Холоп-ополченец (1606-1612 гг.) [Книга 1 (1606-1609 гг.)]
- Автор: Татьяна Богданович
- Жанр: Историческая проза / Повесть / Литература ХX века (эпоха Социальных революций) / Советские издания / Для старшего школьного возраста 16+
- Дата выхода: 1939
Читать книгу "Холоп-ополченец (1606-1612 гг.) [Книга 1 (1606-1609 гг.)]"
II
— Вот, стало быть, и приехали. — Михайла радостно перекрестился. Сразу и про мордвинов забыл. Довел-таки обоз в целости и не запоздал. Как велел князь, в пять дней дошли. Путь не ближний — не меньше ста верст.
Невежка стал уже заворачивать передний воз к Ивановским воротам, куда тянулись все подводы, но Михайла крикнул:
— Куда? Чай, к Дорофей Минычу едем!
Он взял Невежкину лошадь под уздцы и повернул на дорогу к берегу Волги. Там напротив амбаров и пристаней тянулся ряд изб, некоторые были заколочены. Обозчики с удивлением поглядывали на них и переговаривались, подталкивая друг друга.
Дальше, в торговых рядах, тоже много лавок было на запоре. Михайла покачал головой и подогнал лошадь. У поворота вверх, к Спасским воротам, за высоким тыном была просторная изба Дорофея Миныча. Михайла остановил обоз и застучал в запертые ворота.
Долго никто не открывал. Слышно было, что по двору ходят, переговариваются. Но к воротам не подходили. Михайла постучал сильнее.
— Михалка, да это ты никак? — раздался голос откуда-то сверху. — Ты чего на ночь глядя добрых людей пугаешь?
Михайла задрал голову. С верхушки забора на него весело глядела вихрастая голова Степки, младшего сына Дорофея Миныча.
— Где же ночь? Светло вовсе, — ответил Михайла. — Отворяйте, что ли. С обозом я.
— Отвори, Кирюшка! — звонко крикнул Степка, соскакивая с забора.
Тяжелый засов заскрипел, но ворота все не открывались, и во дворе послышался плачущий женский голос:
— Ой, лишенько! Погоди ты, Кирюшка. Да ты ладно ль разглядел, Степка? Может, прикидывается он, а как впустишь, он мордвой обернется. Ой, горе мое! И Дорофеюшки нету.
— Да будет тебе, матушка! — сердито крикнул Степка. — Говорю тебе, Михалка из Княгинина, князя Воротынского холоп. С обозом он. Отворяй, Кирюшка!
Наконец ворота чуть-чуть приотворились, и Михайла смог протиснуться во двор.
У ворот толпились дворовые, сторож Кирюха, Степка и хозяйка, жена Дорофея Миныча, в съехавшей набок кичке и накинутой второпях однорядке.
— Здравствуй, Домна Терентьевна! — сказал Михайла, кланяясь хозяйке. — Ты чего же пускать меня не хотела? Прикажи ворота открыть, возы ввести.
— Ох, уж и не знаю, Михалка, как быть-то. Нету Дорофея Миныча. К суседям пошел. А одной-то мне боязно. Как увидают, что обоз к нам вошел, как бы не кинулись грабить. Страсти какие! Козьма Миныч давно зовет в город перейти, отсюда все, почитай, выбрались. А Дорофей Миныч, бог с ним, животишки наши покинуть жалеет. Говорит, как уедем, так все и пограбят.
— Да чего ж ты боишься, Домна Терентьевна? Суседи же тут. Сторожа. Дом на запоре. А мордву эту воевода живо прогонит. Стрельцы у него с пищалями.
Домна Терентьевна испуганно замахала руками.
— Нишкни, Михалка. Накликаешь еще. Их, сказывают, железо не берет. Они заговоренные. Сам нечистый их с пекла выпустил нам на погибель. Как их помянешь, так они с земли и лезут. Господи, батюшка, за грехи наши, видать. А ведь у меня Марфуша! — причитала она. — Ну как выскочат и уволокут. С головы у них хвосты растут, а на руках-то, сказывают, когти: ухватят — и не отымешь…
Домна Терентьевна громко заголосила. Михайла оглянул двор. На крыльце, прижавшись к косяку, стояла Марфуша, в синем сарафане, с выпущенной из-под белого платка длинной косой. Михайла шагнул было к ней, но она погрозила ему пальцем, и он остановился.
Темнело, надо было как-нибудь решать с обозом.
