Республика Августа

Голод

В то время как Август занимался отдаленными восточными границами империи, а аристократическая и народная партии готовились к борьбе в судах по поводу процесса Прима, голод охватил беззащитный город. Народ удовольствовался сперва сожалениями, что Август более не консул, утверждая, что, если бы он был консулом, не было бы недостатка в хлебе;[225] но когда страдания от голода усилились, а в довершение несчастья Тибр вышел из берегов, изгнав из их жилищ несчастных плебеев, уже не имевших хлеба, народ поднялся, произвел манифестации, провозгласил Августа диктатором и отправил к нему депутации, умоляя его, подобно Помпею в 57 г.,[226] взять на себя заботу о снабжении города продовольствием, — короче говоря, в несколько дней народ разорвал на куски последнюю конституционную реформу, выработанную с такой заботливостью. Август сначала отказался от этой диктатуры, предложенной мятежниками; но когда народ окружил сенат, угрожая сжечь курию вместе с сенаторами, если они не назначат его диктатором[227] он понял, что голодный народ и переговоры с иностранными державами требуют различной дипломатии, и согласился взять на себя заботу о продовольствии. Он назначил из бывших преторов praefecti frumenti dandi[228] и начал раздавать хлеб,[229]приказав подвозить его отовсюду. Чтобы показать пример ленивой аристократии, он поручил своему пасынку Тиберию наблюдать за выгрузкой хлеба в Остии и перевозкой его в Рим.[230] Таким образом, Клавдий, потомок одной из самых гордых и знатных римских фамилий, должен был заняться перевозкой хлеба в Рим — почти что второй Эгнаций Руф! Но этот молодой человек действительно имел некоторые из тех качеств старой аристократии, которые встречались теперь только в книгах: энергию, серьезность, желание показать себя.[231] И однако, общество не успокоилось. Недовольство, вызванное голодом, дало новые силы пуританскому движению; когда отказались от мысли сделать Августа диктатором, начали предлагать избрать его пожизненным цензором. Было очевидно, что без более серьезного надзора за нравами государство идет к гибели; никто лучше Августа не мог осуществить этот надзор. Август, который не желал этой новой трудной должности, но и не имел мужества противиться сильному народному желанию, предложил сенату компромисс, назначив выборы цензоров. Они действительно произошли, и избраны были два выдающихся лица: Луций Мунаций Планк и Павел Эмилий Лепид.[232] Недовольство все же продолжалось. Народ продолжал упорно требовать, чтобы Август принял диктатуру или цензуру, желая видеть его облеченным всей полнотой быстрой и энергичной власти, и Август был, наконец, вынужден уступить. Он не хотел принимать ни имени, ни власти диктатора или цензора: он согласился, конечно, предполагая пользоваться этим только при заботе о продовольствии, чтобы сенат дал ему право издавать эдикты, как если бы он был консулом, всякий раз, как он найдет это нужным для общественного блага, т. е. чтобы та дискреционная власть надзора за провинциями, которую дали ему несколько месяцев тому назад, была распространена на Рим и на Италию.[233] Следовательно, он был облечен полудиктатурой.