Огненный суд

Глава 38

– Где она? – спросил мистер Хэксби. – Бреннан говорит, что видел ее на галерее. – Он тяжело опирался на руку Бреннана. – Уверены, что это была она?

– Уверен, как в камзоле на моей спине.

– Она пошла в сторону Флит-стрит, сэр, – сказал я. – Она спешила. Вряд ли мы ее догоним.

– Почему она убежала? Она, должно быть, видела меня и слышала, как я выступал.

Вслед за ними из зала вышел мистер Пултон. Он улыбался и выглядел на десять лет моложе.

– Нашли свою кузину, Хэксби?

– Нет, сэр. Мистер Марвуд ее видел.

Их слова омывали меня, словно вода. Возможно, из-за опия, но я чувствовал себя совершенно отстраненным от того, что происходило. Пока Пултон с Хэксби говорили, единственным моим желанием было оставаться на месте, ничего не делать, только прислониться к стене коридора. Зал успел опустеть, остался лишь один клерк, который собирал бумаги и письменные принадлежности со стола судей.

Громвель с Лимбери тоже исчезли. Я послал Сэма расспросить привратника в воротах на Флит-стрит.

– Отлично, – говорил Пултон. – Хэксби, вы выступали по делу не хуже любого юриста. Получить такую долгосрочную аренду на таких выгодных условиях! Ничего не мешает нам начать завтра. Вам понадобятся наличные деньги, естественно, когда вы по-настоящему возьметесь за дело. Я этим займусь утром. – Он потер руки. – Не терпится рассказать все госпоже Ли.

Я обратил внимание, что все трое – Пултон, Хэксби и Бреннан – смотрят на меня удивленно.

– В чем дело? – спросил я.

Мистер Хэксби кашлянул:

– Ваш парик, сэр, я… ах…

Я поднял руку. В суматохе парик сдвинулся назад, обнажив рубцы от ожогов на левой стороне головы. Я поправил парик.

– Простите, сэр, – сказал Хэксби. – Я… я забыл. Жаль Челлинга. И вас.

– Есть разница, – сказал я угрюмо. – Челлинг мертв, а я жив.

– Да, но я не представлял, что… – Он оборвал фразу. – Бедняга.

Пултон задал Хэксби вопрос о дренажных канавах в Драгон-Ярде, возможно великодушно пытаясь увести разговор от темы моих ран.

Я напомнил себе, что должен быть благодарен за то, что выжил, в отличие от бедного Челлинга. Человека, который был кладезем сплетен. Моя нетвердая память сделала кульбит, и я вдруг вспомнил крупицу информации, которую он упомянул, когда в тот день напился до беспамятства в «Дьяволе».

– Марвуд? – сказал Хэксби. – Марвуд?

Крупица? Память сделала кульбит еще раз. Нет. Два.

Я услышал стук костыля Сэма до того, как его увидел.

– Что нового? – спросил я, отвернувшись от Хэксби и понизив голос.

– Помощник привратника проводил их до Флит-стрит в надежде, что ему что-нибудь перепадет, – сказал он тихо. – Но ему не повезло. Госпожа Хэксби уехала в карете с застекленными окнами вместе с леди.

– В какую сторону?

– На восток. В Сити. Найти экипаж, хозяин?

– Нет. Я хочу, чтобы ты кое-кого отыскал сначала.

– Нагруженная, – сказал Сэм. – Карета, я имею в виду. И четыре лошади. Парень говорит, похоже, они отправились в путешествие.

Это была женщина с кривыми зубами, веснушчатым лицом и бахромой сальных кудрей, выбивавшихся из-под чепца. Ей могло быть сколько угодно лет – от двадцати пяти до пятидесяти пяти. Она выпрямилась, сделав реверанс, расправляя грязными руками заштопанную коричневую юбку и бросив тоскующий взгляд на кружку пива на столе.

– Мириам, сэр, – сказал Сэм, указывая на нее с видом балаганщика. – Как ваша милость желала.

Мириам сощурилась, пытаясь рассмотреть мое лицо под полями шляпы. Мы были во дворе за «Полумесяцем», где менее состоятельные посетители могли купить напитки через окошко в стене.

Я кивнул в ту сторону:

– Выпей лучше хорошего крепкого эля. Я заплачу.

