Молодой Александр

МИСТЕРИИ

В древности остров Самофракия (современный Самотраки или Матраки) славился тремя вещами: отличным луком, плоскорогими козлами и мистериями Великих богов – странным религиозным культом, доступ к которому открывался только через тайную церемонию посвящения[35]. Строго запрещалось разглашать любую информацию об этих таинствах, а потому известно о них немногое. Загадочными остаются даже сами «Великие боги». Один эллинистический ученый отмечает, что их было четыре: Аксиерос, Аксиокерса, Аксиокерсос и Кадмилос, хтонические божества, вероятно связанные с подземным миром, с которым они отождествляются наподобие Деметры, Персефоны, Аида и Гермеса[36]. Центральная роль в культе отводилась Великой Матери, богине плодородия, которую изображали на местных монетах. На материке этих богов называли Кабирами, но в самофракийских надписях они упоминаются только как «боги» или «Великие боги» (Megaloi Theoi). Вполне возможно, что отчасти именно анонимность привлекала к ним людей. Известно, что им приписывали способность предотвращать кораблекрушения и даровать посвященным особое благочестие и праведность, благодаря чему люди становились лучше во всех отношениях[37]. В древности эти божества глубоко почитались, и, несмотря на удаленность острова, мистерии привлекали многих известных личностей того времени, включая Ясона и аргонавтов, странствующего Одиссея, историка Геродота и, в середине IV века до н. э., – родителей Александра Македонского. Согласно Плутарху, именно здесь впервые встретились Филипп и Олимпиада.

Это событие произошло, вероятно, в 357 году до н. э. Филиппу, сыну Аминты III, было тогда немногим больше двадцати лет, и он правил около трех лет. Его брат, бывший царь Пердикка III, погиб в битве против иллирийцев вместе с четырьмя с лишним тысячами своих людей. Он оставил сына, которого тоже звали Аминта, но он был слишком мал, чтобы взойти на трон. Эта ситуация до сих пор вызывает споры среди ученых, вполне вероятно, что Филипп сначала стал опекуном Аминты и нового царя официально не провозглашали[38]. Македонию со всех сторон окружали соперники и враги, царство находилось на грани гибели, но Филиппу удалось исправить положение. Решительность, дипломатия и хитрость помогли ему не упустить драгоценное время, укрепить свои позиции и воссоздать армию. В детстве он был заложником в Иллирии и Фивах – доминирующем городе-государстве Греции того периода, – что позволило ему ближе узнать обычаи греков и варваров, а также реформировать свои войска. Уже через год он был готов идти в наступление. Победив пеонийцев на севере (в современной Северной Македонии) и заручившись их поддержкой, он повел армию нового образца на запад, на иллирийцев. Из суровой битвы со старым воякой царем Бардилом (или Бардилеем) Филипп вышел победителем. Иллирийская угроза была на время устранена, что несло с собой значительные перемены в распределении власти в регионе[39]. Впоследствии Филиппу удалось объединить под своим протекторатом остававшиеся прежде независимыми кантоны Верхней Македонии, благодаря чему он фактически удвоил размер своего царства. В Фессалии Филипп восстановил добрые отношения с городом Ларисой, урегулировав его спор с соседями – тиранами города Феры, – а затем обратил взор на восток.

Ключевой порт Амфиполис, расположенный на реке Стримон недалеко от восточных границ Македонии, был основан афинянами, но объявил о своей независимости во время Пелопоннесской войны. Афиняне, обладавшие целой плеядой портов на побережье Македонии, отчаянно пытались вернуть город под свое управление. Филипп дал понять, что поможет им в этом. Последовала длительная осада, но когда Амфиполис пал, македонский царь решил оставить порт себе.

За короткий срок Филипп подтвердил свое право на господство, и вполне вероятно, что примерно в то же время, то есть в конце 357 или начале 356 года до н. э., македоняне провозгласили его царем. Отныне его будущие сыновья при благоприятных обстоятельствах могли претендовать на престол. В то время распространялись древние пророчества о том, что Македония достигнет больших успехов при одном из сыновей Аминты III, и было мнение, что речь именно о победах Филиппа[40]. Вероятно, после великой победы над Амфиполисом Филипп отправился на остров Самофракия, находившийся в одном дне плавания от города-порта. Там он встретил юную царевну из царства Молоссия в Эпире, на северо-западе Греции. Ее звали Поликсена, а также Миртала (Миртла), но позже она стала известна как Олимпиада[41].

Сегодня между материковым Александрополем и Самофракией курсируют надежные паромы, которые перевозят на остров туристов, а не паломников. Над чернильно-синими просторами моря Самофракия вздымает гористую главу, медленно сбрасывая полог тумана и обретая ясные очертания. По мере того как паром продвигается на запад, к главному порту, показывается острая вершина горы Саос, серой и грозной, как глаза Афины, часто окутанная облаками. Она кажется зловещей. Лоренс Даррелл, написавший книгу о путешествиях по греческим островам, так и не добрался до Самофракии, но записал свои впечатления от моря: «Оно мрачное, варварское; мне оно ничуть не понравилось; я чувствовал, как каннибалы готовят котлы». Он предпочел остаться на борту корабля[42].

