Игнорирование руководством СССР важнейших достижений военной науки. Разгром Красной армии

Маскировка и дезинформация

Одновременно с планом «Барбаросса» был разработан план дезинформации истинных целей переброски войск из Франции в Польшу, Вост. Пруссию и Румынию. Гитлеровская пропаганда всеми способами старалась внушить советскому руководству, что переброска войск совершается не для того, чтобы угрожать Советскому Союзу, а для того, чтобы рассредоточить и вывести их из-под ударов английской авиации, а также для прикрытия румынских нефтяных промыслов от англичан, высадившихся в Греции. По свидетельству начальника Генштаба Г.К. Жукова: «Гитлер принимал все меры, чтобы внушить И.В. Сталину мысль о его вполне лояльном отношении к Советскому Союзу, и неоднократно заверял, что Германия никогда не нарушит своих обязательств. И как это ни странно, И.В. Сталин поверил этим фальшивым заверениям Гитлера. Он полагал, что, если мы будем вести крайне осторожную политику и не давать повода немцам к развязыванию войны, будем выполнять взятые на себя торговые и иные обязательства, войны можно избежать или в крайнем случае оттянуть её. Так думало и сталинское руководство страны». Докладывая 7-й сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1940 г. о международном положении Председатель СНК СССР В.М. Молотов говорил: «Наши отношения с Германией, поворот в которых произошёл почти год назад, продолжают полностью сохраняться, как это обусловлено советско-германским соглашением». И далее: «За последнее время, — говорил В.М. Молотов, — в иностранной и особенно в английской и англофильской прессе нередко спекулировали на возможности разногласий между Советским Союзом и Германией, с попыткой запугать нас перспективой усиления могущества Германии. Как с нашей, так и с германской стороны эти попытки не разоблачались и отбрасывались как негодные. Мы можем подтвердить, что, по нашему мнению, в основе сложившихся добрососедских и дружественных советско-германских отношений лежат не случайные соображения конъюнктурного характера, а коренные государственные интересы как Советского Союза, так и Германии».

Весной 1941 г. гитлеровцы не опасались серьёзных действий со стороны западных противников, и главные вооружённые силы Германии были сосредоточены на всём протяжении от Балтийского до Чёрного моря. На 1 июня 1941 г., по данным РУ Генштаба против СССР находилось до 120 немецких дивизий. К июню 1941 г. Германия довела общую численность войск до 8 млн 500 тыс. человек, увеличив её с 1940 г. на 3 млн 550 тыс. человек, то есть до 214 дивизий. У нас к июню с учётом призыва дополнительных контингентов в вооружённых силах было 5 млн человек. Массовые перевозки на восток гитлеровское командование начало проводить с 25 мая 1941 г. Всего до середины июня было переброшено к границам СССР 47 немецких дивизий, из них 28 танковых и моторизованных. Гитлер считал, что настал выгодный момент для нападения.

Создавая благоприятные условия для подготовки к войне, Гитлер прикрывал свои агрессивные намерения мероприятиями дипломатического характера, которые были призваны демонстрировать советскому руководству сравнительно высокий уровень развития советско-германских отношений. На фоне демонстрации «добрососедских» отношений началась постепенная переброска германских войск с западного на восточное направление и поэтапное оборудование театра будущей войны. Наращивание объёмов производства оружия, военной техники и других товаров военного назначения, а также проведение дополнительной мобилизации объяснялись необходимостью ведения войны против Великобритании.

