Золото

— Что, что? — насупился он. — Говори, раз начал. Что? Ты не виноват — руки виноваты! Чьи руки? Что? А бревно чем виновато, если у тебя голова не на месте притесана!

Мишка оставил Василия Тимофеевича. Весело было на душе: дело пришло в норму, теперь ни одна лишняя щепа не упадет из-под топора. Завидев Лидию, идущую мимо, он окликнул ее.

— Последние венчики рубим. Ты что моченая ходишь?

— А чему радоваться. Петя у меня сидел. Смотрим, партия идет. Позади — низенький человечек с грузом: и на спине, и на саночках. Ведь на первом перевале упадет и никто не оглянется. На что это похоже? Я не могу забыть, как он размахивал руками и возился со своими саночками в ухабах.

Мишка молча взял ее за рукав и вывел наверх. Василий Тимофеевич, широко расставив свои коротенькие ножки, зарубал замок.

— Этот?

Лидия порозовела от радости. Идя обратно по лесам, довольная и веселая, шепнула Мишке, нельзя ли набрать щепы, а то нечем разжечь сырые дрова. Щепа нужна была сейчас же, она шла домой, чтобы заняться варкой обеда.

— Пойдем.

Внизу из сухого леса тесали дверные и оконные оклады. Мишка принялся набирать самую отборную щепу, толстую и широкую. На минуту показалось странным и необычным, что можно набирать сколько хочешь, не так, как было в детстве: надо просить разрешения у десятника или плотника, или воровски совать за пазуху. Он уже не мог сам класть себе на руки, а хотелось заграбастать еще. Указывал глазами и просил Лидию:

— Положи-ка еще вон ту, на окуня здорово похожа. И вот ту, кстати, захвати, тоже хорошая, язви ее в жилу!