Михайла дернул Степку за рукав и сказал ему:
— Добеги до отца, Степка; чай, знаешь, где он. Скажи, пусть домой идет. От князя Воротынского, мол, приказчик с обозом. Не до ночи нам у ворот ждать.
— А где ж приказчик-то? — спросил Степка.
— Я ноне заместо приказчика, — сказал Михайла, поглаживая бородку. — Бежи ты скорее.
Степка с любопытством посмотрел на Михайлу, пробежал за спиной матери к воротам, приотворил их и юркнул на улицу. За воротами его сразу обступили мужики, дергали его во все стороны, спрашивая, когда же им сделают развязку. Степка еле отвязался от них и бегом побежал в кружало искать отца.
Дорофей Миныч охотно посиживал с приятелями в кружале. Там собирались соседи послушать новости. Часто заходил туда какой-нибудь приезжий издалека, с низовьев Волги, с Москвы, с литовской границы. Рассказывал про важных польских панов, про вольных долгоусых казаков на Днепре, про ногайских татар, налетавших, как туча, на русские украйны, про персюков в пестрых халатах.
Дорофей Миныч слушал и винцо потягивал.
В этом году рассказывали все про разные смуты да сполохи. Вся земля русская замутилась. У них-то пока тихо было. Все больше, слышно, в Москве да за Москвой, ближе к ляхам. Вот только по осени уж мордва чего-то взбаламутилась. Сказывали, что под Нижний набежала. И у них, на Нижнем базаре, сполох поднялся. Купцы лавки позакрывали, в верхний город, за стены кинулись.
Дорофей Миныч не очень этому верил. Как это возможно, чтоб мордва на город кинулась? По дорогам пошалят да и уйдут к себе. Сильно не хотелось ему к брату наверх перебираться. Козьма-то Миныч, верно, сам в кружало не ходит, да и его пускать не станет. Сиди с ним в избе, что в обители. Нет, не пойдет он, как там Домна ни причитай.
— Михейка, а Михейка, — обратился Дорофей к соседу и затряс его за плечо. — Не пойдем наверх? А? Ты как смекаешь?
Михей с трудом оторвал от стола отяжелевшую голову, поглядел мутными глазами на Дорофея и пробормотал:
— Пошто наверх?.. Склизко — свалишься…
— Ну вот. И я говорю. Чего туда итти? Тут у нас лучше. Способне́й.
В это время дверь в кружало заскрипела, и в отверстии показалась белобрысая встрепанная голова Степки.
Оглядев сидящих за столами, он сразу увидел у окна отца, опять пытавшегося растолкать заснувшего приятеля.
— Тятька! — торопливо заговорил Степка, подбежав к нему. — Иди домой! Там с Княгинина от Воротынского князя обоз с хлебом пришел, а матушка не пускает. А с обозом знаешь кто? Михалка! Сказывает, будто его за приказчика прислал князь. Чудно́! Иди скорей!
— Чего ж матка-то не пускает? Мы ж с князем Воротынским завсегда торг ведем.
— Боится, как бы де за ними мордва не прокинулась. А они на порядке не хотят стоять. Ночь де. Притомились, идучи.
— Эх! Ну, видно, не миновать итти. Бежи, скажи, я тотчас.
Степка выскочил в дверь, а Дорофей пошел расплачиваться с хозяином.
Как только Дорофей вышел на улицу, так в нем вино и забродило. Весело стало, и ноги сами собой выписывали кренделя.
Так бы в пляс и пошел. Смех его разбирал: Степка сказывал — обоз пришел, и будто Михалка за приказчика. Умора! Поглядим, какой он нонче стал. Дорофей подался вперед, и ноги чуть не бегом понесли его к дому. На улице у его ворот сгрудились возы с хлебом, и толпились обозчики.
— Чего ж во двор не идете? — спросил Дорофей, пытаясь укрепиться против них, расставив ноги и приветливо кивая на все стороны.
— Здорово, Дорофей Миныч! — заговорили мужики. — Да, вишь, ворот не отпирают. Пущать не велят.
— Как так — не пущать, когда я велю! Чай, я хозяин!
Дорофей с трудом пробрался к воротам и застучал.
— Кирюха! Ты чего? Хозяина не пущать? Отворяй шире!
Засов быстро отодвинулся, и ворота распахнулись.
— Вали, ребята! — крикнул Дорофей мужикам. — У меня просто. И накормлю и по чарочке поднесу. С устатку.
— Вот это так! — заговорили повеселевшие обозчики. — Вот это хозяин! Дай тебе бог, Дорофей Миныч! А то, гляди-ко. С коих пор стоим.
