Государи и кочевники. Перелом
![Государи и кочевники. Перелом](/uploads/covers/2023-05-02/gosudari-i-kochevniki-perelom-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Валентин Рыбин
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 1988
Читать книгу "Государи и кочевники. Перелом"
IV
Вечером, когда Стюарт и Каджар. сидели при зажженной лампе, пришел Аббас.
— Мир вам, — сказал он, проходя и усаживаясь рядом, — не прикажете ли, хан, чтобы принесли мне чаю? Я был в гостях у Сеид-Али и теперь умираю от жажды.
Каджар хлопнул в ладоши. В комнату вбежал слуга и, получив распоряжение, так же быстро удалился.
— Какими хорошими вестями угостил вас этот Сеид-Али? — спросил Стюарт.
— Новость, господин полковник, поразительная. Я видел самого Сияхпуша и слышал его проповеди в большой мечети. А потом Сеид-Али позвал почтенного гостя к себе домой, и мне тоже удалось вместе со святыми побывать под одной крышей. Могу сказать вам, господин полковник, где находится зиндан, в котором так долго томился наш друг.
— С этого и начинайте, — сказал Стюарт. — Остальное меня меньше всего интересует.
— О’Донован томился в ауле Абдал Топаз. Туда день пути, и того меньше. В яму его бросил аульный мулла. Но никаких бумаг он не видел и о пропаже их не знает. Мулла поклялся мне в этом.
— Но были же кроки! — повысил голос Стюарт.
— Думаю, что ими воспользовался Куванч-бай, во дворе которого находится зиндан.
— Надо допросить бая! — сурово выговорил Стюарт.
— Полковник, но не вызовет ли допрос подозрение у текинцев? — предостерег Каджар. — Тем более что сейчас здесь пребывает Сияхпуш?
— Катитесь вы со своим Сияхпушем к дьяволу! — не сдержался Стюарт и только тут подумал, что обидел Аббаса. — Простите, Аббас, — тут же извинился англичанин.
Аббас улыбнулся:
— Каджар прав. Наш приезд к баю и допрос могут вызвать нежелательные последствия. Я думаю, надо заманить Куванч-бая сюда и здесь поговорить с ним.
— Сюда, ко мне? — испуганно спросил Каджар. — Но этот бай потом выдаст нас!
— Ладно, хозяин, — согласился Стюарт. — Мы его привезем тайно. Ночью мы захватим его, и никто не узнает об этом. Завтра утром, Каджар, пошлешь своих людей в аул, пусть привезут бая. Надеюсь, не надо их учить, как это сделать? Впрочем, инструкции никогда не мешали. Пусть твои люди дождутся, пока бай уснет, потом заберутся к нему в кибитку, всех свяжут, а самого бая положат в мешок и привезут сюда.
— Ох-хов, — вздохнул Каджар.
— Не нравится мне ваше малодушпе, хозяин, — предупредил Стюарт. — Вы выглядите усталым, надломленные человеком. Идите спать, и мы тоже отдохнем.
На рассвете джигиты поехали за Куванч-баем. Стюарт после завтрака отправился осмотреть хозяйственные пристройки во дворе, чтобы подыскать подходящее место для допроса. Он заглянул в шелкоткацкую мастерскую, в ней сидели за станками женщины. Услышав тяжкие удары где-то в скрытом помещении, англичанин направился туда и увидел странную картину. Человек восемь рабов, раздетых до пояса, обливаясь потом, натягивали веревками деревянные рычаги и поднимали к самой крыше огромный металлический молот. Затем один из рабов подкладывал большие куски какого-то камня, молот падал сверху и дробил их в порошок.
— Чем они занимаются? — спросил Стюарт у Каджара.
— Они делают порох, — отозвался тот.
— Какая варварская техника, — усмехнулся Стюарт. — Если бай не скажет, где кроки, заставим его поработать в твоей пороходельне.
— Скажет, — хмуро пообещал Каджар. — Сейчас я вам покажу местечко, где будем его держать.
С этими словами он повел англичанина в агил, где стояли коровы, и велел слуге убрать лежащее возле жердей сено. Слуга сдвинул копну, обнажив накрытую толстой железной решеткой яму.
— Это мой зиндан, — сказал Каджар. — Посмотрите вниз.
Стюарт нагнулся и увидел глубокую яму с соломой на дне. Там лежали керамическая чашка, деревянная ложка и ползало множество муравьев.
— Прекрасная конура, лучшего не придумаешь, — посмеялся Стюарт. — Видимо, в такой держали и О’Донована?
— Да, господин полковник: зинданы похожи, только один больше, другой меньше.
Куванч-бая привезли ночью в огромном шерстяном чувале из-под селитры. В нем он едва не задохнулся. Когда его сбросили в зиндан, он долго лежал неподвижно и не произносил ни звука. Утром Стюарт и Аббас заглянули в яму и увидели его сидящим на соломе.
