Сухая возня

35 Александр Солодов, день 27 июня 2024 года, Москва

Пора ехать, наверное — А.А. был, как всегда, иронично-спокоен — нас там, наверное, заждались уже. Учитывая ситуацию, последнюю его реплику я не мог воспринять иначе, как циничную хохму.

Ну что же. Я послушно двинулся за ним. А сам — задумался о том, что и ради чего я в последнее время делаю.

Несмотря на имевшие место мимолётные романы я в последние годы был, фактически, одинок. Ну родители… старые, но ещё бодрые — они заслужили то, чтобы пенсионерствовать на полную катушку. Я им помогаю, конечно, но живу отдельно. А больше, так вот сходу — и никого вокруг.

Друзья-приятели, конечно, имелись, как и у всех. Но в наше время мгновенных коммуникаций расстояние между людьми, возможно даже и выросло… Но всё же, всё же… Не потому ли я ввязался в новую авантюру, что моё собственное существование не было особенно нужно никому, кроме меня самого? А тут — хоть какая-то цель… Идиотское положение — я бы, положа руку на сердце, был рад дружбе с Лумиэлем, но им был заявлен другой формат, который мне ни к чёрту не нужен… И чем дольше я с ним общался, тем отчётливее понимал, что ничем кроме той или иной формы скандальной ссоры это кончится не может. Ну и зачем?…

Мы уселись в стоявший во дворе здоровенный лимузин антикварного вида — судя по дизайну — ему было лет сто, наверное и, выехав через арку, оборудованную “шлюзовой системой” из пары ворот — одни на входе, другие — на выходе, чуть не час добирались до места назначения. Внутренности машины, разумеется, не имели ничего общего с её внешним видом — “умный” пластик, управляемый бортовой системой, куча аппаратуры, имитостёкла — заглянув снаружи в окно машины, ещё когда садился, я увидел совсем другое содержимое, чем реально находилось внутри — так что посторонний мог бы и не догадаться о наличии пассажиров, даже подойдя к машине в упор. Пожалуй, на таком роскошном и дорогостоящем агрегате я ехал впервые в жизни. О тех же имитостёклах — только читал в Сети… Ну и стоило ли это удовольствие всей авантюры?

Роскошь средства передвижения не увела меня от депрессивных раздумий, и, практически всю дорогу, я молчал, уставившись в одну точку. Всё пытался как-то переосмыслить происходящее и чем дальше — тем сильнее не находил в нём ничего положительного.

В результате, когда мы, наконец, добрались до какой-то невнятной гостиницы, расположенной ближе к центру Москвы, я уже окончательно пришёл в такое состояние духа, что был готов то ли повеситься от безнадёги, то ли загрызть кого-то из тех, кого в ней виноват. А лучше — сначала загрыть, а потом повесится. Фон Шталя, например.

Общение со Шталем прошло малопродуктивно.

Начал он с заявления, что не звонил мне, не назначал никаких встреч и, естественно, не имел никакого понятия о том, что произошло в дальнейшем. — Кто-то воспользовался моей идентичностью — заявил он, кто-то имитировал мой голос — судя по всему, компьютерной системой — ну Вы же сами, понимаете, Александр — сейчас это довольно легко.

Я не спорил, так как соответствующие программы давно уже были доступны практически любому желающему — идентичность звонящего можно было установить иными способами, опираясь на сетевую информацию — но, если принять версию Шталя, неизвестные ловко подсунули мне подделку — рассчитывая, очевидно, что я полезу проверять личность собеседника именно таким способом.

В ответ на мои претензии по поводу гипноглифа Шталь сделал круглые глаза и сообщил, что “эта ручка дорога мне как память, и, поэтому, я поставил на неё определённого рода лок. Очевидно, Ваши способности позволили частично его обойти — я очень удивлён, — сказал он — оно должно было сработать совершенно иным способом. Лок позволяет не думать о том, что кто-то может машинально сунуть ручку в карман — как Вы и сделали. Ну Вы же понимаете, Александр, я не мог следить за ней постоянно — так что будем считать это недоразумением.”

Разумеется, обвинять его во лжи у меня не было прямых оснований — так что, выслушав эту отмазку, я ещё и оказался вынужденным объяснять, в каком конкретно месте я эту “дорогую как память” ручку “уронил” — о роли Лумиэля в этой истории я предпочёл умолчать, ограничившись заявлением, что кинул её вниз, когда почувствовал, что эта писчая принадлежность крутит мне мозги.

— Непременно пошлю кого-то её найти, ну Вы же сами, понимаете, Александр, она у меня очень давно…

Почувствовав себя участником бесплатного цирка, я уже просто хотел биться головой об стену.