Неожиданно она улыбнулась:

– Кто ж откажется, господин?

– Тогда вперед. – Я обернулся к Сэму, нащупывая кошелек. – Добудь кувшин эля. – Я увидел его лицо и сжалился над ним. – И кружку для себя.

Он слился с толпой людей у окошка. Я прислонился к стене. Мириам смущенно переступала с ноги на ногу под моим взглядом.

– Пей пиво. Не пропадать же ему.

Она схватила кружку и выпила ее содержимое так быстро, как только смогла.

Я указал большим пальцем в сторону крыши нового здания.

– Я слышал, ты там работаешь.

– Да, господин. В Клиффордс-инн.

Сэм уже возвращался, мастерски справляясь с костылем, кувшином эля и кружкой.

Я спросил:

– На кого ты работаешь?

Она смотрела на Сэма.

– На джентльменов, сэр. На лестнице четырнадцать.

– Что ты делаешь?

– Убираю комнаты, стелю постели.

– Что еще?

– Помогала на соседней лестнице тоже. Тринадцать. Но это до Пожара.

Это навело меня на другую мысль.

– Есть проход между лестницами?

Она яростно закивала:

– На площадке мистера Громвеля есть служебная комната. Между его дверью и дверью мистера Горвина. – На ее замаранном лице появилось выражение тревоги. – Что-то не так? Я в жизни не украла…

– Все в порядке. А вот и эль. – Я дал знак Сэму, чтобы он налил. – Что еще ты там делаешь?

– Опорожняю горшки по утрам, разжигаю камины, приношу уголь. Я там только до обеда.

Я смотрел, как она уткнулась носом в кружку эля. Я спросил:

– А кто эти джентльмены?

Я уже знал ответы на этот и на предыдущие вопросы. Сэм за шестипенсовик раздобыл у пожилого и бесконечно жадного привратника у ворот на Феттер-лейн сведения о Мириам и о том, где ее найти.

– Мистер Моран, сэр, и мистер Друри, и мистер Бьюс. Мистер Громвель, мистер Горвин и мистер Харрисон.

– Джентльмены к тебе добры?

– Я их почти и не вижу, сэр. Они или спят, или их нет, когда я там. Всем прислуживает мужчина, следит за их одеждой и отдает мне приказы.

– Как насчет мистера Громвеля? Будь со мной откровенна. Ты не пожалеешь.

Она огляделась, будто боялась, что нас подслушивают. Понизила голос:

– Он груб в манерах, сэр. И он не щедрый джентльмен. Иногда неделями не платит. И он вздорный. Но он один из управляющих, поэтому нам нужно держать с ним ухо востро.

– Скажи мне, недели три назад, когда ты убиралась в его комнатах, ты не заметила ничего необычного? – Мириам непонимающе на меня посмотрела. – Я хочу сказать, не было ли там что-то не так, как всегда?

Она улыбнулась:

– А, вы о том дне, когда вся мебель была перевернута? Да?

Я улыбнулся и кивнул Сэму, который наполнил ее кружку и свою тоже.

– Когда это было?

– Три недели назад, может быть? – Мириам глянула на меня, склонившись над кружкой. – В тот день мне приказали прийти пораньше и прибраться хорошенько. Сказали, он ждет новую мебель. Но когда я пришла на следующее утро, ничего нового там не было. Все старые вещи, но не на своих местах. Сгружены у одной стены. Как я понимаю, он веселился с друзьями, хотели все поменять, потом решили распить еще бутылочку, когда полдела было сделано. Или играли в какую-нибудь игру, и им понадобилось больше места. Бог знает, что им взбредет, когда они под мухой.

– Был там яркий цветной ковер? Или диван?

– Не. У него ничего такого не было. – Лицо Мириам просветлело, и она причмокнула. – Но я нашла пару конфет в очаге в то утро. Выбросил, наверное. Ничего с ними не случилось. Я их ополоснула от пепла и съела за завтраком.

– Читать умеешь?

Мириам покачала головой:

– Это для джентльменов.

– Видишь ли, мне нужен образчик руки мистера Громвеля. Все равно какой.

На ее лице промелькнуло сомнение.

– Я не могу ничего брать из его комнаты, господин. Мне это будет стоить работы… И потом это нехорошо, так?

