Огненный суд

– Ты мог нас убить! – сказала Маргарет мужу. – Глупец.

– А что я, по-твоему, должен был сделать, женщина? – рыкнул на нее Сэм.

– Придержите язык! – крикнул я. – Вы, оба!

Уильямсон протиснулся вперед.

– Что все это значит? – потребовал он. – Вы все с ума посходили?

Кэт сказала:

– Они хотели поджечь дом.

Я, пошатываясь, добрался до стола и опустился на скамью. Передо мной лежал пистолет Сэма. Я потрогал дуло. Оно было теплым.

– Я услышала шум в кладовой. – Кэт успела переодеться. Похоже, на ней было старое платье Маргарет, в заплатах и полинявшее, которое висело на ее плечах, как большой мешок. Оно ей было также длинно и волочилось по полу. – Кто-то взломал окно.

– Грабитель? – спросил я. – В это окно и кошка не пролезет.

В кладовой было окно, выходящее на северную сторону и на аллею перед домом. Оно была меньше двенадцати квадратных дюймов и посередине перекрыто вертикальным железным стержнем толщиной с большой палец.

– Достаточно для зажигательной бомбы, – сказала она.

Уильямсон пересек комнату, оттолкнул ее и осмотрел кладовую в свете свечи. Он пнул ногой что-то на полу кладовой. Потом нагнулся.

– Девушка права, – сказал он, обернувшись ко мне.

– Она не гасла, – сказала Кэт. – Я набросила на нее фартук. А потом…

– А потом Самюэлю понадобилось схватить свой пистолет, броситься в кладовую и стрелять в темноте, как глупцу, как неразумному ребенку. – Маргарет погрозила мужу кулаком. – Перепугал нас всех до смерти и безо всякой причины.

– Кто это сделал? – спросил я.

Они смотрели на меня непонимающе. Кэт сказала:

– Я слышала, как кто-то убегал.

Уильямсон вернулся на кухню со свернутым фартуком. Он положил его на стол и осторожно расправил обгорелые складки. Мы увидели безобидный на вид шар серовато-коричневого цвета, который источал едкий запах.

– Поднимай тревогу, – велел Уильямсон Сэму.

– Нет, сэр, – сказал я. – Слишком поздно.

Кто бы это ни сделал, он был уже далеко. Бесполезно.

Савой освещался плохо. Несмотря на то что по вечерам ворота должны были запираться, столько людей входили и выходили, что привратники не слишком утруждали себя и оставляли калитки открытыми до полуночи, а то и позже.

Уильямсон поднял брови и посмотрел на меня:

– Почему…

– Я не знаю.

Кто-то хотел причинить нам вред. Но я также вдруг понял, что нет ничего лучше, чем вовремя подложенная зажигательная бомба, чтобы вынудить жильцов дома в панике выбежать на улицу. Возможно, кто-то хотел заставить меня покинуть дом. Если не меня, тогда Кэт.

– Итак? – сказал Уильямсон, когда убедился, что дверь в гостиную плотно закрыта.

Я ничего не сказал. Мы оставили Сэма и Маргарет на кухне, и подъем по лестнице лишил меня сил.

Уильямсон взял меня за правую руку и помог сесть. Он нагнулся, и я почувствовал его дыхание у своего оставшегося неповрежденным уха. Он прошептал:

– Я говорил вам, Марвуд. Нельзя служить двум господам. Выбирайте. Чиффинч или я?

– Я выбираю вас, сэр.

Не только потому, что я зарабатывал деньги благодаря знакомству с ним. И не потому, что он задал этот вопрос лично. Но потому, что Чиффинч служил одному себе. Он даже королю, своему господину, служил потому, что знал, что это в его собственных интересах. Он будет лгать, обманывать и подкупать, если это служит его цели.

Возможно, мистер Уильямсон будет делать то же самое. Но в нем было нечто большее, чем способности и амбиции: нечто твердое и бескомпромиссное, как его северный акцент и прямота; какие-то личные принципы, нечто, чему, мне казалось, я мог верить. Пожалуй, он будет держать слово, если сможет, даже данное клерку, который ему служит.

– Хорошо. – Он махнул рукой, давая понять, что с этим вопросом покончено. – Я не сомневаюсь, что Чиффинч дал вам задание ехать в Шотландию с пустяковым поручением потому, что сэр Филип этого хотел. Не знаю почему, но Лимбери считает, что вы представляете угрозу его делу в Пожарном суде. Я был вынужден разрешить, другого выхода не было – Чиффинч показал мне приказ с подписью короля. Не думаю, что король знал, что подписывал. Он доверяет Чиффинчу и делает для него одолжение, если это ничего ему не стоит. Мне не нравится, что Чиффинч вмешивается в работу моего департамента. Но он совершил ошибку, Марвуд, – он перехитрил самого себя. Если король узнает, чтó Чиффинч делает от его имени, ему это не понравится. Король придает особую важность Пожарному суду и справедливости его решений. Он питает отвращение ко всему, что может навредить репутации суда, поскольку это привело бы к огромному потоку апелляций относительно его постановлений. Если суд потеряет доверие населения, это губительно скажется на восстановлении Лондона.

