Рассветы новой Земли: Синхронизация

Джон пожал плечами.

— Командующий?.. Да, возможно, Эмилия виделась именно с ним. Я не могу быть уверен. Да и чем нам это грозит? Мне ничем, кроме отстранения, вам, Томпсон, тем более…

— А мы с Ниной в любом случае в опасности, — закончил за него Антон, — кстати, профессор, вы готовы к синхронизационному тесту?

Тот усмехнулся.

— Это я у вас должен спросить, Чехов. Вы, уж надеюсь, пока не собираетесь ей сообщать о вашем совместном прошлом?

— Конечно, нет. Я бы предпочёл вовсе избегать этого, если она не помнит, нечего ворошить.

— Тоже верно… Ну, что? У нас время! — Томпсон взглянул на часы.

Полковник сделал то же самое.

— Да, господа, мне нужно с вами распрощаться, у новых эсминцев завтра первый боевой вылет, должен проследить за подготовкой. До встречи, — он поочерёдно пожал мужчинам руки и покинул их.

Обстановка накалялась, тест на синхронизацию приближался, и Антон находился почти на пределе: переживания последних дней, встреча с Ниной, страх за её жизнь, вернувшиеся чувства, воспоминания, эмоции, — всё сыграло свою роль. Но не он один боялся этого теста, Нину тоже била мелкая дрожь, она едва держалась на ногах и слышала чужие голоса, словно они звучали в какой-то трубе, далеко-далеко от неё…

— Здравствуйте, я Гидеон Донован, это мой коллега Советник Руперт Купер.

Нина с трудом осознавала, с кем здоровается, что ей говорят, о чём просят. После общего приветствия, их (Чехова и Леоновенс) проводили в закрытое помещение с множеством проводов, индикаторов, мониторов и систем. Помещение было оборудовано так же защитным стеклом, сквозь которое могли смотреть только те, кто стоит снаружи, внутри же оно выглядело как обыкновенная белая стена. Тяжёлая дверь захлопнулась, женщина в фиалковом халате и перчатках стала подключать систему — тонкие иглы проводов проникали под кожу, но не приносили боли, скорее лёгкий дискомфорт. Антон стоял напротив Нины: он был выше на голову, поэтому необходимость смотреть в глаза отпадала, и им обоим легко удавалось избегать общения.

— Система подключена, майор, можете активировать связь, — женщина улыбнулась, сняла перчатки и вышла.

Чехов вздохнул.

— Мари, связь на общую, мы готовы, запускай.

— Система активна, — раздался в комнате голос МАРИ, теперь её слышали все, и внутри и снаружи.

Антон неожиданно встретился взглядом с Ниной — синими водами её глаз — и ощутил брызги морского прибоя, которого никогда не видел, и ласковый бриз…

…он стоял в затемнённой комнате, а она бежала к нему по коридору, рыжие кудряшки подпрыгивали при каждом движении, как тогда, как в его воспоминаниях. Она бежала, а он знал, что не сможет больше обнять её, что приёмные родители уже подписали документы, что это последняя встреча… Антон присмотрелся, и увидел в руках девочки цветок, который не помнил (то есть, нет, он очень хорошо помнил его, но это было другое воспоминание, именно этот засушенный с рваными лепестками цветок хранился в его кабинете на «Пегасе» в записях Александры, его прабабушки, и он никоим образом оказаться в голове Нины не мог. Она просто не знала о его существовании)… Чехов с замиранием сердца наблюдал, что же дальше, он старался не упустить ни одной детали, — вот цветок выпадает из рук, вот раскрывается и осыпается искрами, Антон просит Нину не забывать его, пытается поймать взгляд синих глаз, но не может, а она вырывается и бежит, бежит к цветку, но… Чехов знает, она упадёт, потеряет сознание, а очнувшись не будет помнить ни его, ни последних двух лет жизни… он закрывает глаза и чувствует, как солёные дорожки слёз стекают по щекам, ощущает мокрые ресницы и силой воли разрывает связь, отказывается от этого видения и возвращается в реальность…

По другую сторону непрозрачного стекла Советники, увидев показатели, переглянулись, Томпсон присвистнул и включил микрофон.