– Ну что ты! – Я улыбнулся, хотя мне нестерпимо хотелось почесать заживающую кожу под париком. – Я вовсе не хочу, чтобы ты что-то взяла. Мне просто нужно видеть, как выглядит его почерк. Может, позаимствуешь что-то на время. Или дашь мне бумагу, которую он выбросил или оставил для розжига огня. Мне все равно что, лишь бы было им написано. – Я достал шиллинг из кошелька. – Совсем небольшая услуга. И ты за нее получишь вот это.

– Зачем вам это, господин?

– Пари, – сказал я. – И только. Мы с товарищем поспорили, кто написал одну вещь. Когда я узнаю, как выглядит почерк мистера Громвеля, я выиграю.

Ее лицо прояснилось.

– Это подойдет? – Она сунула руку в карман юбки и извлекла скомканный лист бумаги. На лице отразилась паника. – Но забирать нельзя.

– Конечно, я отдам его тебе. Я хочу только взглянуть. На секунду.

Мои слова ее успокоили. Она разгладила листок и протянула мне:

– Слуга мистера Громвеля дал мне это, чтобы привратники меня впускали и выпускали. Здесь сказано, что я работаю на него и на других джентльменов. Как я говорила, он один из управляющих, и, если у тебя нет бумаги от кого-то из них, тебя на пропустят.

Я изучал пропуск, пока она пила. Она следила за каждым моим движением, склонив лицо над кружкой. Пропуск разрешал ей входить в Клиффордс-инн и выходить оттуда, когда она обслуживала жильцов лестницы XIV. Подписано Люциусом Громвелем, управляющим, одним из тех, кто руководил делами Клиффордс-инн.

Громвель. Люциус Громвель.

Я внимательно смотрел на написанное. На миг я забыл о боли, о зуде и об усталости. Записка сэра Филипа Лимбери, обращенная к Хэксби, и стихотворение, которое мы с Кэт нашли в вещах Табиты, служанки госпожи Хэмпни, были по-прежнему у мистера Уильямсона. Но я хорошо запомнил, как они выглядели. Три бумаги были написаны в разное время и при разных обстоятельствах. Тем не менее они выглядели так, будто их написал один человек, хоть я и знал, что это не так: Лимбери написал записку Хэксби, а Громвель выписал пропуск для Мириам.

Разве удивительно, что их почерки схожи? Оба учились у тех же учителей с детства: они росли вместе и были закадычными друзьями в школе и в университете. Возможно, они научились писать под руководством одного учителя.

В таком случае почерк, каким было написано стихотворение, украденное у Геррика – «Когда в шелках моя Селия ходит», – может принадлежать как одному, так и другому. Что касается буквы «Л» под стихотворением, она может обозначать Лимбери, как мы считали до сих пор, так и с такой же вероятностью – Люциус.

Я вернул пропуск Мириам. Сэм налил ей остатки эля. Это был крепкий напиток – ее лицо раскраснелось, а дыхание участилось. Я поднес шиллинг к ее лицу. Она уставилась на него, как кошка на мышку.

– Я бы предпочел, чтобы мистер Громвель не узнал, о чем мы говорили.

Она яростно затрясла головой:

– Я не скажу, клянусь. Он такой вспыльчивый, сэр. Он готов побить служанку, едва взглянув на нее. Представьте, вчера он ударил человека, который ему прислуживает, выбил ему зуб. А все из-за того, что был не в духе, потому что рука болит и из-за этой бешеной собаки, так он…

– Что? – резко сказал я.

От резкого тона она сама сжалась, как собака.

Я смягчил голос:

– Мириам, у меня случайно получилось так громко. Так что за собака? Расскажи мне.

– Укусила его за руку. Прокусила до кости, как сказал его слуга. И кровь текла, как из резаного поросенка.

– Когда это было?

– Позавчера. Мистер Громвель боялся, что собака бешеная и он сам взбесится и будет бегать по улицам с пеной изо рта. – Она поежилась, испытывая видимое удовольствие. – Будет выкрикивать ругательства уважаемым людям и кусать их, и те тоже станут бешеными… – Удовольствие сошло с лица Мириам. – Но он пока еще не стал бешеным. Может, и собака-то бешеной не была. Может, просто его возненавидела.