— Эй ты, паршивый вор, почему ты залез в чужую яму?! — издевательски спросил Аббас. — Разве у тебя нет места в своем зиндане?
— Ой, люди! Слава аллаху, люди рядом! — возрадовался бай. — Я думал, меня схватили джинны и отвезли в свой колодец.
— Сын паршивой овцы, — прервал его словоизлияние Аббас, — в такой яме ты две недели держал англичанина и отобрал у него бумаги. Говори, где они, или никогда не вылезешь отсюда!
— Хозяин, пощади! — взмолился Куванч-бай. — Я взял с англичанина только то, что ему раньше дал. А дал я ему сто таньга.
— Врешь, сатана, у англичанина не было ни одного таньга, он не мог тебе вернуть, а ты не мог с него взять!
— Хозяин, выпусти меня отсюда, и я тебе расскажу все!
— Поднимите его, — сказал Стюарт. — Да завяжите глаза, чтобы не приметил, в чьем дворе находится.
Куванч-бая вытянули на веревке, завязали глаза и повели в подвал с зерном. Здесь Аббас усадил его на мешок, сел сам и приказал рассказать все, как было. Стюарт стоял у входа и слушал.
— Хозяин, не совру тебе ни одного слова, только не убивай меня, — взмолился бай. — Было так. Англичанин ездил из аула в аул и призывал всех ханов, чтобы писали прошения о желании вступить в подданство Насретдин-шаха. Одни англичанина гнали, другие слушали. Крупные ханы отказались писать, а мелкие, у кого земли своей нет, написали прошения. Таких собралось двадцать восемь душ, и у всех гость занял по пятьдесят и сто таньга. Когда занимал, говорил, что скоро вернет. Ханы ждали от него долг, а чужеземец пил арак и всем грозил, что отрубит голову. Тогда ханы собрались, связали его и вывернули карманы. Таньга в них не нашли. В сумку полезли — там бумаги. Взяли бумаги, а самого, с благословения нашего муллы, бросили в долговую яму. Бумаги были у меня. Я англичанину сказал: пока не отдашь мои сто таньга, ничего не получишь. Так прошли две пятницы. Потом приходит один из джигитов, говорит: "Куванч-бай, вот тебе твои сто таньга, отдай нам англичанина и все его бумаги". Я повиновался. Тот человек и с ним еще несколько джигитов увезли англичанина в Мешхед. В том городе он обещал со всеми расплатиться. Вот так было, хозяин…
— Так, да не так, — сказал Аббас. — Что-то ты забыл назвать имя того, кто взял у тебя англичанина вместе с бумагами, а взамен дал сто таньга. Кто этот человек?
— Хозяин, я не знаю его. У него были черные усы и маленькая борода.
— А не скажешь, уважаемый, сколько было у того человека во рту зубов? — злобно спросил Стюарт и сунул дуло пистолета в рот Куванч-бая.
Бай свалился с мешка и заплакал:
— О великодушные, пощадите, я больше ничего не знаю, я все сказал.
— Ладно, — сказал полковник. — Посадите его опять в зиндан. Пусть подумает, может, вспомнит имя того, в чьи руки попали наши кроки.
Тут же бая схватили джигиты и бросили в яму.
Там он просидел еще день и всю ночь, беспрестанно плача и призывая на помощь аллаха. Стюарт и Аббас между тем рассуждали: все сказал бай или утаил? Может, действительно не знает похитителя бумаг?
— Сегодня еще раз его испытаем, — сказал Каджар. — Если не назовет имени, значит, не знает.
С этими словами он удалился со двора и вернулся с ужом. Пресмыкающееся, извиваясь на шее хозяина, лезло ему в рукав. Стюарт гадливо отшатнулся, подумав, что это ядовитая змея.
— Не бойтесь, не укусит, — гладя ужа, вежливо проговорил Каджар. — Мой сын не расстается с ним с самого лета. Это безвредное существо. Но Куванч-бай примет его за змею и скажет все, что недосказал. Сейчас вы в этом убедитесь.
— Вам нельзя показываться, — предупредил Стюарт, — иначе вас он узнает. Отдайте эту тварь Аббасу.
Аббас брезгливо взял ужа и зашагал к яме, где сидел бай.
— Сын паршивой овцы, — угрожающе заговорил Аббас, — в последний раз спрашиваю имя того, кто взял у тебя бумаги англичанина! Говори или подохнешь от укуса змеи!
— Пощадите! — взмолился бай.
— Если змея тебя пощадит, значит, ты не виноват! — сказал Аббас и бросил ужа на голову Куванч-бая.
Бай взревел нечеловеческим голосом и умолк. Напрасно потом пытались привести его в чувство.