подошел Самарин.

— Кто такой?

Гость заговорил, и Петин перевел:

— Говорит, что в кибитке у него поселилась оспа. Все у него умерли.

— Черт бы вас побрал! — неожиданно выругался Самарин. — Что же вы посадили с собой незнакомого человека?

Казаки и сестры милосердия, стоявшие за спиной гостя, испуганно отшатнулись.

— Господин начальник, еще не поздно сделать туркмену прививку, — сказала Надя.

Петин передал сказанное Надей туркмену. Гость тотчас вскочил с камня, на котором сидел, и принял оборонительную позу. Зрачки его испуганно засверкали, а руки сжали палку. Он был готов в любое мгновенье вскинуть ее и обрушить на головы медиков.

— Дорогой, зачем ты боишься? — сказал Петин. — Я сам вчера сделал прививку и сегодня чувствую себя на седьмом небе. Это совсем не больно: одна незначительная царапинка.

Туркмен закивал головой. Но как только увидел, что Надя полезла в полевую сумку и достала из нее пузырек, он вскрикнул и кинулся в темноту. Он отбежал шагов на двадцать и скрылся бы совсем, если б не казаки.

— Лови туркменца! — закричал кто-то, и служивые всем скопом бросились за ним.

В темноте лишь было слышно, как перекликались они да ошалело вопил бедняга туркмен. Его опять привели к костру, но уже связанного.

— Вах, братишка! — взмолился он, глядя на Петина. — Лучше возьми ружье и застрели меня, только не коли иголкой!

— Засучите ему рукав, — приказала Надя.

Петин оголил туркмену руку, Надя помазала ее спиртом, от запаха которого гость захныкал, и маленьким железным перышком несколько раз царапнула намазанное место.

— Ну вот и все, — сказала удовлетворенно. — Развяжите его.

Туркмен облегченно вздохнул…

Успокоившись, казаки и медики расположились на покой в стенах сторожевого поста. Одни легли в телегах, другие — прямо на земле, подстелив шинели. В горах стояла гробовая тишина, словно прокатившаяся по ним черная оспа уничтожила все живое. Красный серп луны, взошедший над хребтом, почти не освещал ущелье. Темнота наводила на казаков ужас, а серп луны казался окровавленным.

— Ой-е-ой-еей! — вдруг разнеслось по ущелью. — О-о-о, бай бо-о!

Казаки вскочили с земли, медики слезли с телег.

— Шакалы, что ли, воют? — проговорил Петин.

— Да нет, это человеческий голос, — сказал казак.

— Человеческий, — подтвердил другой.

И тут снова донеслось сверху, с самой вершины горы:

— Ой-е-ей!

— Там человек, — сказал Петин и подошел к Самарину. — Ваше благородие, вроде бы сумасшедший орет!

Из караулки, небольшой каменной хижины, вышел офицер, сказал:

— Оттуда все и началось. Там и есть очаг оспы. Эй, яшули, — спросил он у туркмена, — кто там может кричать?

— Там живут чабаны, — ответил туркмен и тут же предупредил: — Но это не чабан… Это ангел смерти, Азраил. Он ходит по горам, всех осыпает черной смертью. Возьмите ружья и стреляйте, а то он сюда придет!

Казаки усмехнулись, но явно передрейфили. Наступила тишина. И тут опять донесся громкий душераздирающий вопль. И всем показалось, что он где-то совсем близко: словно сумасшедший или "ангел смерти" спустился до половины горы и подбирается к военному посту. Когда вопль разнесся еще раз, офицер вынул из кобуры пистолет и выстрелил вверх. Эхо выстрела разнеслось по горам, и на время вновь воцарилась тишина.

Вопли до утра повторялись неоднократно и никому не дали уснуть…

Утром несколько казаков, взяв ружья, отправились в гору. Прошли с полверсты, но ничего особенного не приметили. И только когда подошли к утесу, под которым протекал ручей, вновь с высоты послышался вопль и на казаков посыпались камни. Ошарашенные казаки отступили и, полные недоумения и страха, вернулись на пост. Стали совещаться, кто бы это мог быть и что предпринять.

Проговорили до полудня, решили подняться на гору с двух сторон. Если "ангел смерти" будет кидать камни в одних, то другие зайдут к нему со спины. Зарядили винтовки, взяли с собой запасные патроны, набив лядунки.

На этот раз возле утеса их никто не встретил. Когда они поднялись на вершину, то увидели ровное небольшое плато и на нем несколько кибиток. Возле них не было ни души и царила жуткая тишина. Озираясь, подошли ближе.

— Петин, ну-ка загляни, — сказал Самарин. — Может, кто-нибудь есть?

Петин откинул висевший у входа мешок, посмотрел внутрь юрты и с ужасом отшатнулся.

— Там он, — сказал, помертвев. — Много их там…

Канонир вновь отбросил мешок, и тут грянул выстрел. Следом за выстрелом из юрты выскочил бородатый человек с ружьем и крупными скачками побежал прочь. Казаки бросились следом, крича, чтобы он остановился, по бесполезно. Добежав до отвесной скалы, он по-сумасшедшему, дико взревел и бросился в пропасть.

Петин лежал вниз лицом. Ружейный заряд попал ему в грудь. Он был мертв, и под грудью темнела застывшая лужа крови. Самарин с помощью казаков перевернул его на спину, закрыл остекленевшие глаза.

— Как жестоко, как жестоко… Как нелепо, — заговорил потерянно и распорядился: — Ну, что же вы стоите, казаки? Несите убитого вниз.

Четверо казаков подняли Петина и начали спускаться с горы. Остальные пошли, заглядывая в кибитки. В той, где застрелили канонира, казаки увидели на полу мертвую женщину и двух копошащихся детей. Они были в гнойных струпьях. Пренебрегая опасностью, солдаты вынесли их на свет и, завернув в мешковину, понесли в лагерь.