— А мы, Дорофей Миныч, — прибавил Невежка, — к тебе в дом со своим добром. Возы-то прикажешь ввести?
— Ведомо, ведите. Не на порядке оставлять, — сказал Дорофей.
Возы со скрипом потянулись в обширный двор, тем временем опустевший, а Дорофей, рассуждая сам с собой и разводя руками, направился к крыльцу. Навстречу ему выскочил всюду поспевавший Степка.
— Иди вечерять, тятька! — крикнул он, хватая отца за рукав. — Мамка велела… Ты возы-то уж пустил?
— Чего ж не пустить? Ведомо, пустил. Вели Никешке в людской покормить… и лошадям чтобы… и вина по чарке.
Степка прыснул.
— Лошадям, что ли, вина-то?
— Чего врешь, пащенок! Сена лошадям. Не понимаешь? А тем, ну, обозчикам, вина. Вот дурень! Не понимает. — Дорофей начинал сердиться.
— Ты иди в горницу, тятька. Там Михалка. — Степка опять засмеялся.
Дорофей сразу развеселился. Он с шумом распахнул дверь и ввалился в сени с криком:
— Где тут приказчик княжий?
Дверь направо из горницы отворилась, и на пороге показалась Марфуша.
— Тятенька, ты иди сюда. Михайла тут. И мамынька ждет.
Марфуша взяла за руку отца и повела его к двери.
— А! Дочка! Марфуша! Ну, поздоровкаемся.
Дорофей притянул к себе Марфушу, и она поцеловала его в красное, немного отекшее лицо с реденькой сивой бороденкой.
Дорофей ласково похлопал ее по плечу и сейчас же тяжело оперся на нее.
— Что там Степка говорил? Кто с обозом-то?
— Михайла, тятенька, — пробормотала смущенно Марфуша.
— А! За приказчика, стало быть? Где он тут?
Марфуша подталкивала отца к двери горницы, и Дорофей с усилием перешагнул порог.
— Здоро́во, Дорофей Миныч! — проговорил, кланяясь ему, Михайла, вставший навстречу хозяину.
— А, Михалка! Ну, здорово, почеломкаемся.
Дорофей обнял Михайлу и три раза звучно поцеловал его.
— Здоро́во, здоро́во! — повторил он. — Вот люблю парня, даром что холоп.
Потом он немного отстранился от него и захохотал.
— За приказчика пришел! Врешь, чай? Когда ж это ты, парень, в приказчики вышел?
Михайла, весело улыбавшийся хозяину, сразу насупился и проговорил торопливо:
— Нынешним летом Семейка у нас помер… — начал он.
— Помер? — прервал его Дорофей. — Царство ему небесное! Справедливый был старик. — Дорофей перекрестился. — Ишь ты — помер! А я и не знал.
Он еще раз перекрестился и вытер кулаком красные слезящиеся глаза.
— Как же князь-то без его? Доверенный был человек. Все мы под богом ходим. Помер!
— Князь Иван Михайлович приказчика еще не назначил на место Семейки, — заговорил Михайла. — А обоз мне велел вести заместо приказчика.
Дорофей смешливо посмотрел на него и прищурился.
— Тебе? Врешь, чай, Михалка? Молод еще ты. Знаю я тебя сызмальства. Веселый был парнишка. Свистал знатно. Балагуришь, чай?
— Что это ты, Дорофей Миныч, — обиженно сказал Михайла, — как это возможно в таком деле балагурить. Спроси обозчиков, коли мне не веришь, Дорофей Миныч.
— Ну, чего там спрашивать. Привел обоз, так и ладно. Отличает тебя, стало быть, князь. Может, вольную дал?
Михайла оглянулся на Марфушу, которая подошла к отцу и с интересом слушала его разговор с Михайлой.
— Вольной покуда не дал, — грустно сказал он. — Да я сам выкупиться хочу. Награду мне князь посулил. Может, я от себя торговлишку заведу, лет в пять, может, наторгую на выкуп.
Марфуша вздохнула и отошла к матери.
— У нас по торговому делу приказчики все вольные, — сказал Дорофей. — Вот, как выкупишься, иди ко мне, Михалка, в приказчики.
— Враз-то не выкупиться, — заговорил Михайла. — А уж как бы я рад был, Дорофей Миныч. Тотчас бы от князя отошел…
— Как это можно, чтоб от князя уйти! — вмешалась Домна Терентьевна. — Чай, лестно у князя-то служить? Не простой, чай, человек. Мне бы хоть глазком поглядеть на него.