Пропавшая сестра

* * *

Перед входом в отделение полиции я расплачиваюсь с таксистом, находясь в каком-то трансе, затем выхожу на тротуар. Кое-как собравшись с мыслями, захожу в участок, проплываю через металлоискатель и останавливаюсь перед той же дежурной, что и в воскресенье.

— Можно увидеть инспектора Валентина? — говорю по-французски.

Раздраженный вздох сотрясает щеки женщины, когда она отрывает взгляд от своего телефона, на экране которого светится какая-то тупая игра типа кроссворда. Глядя на мое измученное лицо, она поворачивается к компьютеру и делает несколько кликов мышью. Густые напудренные локоны защищают ее голову, как шлем.

— Инспектора нет на месте.

Черт!

— И когда он вернется?

— Понятия не имею, мисс. Не хотите оставить ему сообщение? Он перезвонит вам завтра.

Она начинает перекладывать с места на место какие-то бумаги.

По спине пробегает холодок. Завтра. Мой самолет в Сан-Диего вылетает сегодня в девять вечера. И чего я добилась? Целовалась с парнем Анжелы, тем самым лишившись единственного своего гида по Парижу. Встретилась с Нур и Хьюго и узнала, что Анжелу могли преследовать. Даже если Анжела жива, она почему-то не хочет, чтобы об этом знали. Добилась ли я чего-нибудь? Скорее, только сделала хуже.

Тело в морге с биркой на пальце ноги, на которой написано имя моей сестры, — это не моя сестра.

Тогда чья это сестра?

— Ты американка?

Я подпрыгиваю от неожиданности. Мужчина с жесткими седыми волосами, который спал на одной из скамеек у стены, стоит, качаясь, в двух дюймах от моего лица и на корявом английском шепчет мне в ухо:

— Ты не должна так гордиться тем, что ты американка.

Его футболка измазана чем-то коричневым и вонючим. От него разит перегаром. Глубокие морщины на лбу залиты потом.

— Простите, что?

Он криво усмехается.

— Ваша страна считает, что может делать все, что захочет и когда захочет.

Его злобный английский переходит в злобный французский. Он хватает меня за плечи:

— Вы все прокляты! Американцы, вы прокляты самим Богом!

— Olivier, au secours! Monsieur, arretez![26] — Дежурная отчаянно машет охраннику.

Какой-то парень бросается к нам и отрывает пьяницу от меня, прижимая его к земле. Французские ругательства сыплются изо рта поверженного. Охранник надевает на моего обидчика наручники и, схватив его за грязный воротник, тащит прочь. Я поправляю рубашку и массирую кожу в тех местах, за которые он хватался. Дежурная спрашивает, все ли со мной в порядке. Я киваю. Она успокаивающе улыбается и возвращается к кроссворду. Я оглядываю вестибюль. Все возобновляют разговоры, как будто ничего не произошло. Действительно, что тут такого?

Обыкновенный эпизод в жизни полицейского участка.

Как быстро забываются подобные эпизоды, убитые и пропавшие без вести? Страшно подумать, что будет с делом Анжелы через неделю или через месяц. Будет ли ее досье все еще пылиться в кабинете Валентина или он его сдаст в какой-нибудь архив? Мысль о том, что я собираюсь уехать, зная, что тело моей сестры находится не на металлическом подносе в холодильнике, а лежит — мертвое или живое — где-то еще, заставляет меня содрогнуться. Надпись на нашем тайном языке на доске у нее в квартире — это, конечно же, предупреждение мне.

Нет, я не могу улететь сегодня вечером.

Я благодарю дежурную и отхожу в сторону. Поиск на мобильном выдает рейс, вылетающий из Парижа в воскресенье вечером и приземляющийся в Сан-Диего почти в то же самое время, что и время вылета. Разница в часовых поясах. Я отлично успеваю к началу занятий в понедельник утром.

Чтобы найти Анжелу, мне нужно действовать решительнее. Больше никаких отвлекающих факторов. Больше никакого Себа. Больше никаких сомнений.

Моя сестра жива. Одной этой мысли достаточно, чтобы у меня закружилась голова. На руке в том месте, где меня схватил пьяница, образовывается синяк. Пребывание в Париже потребует от меня большего напряжения и работы мысли. Мне нужен кто-то, кто сможет провести меня сквозь все скрытые ловушки этого города. Мне нужен проводник. И переводчик.

Я открываю журнал звонков на своем телефоне и прокручиваю его до утренних вызовов. Затем нажимаю на кнопку «позвонить».

— Алло?

В трубке раздается тяжелое дыхание, и я задаюсь вопросом, разумно ли подключать к своему делу еще одного француза. Разумно ли оставаться здесь? И нужен ли мне свидетель того, что я собираюсь сделать?