Поначалу остров выглядит негостеприимным, пустынным куском скалы посреди покрытого рябью волн Эгейского моря, но затем открывается иной пейзаж, простирающийся на север и запад: покрытые сухой травой пастбища и возделанные поля. Рощи олив, каштанов, платанов и дубов добавляют приятные глазу штрихи яркой зелени, сгущаясь вокруг подножия горы и рассеиваясь вверх по склонам, на которых гнездятся стайки белых домов, похожих на рассыпавшиеся морские ракушки. Известно, что местная почва обладает магнитными свойствами; те, у кого кровь богата железом, могут физически, на уровне тела ощутить притяжение Самофракии.

Прибытие каждого парома вдыхает новую жизнь в портовый городок Камариотисса. Начинается разгрузка товаров, оживают кафе, один поток посетителей сменяется другим, множество цикад оглушительным стрекотом приветствует всех прибывших. Среди туристов много подростков. Летом они колонизируют северные кемпинги острова, проводя праздничные месяцы в беззаботном чаду вечеринок у костра и купаний в сумерках – таков современный обряд посвящения молодых греков. Самофракия с ее густыми лесами, живописными водопадами и длинными галечными пляжами ярко выделяется в пестром узоре греческих островов.

Самофракия. Фотография автора

Святилище Великих богов находится примерно в шести километрах к востоку от порта. Оно притаилось в расщелине горы. Близлежащий древний город Самофракия, ныне известный как Палеополис (Старый город), служил воротами к святилищу. На открытом склоне горы Соас на площади в пятьдесят акров хватало места и для домов, и для магазинов, и для общественных центров. Здесь паломники отдыхали и готовились к волнующим таинствам, которые проходили ночью; полог тьмы только усиливал ощущение загадочности, непостижимости происходящего. Возможно, что группы македонян и молоссов встретились на ежегодном празднике, который, как считается, проводился летом, хотя церемония устраивалась в любое время года, отчасти из-за труднодоступности острова.

От древнего города мало что сохранилось, за исключением впечатляющих стен, высота которых в некоторых местах превышала шесть футов[43]. По всей длине есть остатки башен и ворот, местные козы часто используют их в качестве удобных возвышений, с которых можно следить за посетителями. Одна часть оборонительных сооружений тянется в гору к вершине Фенгари – Лунному пику, с которого, согласно рассказу Гомера, бог Посейдон однажды наблюдал за сражением Троянской войны. Время от времени с этой вершины обрушиваются столь мощные порывы ветра, что деревья принимают странные скрученные формы, подчеркивая необузданный, неукротимый нрав острова. Шторм здесь может возникнуть из ниоткуда; в прошлом те, кого он заставал в море, молили Великих богов о спасении. Воздев руки к небу на палубах своих кораблей, они сулили дары и жертвы в благодарность за шанс пережить это испытание. Святилище было усеяно такими подношениями, хотя один циник лукаво заметил, что «их было бы гораздо больше, если бы дары приносили те, кто не сумел спастись»[44].

Когда в IV веке н. э. христианство стало официальной религией Римской империи, культ Великих богов пришел в упадок и в конце концов исчез. Святилище было заброшено и стало разрушаться. В истории оно вновь появится лишь в 1444 году, когда на остров прибудет Кириак из Анконы, итальянский купец и выдающийся путешественник. Он входил в круг гуманистов эпохи Возрождения и избрал своей миссией поиск благородных памятников Античности, их описание и по возможности сохранение. Когда его однажды спросили, зачем он этим занимается, он ответил: «Чтобы пробудить мертвых»[45]. Кириак знал о связи острова с предысторией Александра и решил исследовать то, что еще оставалось от древней славы этого места. В дневнике он описал встречи с далекой эпохой, включая городские стены и обширные руины храма, который, как он считал, был посвящен Нептуну (Посейдону), а также «фрагменты огромных колонн, архитравов, оснований статуй и дверных проемов, украшенных гирляндами из черепов крупного рогатого скота (букрания) и другими очень красиво и искусно высеченными фигурами», одну из которых он принял за Аристотеля[46]. Кириак провел октябрьский день с губернатором острова, документируя некоторые ключевые открытия, делая наброски и расшифровывая надписи. В этом он был пионером новой дисциплины – археологии. С тех пор по его стопам шли многие пытливые умы. Греки, австрийцы, немцы, французы, чехи и совсем недавно американцы внесли свой вклад в изучение остатков святилища[47]. Их труды позволили реконструировать элементы обрядов посвящения и в новом свете представить легендарную встречу Филиппа и Олимпиады.

Будущие посвященные и старейшины культа собирались у западных ворот города перед закатом. Вместе они смотрели на багрово-алое небо над ущельем, в котором скрывалось святилище, на бледное лицо госпожи Луны, восходившее над их головами и неспешно двигавшееся к горной вершине, названной в ее честь. Землю постепенно заливало призрачное серебристое сияние. Наконец следовал знак. Вереница факелов и мерцающих масляных ламп цепочкой тянулась через узкие ворота, мимо россыпи оливковых деревьев, вниз к горному ручью, который обозначал границу между священным и мирским: ледяная вода очищала всех желающих проникнуть во владения Великих богов. Не всем разрешали переступить эту черту. Сначала совершалось священное возглашение, которое определяло, кто готов участвовать в мистерии. Нечистые туда не допускались[48]. Во время отбора пришедших для посвящения могли спросить о худшем поступке в их жизни[49]. Филипп был типичным представителем царского семейства Македонии, у него, безусловно, были свои мрачные секреты. Возможно, он уклонился от неловкого вопроса, ответив в той же манере, что и спартанец Анталкид: «Если мною и было совершено подобное деяние, то боги об этом знают»[50].