В распространении дезинформационных сведений принимали участие высшие должностные лица германского руководства: сам Гитлер, Риббентроп, Геббельс, Гальдер, Шелленберг, Канарис, германские послы и дипломаты, военные атташе, сотрудники политической и военной разведки Германии, которые действовали в европейских странах и на Дальнем Востоке, члены германских правительственных и торгово-экономических делегаций… Эта дезинформация должна была демонстрировать приверженность Гитлера советско-германскому пакту о ненападении, убеждать советское руководство в отсутствии у Германии территориальных претензий к СССР…

Первой крупной политической акцией, призванной замаскировать подготовку Германии к войне против СССР, продемонстрировать доверительный уровень германо-советских отношений и намерение добиться победы в войне против Англии, стали официальные послания Гитлера советскому руководству в конце сентября 1940 г., в котором фюрер вначале известил Сталина о предстоящем подписании пакта с Японией, а затем предложил принять участие в дележе «английского наследства» в Иране и Индии. 13 октября Сталин получил письмо от Риббентропа, в котором содержалось приглашение Молотову прибыть с визитом в Берлин. В этом письме Риббентроп также особо подчеркнул, что «…Германия полна решимости вести войну против Англии и её империи до тех пор, пока Британия не будет окончательно сломлена». В Кремле, доверившись содержанию послания Гитлера, предположили, что наиболее вероятным сроком обострения советско-германских отношений может стать период после окончания англо-германского военного конфликта, который может завершиться через два-три года, то есть в 1942–1943 гг. 12–13 ноября в Берлине состоялись переговоры Риббентропа и Молотова, на которых советскому руководству вновь предложили заняться «дележом наследства Англии», убеждая СССР в том, что война с Англией является главной задачей для Германии на ближайшие годы. По их завершению в печати было опубликовано официальное сообщение о том, что «…обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию». Эта фраза в проект сообщения была вставлена по указанию Сталина. Германская сторона приняла такую формулировку без возражений. Между тем ещё 12 ноября Гитлер подписал директиву № 18, в которой приказал продолжать подготовку плана войны против СССР, «…независимо от результатов» переговоров с Молотовым.

Через месяц после этих переговоров в Берлине, 18 декабря 1940 г., Гитлер подписал директиву № 21 о подготовке к войне против Советского Союза, начинавшуюся с указания: «…Германские вооружённые силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии». А уже на следующий день Гитлером был устроен торжественный приём для нового посла СССР в Германии В.Г. Деканозова. 6 сентября 1940 г. был издан специальный приказ начальника штаба Объединённого командования вермахта (ОКВ) о маскировке всех мероприятий, связанных с подготовкой «восточного похода». В январе 1941 г. переброска германских войск с запада на восток активизировалась и проводилась ускоренными темпами. Прикрывая сосредоточение войск в районах прилегающих к южной границе СССР, командование германских войск объясняло это тем, что они якобы вызваны необходимостью предотвращения попыток английского проникновения на Балканы. Именно этим Германия объясняла необходимость введения её войск в Румынию и Болгарию.

15 февраля 1941 г. генерал-фельдмаршал В. Кейтель подписал распоряжение по дезинформации и маскировке подготовки нападения на СССР в период сосредоточения и развёртывания германских войск, где они разбивались на два этапа. На первом (до середины апреля) предусматривалось создавать ложное представление о намерениях немецкого командования о планах вторжения в Англию, а также о подготовке операции «Марита» (на Балканах). Переброски войск для операции «Барбаросса» предлагалось изображать как обмен сил между Западом, Германией и Востоком. На втором этапе дезинформации, когда скрыть подготовку станет уже невозможно, стратегическое развёртывание сил для операции «Барбаросса» должно было считаться как «крупнейший в истории войн отвлекающий манёвр» от последних приготовлений к вторжению в Англию. Для этого немецкое командование приказало распространить сведения о несуществующем «авиадесантном корпусе», а кроме того, напечатать массовым тиражом топографические карты по Англии, немецко-английские разговорники и т. д. 12 мая штаб ОКВ утвердил новые указания о проведении второй фазы дезинформации. Она «начинается одновременно с введением максимально уплотнённого графика движения эшелонов с 22 мая. В этот момент усилия высших штабов направлены на то, чтобы сосредоточение сил к операции «Барбаросса» представить как широко задуманный манёвр с целью ввести в заблуждение западного противника». Особое внимание обращалось на то, что среди расположенных на востоке соединений должен циркулировать слух о тыловом прикрытии против России и «…отвлекающем сосредоточении сил на востоке», а войска, расположенные на Ла-Манше, должны были верить в действительную подготовку к вторжению в Англию. Рекомендовалось использовать тезис о том, что захват немецкими войсками острова Крит являлся репетицией форсирования Ла-Манша и высадки германского десанта на Британские острова. Информационная служба, контролируемая адмиралом В. Канарисом, организовала передачу германским атташе в нейтральных странах дезинформационные сведения о якобы ведущихся приготовлениях к вторжению в Англию.

