Игнорирование руководством СССР важнейших достижений военной науки. Разгром Красной армии

Разведывательная информация о начале войны

В конце декабря 1940 г. внешняя разведка НКВД доложила центру о выступлении Гитлера на торжественном выпуске из училищ 5-ти тысяч немецких офицеров. В сообщении отмечалось, что, судя по всему, эта речь последовала после принятия важного решения. (18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил Директиву № 21 «Операция Барборосса»). До нападения оставалось почти полгода. Когда в 1939 г. советские войска были введены в Западную Украину, был освобождён из польской тюрьмы двойной шпион, работавший на Германию и Англию, граф А.С. Нелидов. Руководители советской разведки работали с Нелидовым, который очень много знал. Он продемонстрировал отличную па мять, запомнив размещение германских армий, даже номера разного рода дивизий, число орудий и калибр. Он сумел свои знания нанести на карты, так что ГРУ имело (полностью подтверждённые войной) направления и силы ударов. Эти материалы были тем более интересны и важны, что цели ком садились на добытые Шпигельгласом сведения 1937 г. Основная часть допроса Нелидова была известна Генштабу уже в самом начале 1941 г. Точно установлено, что нарком обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков познакомились с документами допроса 3.02.41. В январе 1941 г. коммерческий атташе США в Берлине Сэм Вудс добыл сведения о готовящемся нападении на СССР, которое должно было произойти в июне 1941 г. Им была получена копия Директивы № 21 —знаменитая «Операция Барборосса». Получив сообщение, Ф.Д. Рузвельт потребовал от своей разведки проверки сообщения Вудса. После получения результатов этой проверки, весь материал, в том числе с указанием источника (!) был передан 1 марта 1941 г. советскому послу в Вашингтоне Уманскому.

До войны оставалось ещё почти 4 месяца. На допросах Нелидова не раз присутствовал начальник ГРУ Генштаба генерал Ф.И. Голиков. В книге деятеля внешней разведки Воскресенской рассказывается, что, присутствуя на допросах Нелидова, Ф. Голиков часто иронически хмыкал на сведения, сообщаемые Нелидовым. А в самом начале июня Нелидов свои сведения нанёс непосредственно на карту, которая и была вручена начальнику ГРУ Ф. Голикову. Известно так же, что на допросах Нелидова бывали и генерал П. Судоплатов и А. Василевский. При этом следует указать, что сообщённые Нелидовым сведения полностью совпали со многими другими разведданными. В том числе со сведениями наиболее доверенного разведчика «Старшины» (Шульце-Бойзен Харро). Весной 1941 г. группа «Дора» (Шандор Радо) передало сообщение о переброске большого количества войск вермахта к границам Советского Союза.

Вот что по этому поводу сообщил генерал Генштаба Г.А. Михайлов. «Вопреки бытующим представлениям в центр регулярно поступала информация о подготовке Германии к нападению на СССР. С большой точностью центру был передан боевой состав, численность группировок войск противни ка. Было передано о конкретном решении Гитлера о нападении. Поступала информация о первичных сроках этого нападения и последующих в них изменениях. Например, «Минск должен был быть захвачен на 5-й день наступления». (Захвачен на шестой). Интересно, что этот срок был установлен ещё в 1937 г. по документам, добытым С. Шпигельгласом.

Большинство разведданных, в том числе и сообщённых Шпигельгласом, «Старшиной» и графом Нелидовым, указывали на принятую в вермахте для восточного похода тактику «Блицкрига». Эта тактика массированного штурмового удара по обороне Советской границы с целью пролома. Для этого на направлении главного удара сосредотачивалась предельная и даже запредельная оперативная плотность войск на ключевом участке прорыва. Но ничего секретного в этой стратегии не было. Ещё в 1934 г. в Германии были организованы танковые войска под руководством генералов Луца и Гудериана. Именно с помощью танковых войск, способных создавать для прорыва обороны противника танковые «клинья» и «клещи» была принята доктрина «тотальной и молниеносной войны». Военные руководители Красной Армии не могли не знать об этой стратегии хотя бы потому, что в те времена осуществлялась между германским и советским военным командованием связь, в том числе и при помощи командировок отдельных военных руководителей в обе страны. Однако все те, кто был участником этой связи, все те, кто профессионально знал о стратегии и тактике в соответствии с этой доктриной, были уничтожены по приказу Сталина в 1936–1938 гг.

Коснулся возможного применения германскими силами для восточного похода этой тактики и стратегии нарком обороны С.К. Тимошенко в своей речи на совещании высшего командного состава РККА (с участием двух членов Политбюро), которое проходило с 23 по 31 декабря 1940 г. Cследовало крайне серьёзно отнестись к этому не только генералитету Красной Армии, но и наркому обороны: определить направление главного удара противника и соответственно под готовить оборону. Для этого оставалось почти полгода. Из изучения тактики блицкрига следовало, что обороняющимся было остро необходимо установить направление главного удара.

