Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Русская цивилизация и русский лексикон

Мысль о том, что последовательность чего-то (событий, текстов, эпизодов жизни человека и государства) не есть история, очень справедлива. Последовательность, череда (понятая и, как правило, ограниченная конкретным опытом, знаниями и интеллектуальными возможностями исследователя) событий в социуме, искусстве, собственно в исторической жизни, не есть «чистая» историчность (или историзм). Историзм – это понимание того, как пробивается через эту череду и последовательность каких-то событий (текстов, эпизодов и т. п.) некий, сокрытый в этом развитии, смысл.

Он, этот смысл, как всегда, не имеет определенной формы и средств выражения и поэтому его «угадывание», «узнавание», постижение есть работа ума и интуиции. При этом последнее свойство зиждется на определенной совокупности уже наличествующих в сознании потенциального историка такого рода знаний, которые подверстывают к этому узнаванию свою концептуальность и оформленность, а также выверенное сочетание эмпирических фактов и соображений. Просто наблюдая за действительностью, без изначального, пусть даже и ошибочного, подхода к осознанию известной совокупности фактов и событий, невозможно создание исторического нарратива.

Важно также и другое – насколько присутствует в сознании и рефлексии исследователя генерализованное представление о принципиальной тождественности наблюдаемого мира (истории, искусства, социальной жизни и т. д.) принципам понимания и анализа. Адекватность, известного рода научность или опора на значительный эмпирический материал обязательно присутствуют в сознании субъекта, все это описывающего и стремящегося к известной полноте охвата важнейших процессов развития той или иной исторической формы созданного человеком искусственного (артефицированного) мира.

Не только подобное чувство целостности необходимо подлинному ученому, но чувство движения человеческого духа, который неимоверными усилиями в течение тысячелетий выкарабкивался из завалов примитивного, хаотичного и несистемного взгляда на действительность.

Смыслы изменчивы и изменяемы на протяжении развития человеческой цивилизации, но нельзя не заметить, что определенного рода сверхтелеологичность в их движении, без сомнения, присутствует. Так или иначе, время от времени, она обнаруживает и проявляет себя, особенно в те критические моменты человеческой истории, когда на поверхность жизни выходят инстинкты разрушения и смерти: в войнах, подавлении инакомыслия, в социальных катастрофах. Как ни парадоксально, но сейчас все более ощущается разрыв между уже достигнутыми высотами в сфере духа (развитие науки, технологий, искусства, в целом творческих начал человека) и постоянно усиливающимся влиянием сверхличностных факторов – роль государства, определенных идеологий, тоталитаризм в общественной жизни. Творчество и государство не коррелируются друг с другом, свобода человека не рифмуется с тоталитаризмом или авторитарностью.

Оказалось, что шлифовка человеческой натуры и развитие интеллекта вовсе не приближают человека и человеческое общество к «царству свободы», напротив, каждодневный опыт доказывает обратные вещи. Человечество по-прежнему с упорством маньяка совершенствует средства собственного самоуничтожения, как будто недостаточно было всех предшествующих примеров на протяжении тысячелетий.

Таким образом, одна из возможных парадигм понимания истории заключается и в том числе в выстраивании логики развития мировой цивилизации – от одной катастрофы к другой, от тысяч и сотен тысяч убитых и уничтоженных людей до миллионов в XX веке, и возможно, миллиардов в будущем. Но это ли есть настоящая история в своем обнаженном и конечном виде?