Чтобы ввести в заблуждение руководство СССР о действиях германских войск в Польше и Вост. Пруссии командующий группой армий «Б» (с 22 июня — «Центр») Ф. фон Бок 24 марта 1941 г. отдал приказ о сооружении укреплений вдоль границы, предназначенных якобы для обороны от возможного советского наступления.

Операция «Марита» на Балканах была проведена в период 6-24 апреля 1941 г. Германские войска, поддержанные Италией и Венгрией, захватили Югославию и Грецию. В результате этого Германии удалось создать стратегический плацдарм на юге против СССР.

24 апреля фон Браухич отдал приказ об операции «Хайфиш» («Акула») — о высадке германских войск на южном побережье Британских островов. В действительности это была имитация к высадке нескольких дивизий.

План предусматривал дезинформацию истинных целей переброски войск из Франции в Польшу, Восточную Пруссию и Румынию. Гитлеровская пропаганда всеми способами старалась внушить советскому руководству, что переброска войск совершается не для того, чтобы угрожать Советскому Союзу, а для того, чтобы рассредоточить и вывести их из-под ударов английской авиации, а также для прикрытия румынских нефтяных промыслов от англичан, высадившихся в Греции. Г.К. Жуков в мемуарах пишет: «Гитлер принимал все меры, чтобы внушить И.В. Сталину мысль о его вполне лояльном отношении к Советскому Союзу, и неоднократно заверял, что Германия никогда не на рушит своих обязательств. И как это ни странно, И.В. Сталин поверил этим фальшивым заверения м Гитлера. Он полагал, что, если мы будем вести крайне осторожную политику и не давать повода немцам к развязыванию войны, будем выполнять взятые на себя торговые обязательства, войны можно избежать или в крайнем случае оттянуть её. Так думало и сталинское руководство страны». Опасаясь стать жертвой провокаций империалистических государств, информацию У. Черчилля, президента Чехословакии Э. Бенеша, госсекретаря США С. Уоллеса И.В. Сталин принимал как дез информацию, и она ещё более усиливала недоверие ко всем сообщениям из-за рубежа, в том числе и к сообщениям по линии нашей военной разведки. В этих сложных условиях стремление избе жать войны превратилось у И.В. Сталина в убеждённость, что ему удастся ликвидировать опасность войны мирным путём. Надеясь на свою «мудрость», он перемудрил себя и не разобрался в коварной тактике и планах Гитлера. И.В. Сталин требовал вести осторожную политику и проводить мероприятия оперативно-мобилизационного порядка так, чтобы, как он говорил, «не спровоцировать войну с Германией». Полагая, что ему удастся устранить назревшую угрозу войны, он считал необходимым убедить гитлеровское руководство в желании Советского правительства и в дальнейшем поддерживать деловые и хорошие добрососедские отношения с Германией. С этой целью он требовал от Наркомата внешней торговли точно в установленные сроки осуществлять все товарные поставки в Германию, в том числе уголь, хлеб, нефтепродукты и др. стратегические материалы. Как известно, эти поставки осуществлялись вплоть по 21 июня 1941 г. включительно. И.В. Сталин понимал, какие тяжёлые бедствия может причинить народам СССР война с таким сильным враг ом, как фашистская Германия, и потому стремился выиграть время.