Проф. Академии Генштаба, комдив Г.С.Иссерсон тщательно исследовал ход немецкой кампании в Польше, который изложил в книге «Новые формы борьбы». Ценность этой книги и того, что она стоит особняком в ряду издававшейся в конце 30-х гг. военной литературы, заключается в том, что Георгий Самойлович стал первым в СССР автором, не только предупреждавший характер будущих операций вермахта, но и в том, что обратил внимание руководства на важнейшую деталь, которая принесла немцам победу в сентябре 1939 г.: «На польской стороне считали, что Германия не сможет выступить сразу всеми предназначенными против Польши силами, так как это потребует их отмобилизования и сосредоточения. Предстоит, таким образом, ещё такой начальный период, который даст возможность полякам захватить за это время Данциг и даже Пруссию. Таким образом, мобготовность Германии и её вступление в войну сразу всеми силами остаются невдомёк польскому генштабу». В своей книге Иссерсон предупреждал, что атакующая сторона и дальше будет придерживаться стратегии «блицкрига» — т. е., сосредоточив технику и авиацию, в первый же день бросит их для нанесения рассекающих сокрушительных ударов. Кроме того, Иссерсон говорил, что война начнётся без предупреждения, а времени на мобилизацию и планомерные действия у обороняющейся стороны не будет. Но эта мысль не была принята во внимание военно-политическим руководством СССР. Спустя годы в своих мемуарах Жуков напишет: «Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существующей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развёртывания ставилась в одинаковые условия с нами». В Генштабе полагали, что немцы смогут развернуть свою группировку только через десять-пятнадцать дней после начала сосредоточения сил. Позже Г.К.Жуков признавал: «Все мы, и я в том числе как начальник Генштаба, не учли накануне войны возможность столь внезапного вторжения в нашу страну фашистской Германии, хотя опыт подобного рода на Западе в начале Второй мировой войны уже имелся».

А направление главного удара вытекало из многих разведданных, в том числе и от Р. Зорге, который в январе 1941 г. телеграммой сообщил о трёх направлениях ударов, выделяя минское, как главное. До нападения оставалось четыре с половиной месяца. Существовали и косвенные подтверждения выбранного Гитлером направления главного удара. Так за последние месяцы в ЗапОВО было выявлено несколько сот (!) диверсантов и диверсионных групп, занимающихся разрушением средств связи (повсеместно резали провода). Ни на одном другом участке ничего подобного не происходило. Но, как свидетельствуют архивы, командующий ЗапОВО генерал Павлов на это, как и на многие другие свидетельства не обратил внимание.

Заслуживающий внимания факт. Перед самой войной и после уничтожения высших командных кадров Красной Армии в 1937–1938 гг. Сталин возвеличил и приблизил к себе 3-х генералов, присвоив им звания Героев Советского Союза. Это первый любимец Сталина — генерал-лейтенант Власов (перешедший с Ударной армией на сторону Гитлера и повешенный за предательство в 1945 г.); генерал армии Павлов (расстрелянный за разгром Западного ОВО) и генерал-лейтенант Козлов, полностью отстранённый от командования (за разгром Крымского фронта).

Вот ещё пример: некий большой германский железнодорожный начальник передал советскому разведчику пакет, в котором содержалось предписание ему на 5 день после начала военных действий прибыть на станцию Минск и возглавить её деятельность. Но и это не могло поколебать ошибочное мнение начальника Генштаба Жукова. Несмотря ни на что Жуков считал главное на правление — киевское. Потому, что так считал Сталин и заставил наркома Тимошенко записать так в стратегический документ «Соображения…» на случай войны в октябре 1940 г. И это направление главного удара продержалось до начала войны. А Жуков возглавил Генштаб с 1 февраля 1941 г. и для него Сталин был непререкаемым авторитетом. И уже в первых числах июня 1941 г. подробные карты и схемы нападения, начерченные Нелидовым, были переданы начальнику ГРУ Генштаба генералу Ф.И. Голикову. До нападения оставалось почти три недели. Но и эти карты и схемы нападения, полностью подтвердившиеся через эти три недели, не произвели на Жукова и Тимошенко никакого впечатления. Кроме агентурных данных, поступивших по линии разведуправлений НКВД и НКГБ, аналогичные данные поступали и от резидентуры советских посольств в разных странах: 27 декабря 1940 из Берлина; 31 декабря 1940 из Бухареста; 23 февраля, 15 марта, 19 марта 1941 из Белграда; 4 мая 1941 из Бухареста; 22 мая и 21июня 1941 из Берлина; 1 июня 1941 из Токио; 7 июня 1941 из Бухареста; 16 июня 1941 из Парижа; 16 и 21 июня 1941 из Берлина.

А вот заявление бывшего начальника ГРУ Генштаба генерала Ивашутина: «Тексты всех документов и радиограмм, касающихся военных приготовлений Германии и сроков нападения докладывались регулярно по списку Сталину (2 экз.), Молотову, Берии, Ворошилову, Наркому обороны и начальнику Генерального штаба». То же повторил в своих мемуарах и начальник ГРУ Ф. Голиков. Так что слова о внезапности нападения нацистов на Советский Союз — лишь повторение сталинской позиции, оправдывающей бездействие «вождя народов». Совсем недавно, в связи с 45-й годовщиной со дня смерти Г.К. Жукова в «Русской планете» была напечатана статья Сергея Воскобойникова «Минное поле Георгия Жукова», в которой перед самой войной рассказывается следующее. В июне 1941 г., когда до начала самой кровопролитной войны оставались считанные дни, ТАСС рапортовал: «По данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР, лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, на до полагать, с другими мотивами…» Жуков, как никто другой, знал, что это за мотивы. Но руководство СССР, довольствующееся бескровным приобретением Бессарабии и Прибалтики, предпочитало игнорировать надвигающуюся угрозу, несмотря на зашкаливающее количество сообщений о сроках начала войны. Никакие разведданные, получаемые Сталиным, не попадали в руки Жукова, о чём он прямо пишет в своих воспоминаниях. Жуков и Тимошенко решили напроситься на приём к Отцу Народов, чтобы получить дополнительную информацию о возможном нападении Германии, так не вся информация доходила до них. На их вопрос, Сталин, попыхивая трубкой, надменно выслушал их, а затем изрёк: — То, что вам надлежит знать, вам сообщат.