– Что я должен сделать, сэр?

Уильямсон не дал прямого ответа.

– Но это еще не все, – прошептал он. – И вы это знаете.

Я вздрогнул:

– Вы имеете в виду госпожу Хэмпни?

– Да. Поэтому, если вы хотите остаться моим секретарем, Марвуд, настало время сказать мне правду и ничего не скрывать. Договорились?

Я склонил голову.

– Полагаю, Лимбери соблазнил госпожу Хэмпни в надежде, что она примет его сторону в Пожарном суде. Они встречались в Клиффордс-инн, в комнатах человека по имени Громвель. Они с Лимбери закадычные друзья со школьных лет. Есть потайная дверь в это здание со стороны Феттер-лейн, куда можно войти незаметно. Полагаю, госпожа Хэмпни отказалась поступить, как он просил. Возможно, она угрожала выдать его, когда поняла, чего он на самом деле хочет. Они поссорились, и он ее убил. Позже ее тело вынесли и оставили среди руин, где оно и было найдено. Они рассчитывали, что никто не свяжет убитую с Лимбери или с Клиффордс-инн.

– А секретарь Пожарного суда, который погиб на пожаре? – перебил меня Уильямсон. – Как его имя?

– Челлинг, сэр, – напомнил я. – Ему было что-то известно. Он ненавидел друга Лимбери, Громвеля. Полагаю, он попытался обернуть дело в свою пользу, а Лимбери решил, что безопаснее его убить, чем откупиться.

– Вы можете это доказать?

– Нет. – Мне стало трудно сосредоточиться. – Я видел письмо у него в комнате. Возможно, попытка шантажа.

– Мне нужно нечто большее, чем теория, Марвуд.

– Его спальня, где я его нашел, загорелась от зажигательной бомбы.

– Еще одна бомба? Почему вы раньше не сказали?

– Когда я пытался его вытащить, кто-то ударил меня по голове и запер дверь снаружи. Я слышал, как кто-то сбегал вниз по лестнице.

Уильямсон вздохнул.

– Ах… – сказал он тихо, и неожиданно сладкая улыбка расплылась по его лицу. – Значит, Чиффинч может быть соучастником двух убийств: вдовы Хэмпни и, вполне вероятно, секретаря Челлинга.

Он взглянул на меня, ожидая, что я как-то прокомментирую то, что он сказал, или что-то добавлю. В этот момент я был готов сказать, что еще одна смерть была связана с этим: смерть моего отца. Если бы он не попал под колеса телеги, я бы не сидел здесь, напуганный до смерти и делясь секретами, как конспиратор, с мистером Уильямсоном.

Улыбка внезапно погасла.

– Но мы не можем это доказать, Марвуд. Все это основывается на ваших словах. А что значит ваше слово против слова сэра Филипа Лимбери? Кроме того, вы его не видели, когда Челлинг погиб. Мы не можем также доказать, что он убил госпожу Хэмпни. Все это только домыслы.

Я сказал, почти умоляюще:

– Сэр, вы собственными глазами видели, что произошло сегодня вечером. Кто-то пытался поджечь мой дом. Если это не связано с Лимбери, кто еще мог это сделать?

– В этом-то и вопрос. Кто еще?

Неожиданно меня осенила мысль.

– Как выглядит этот Лимбери, сэр? Высокий, низкорослый, толстый, худой?

– Он высокий и темноволосый, – сказал Уильямсон. – Не красавец, но энергичный. Любит одеваться в черное и держится обособленно при дворе. Почему вы спросили?

– Я видел такого человека в прошлую пятницу. Он разговаривал с мистером Чиффинчем.

– Где это было?

– На Собственной лестнице. Мистер Чиффинч провожал его к лодке, а потом пришел на встречу со мной. Именно тогда он сообщил, что я должен ехать в Инвернесс.

– Тогда вам нужно увидеть Лимбери как можно скорее. Если это тот, о ком вы говорите, это еще одна небольшая косвенная улика. Но этого недостаточно. Если хотите в самом деле быть мне полезным, вы должны добыть доказательство, что Лимбери убийца, а Чиффинч его сообщник. Можете это сделать для меня?

Я уже собирался сказать, что никто не может этого обещать и быть уверенным, что сдержит слово. Но лицо Уильямсона было таким же твердокаменным, как его северные горы.

– Я сделаю все, что смогу, сэр. Клянусь.

Этого было недостаточно, мы оба это понимали. Он похлопал меня по правому колену и сказал:

– У вас было два господина, Марвуд. Теперь один. Будьте осмотрительны, чтобы не остаться вообще без господина.