— Чехов, Леоновенс, как себя чувствуете?

— Я в порядке, — Антон смог удержать голос и не выдать своего состояния. Очень хотелось лечь и не вставать несколько часов, и то, что он всё ещё стоял на ногах, казалось, чудом.

— Я тоже, — бледное лицо Нины говорило о многом, но это было эмоциональное потрясение, в остальном всё осталось в порядке.

— Мари? — обратился профессор к системе.

— Системы в норме, соединение стабильно.

— Ну, ещё бы! — хмыкнул Томпсон. — На сегодня закончили. Тренировки пройдут по плану, в согласовании с Советом, Леоновенс, завтра получишь чип.

— Что? — она так дёрнулась, что чуть не вырвала провода с корнем.

— Синхронизация сто десять процентов, ребята. Завтра получишь чип… — он резко замолчал и отвернулся от микрофона, его приглушённый голос что-то отвечал ещё более тихим голосам Советников. После небольших переговоров профессор вернулся, — нет, не завтра. Сегодня. Пройдите в лабораторию на тринадцатом уровне, Чехов покажет, можете расслабиться.

* * *

Они ждали завершения подготовки к инициации почти полтора часа, Нина снова была на нервах, Антон неожиданно задумчив и серьёзен.

— Мне нужно поговорить с вами сразу после этого, я, надеюсь, вам не составит труда немедленно вернуться на «Пегас»?

Она вскинула голову, устремляя на него удивлённый взгляд.

— Конечно, я же уже… — Нина поняла всю полноту смысла его вопроса и закончила фразу по-другому. — Значит, мне не показалось, вы были там?

— Где?

— В моём сне. Вы видели и меня, и того мальчика?

Антон кивнул. Он смотрел в стену, избегая прямого зрительного контакта.

— Да, в вашем сне и дело. Я хотел бы кое-что понять…

— Вы знаете этого мальчика? — Нина замерла, ожидая, что сейчас услышит долгожданную правду, но Антон промолчал, зато компьютер выбрал именно этот момент, чтобы объявить о завершении подготовки инициации. Нина на негнущихся ногах зашла в лабораторию.

Антон посмотрел на закрывшуюся за ней дверь, и ему вдруг стало не по себе: он понял, что отныне придётся держать себя в руках, не водить девушек, руководствоваться совместными решениями и, в целом, вести себя прилично, но вместо того, чтобы ощутить сожаление, он ощутил тепло. Где-то в груди на уровне солнечного сплетения оно зародилось крупицей нежности и коснулось сердца, — Нина была с ним, наконец-то, как он и обещал, она была с ним.

Чехов помнил, какое пренеприятное занятие это получение чипа, и искренне Нину жалел, но он так же прекрасно понимал, что «Пегас» даст им свободу, которой они оба давно хотели и, если быть честным, заслужили. Антон в красках представил эти ощущения: чип внедряли в левую руку между большим и указательным пальцем, обезболивающее не использовали, чтобы точно и безошибочно найти нервные окончания, — после этого жутко мутило, болела и кружилась голова, некоторое время сохранялась слабость и недомогание, но после всё проходило, оставляя лишь воспоминания.

— Антон! — визгливый голос Эмилии стал неожиданностью и досадным недоразумением, случившимся так не вовремя.

Чехов среагировал мгновенно, заслоняя дверь лаборатории от неё, но слишком поздно. Нина уже вышла оттуда, измученная, но довольная, и сразу столкнулась с разъярённой матерью.

— Я тебе что сказала, дрянь ты такая! — закричала Эмилия и схватила дочь за руку.

— Я бы попросил, — Антон поймал женщину за запястье и аккуратно, но твёрдо снял его с предплечья Нины.

— Ты больше не можешь мне приказывать, мама, — сказала Нина, бросая короткий благодарный взгляд на майора.

Эмилия раздула ноздри и стала похожа на разъярённого дракона — эффект усиливался из-за гладко уложенных и зачёсанных назад волос.

— Как ты могла? Неблагодарная! Неблагодарная! Я растила тебя, любила, приютила, когда погибли твои родители. Ты была одинока…

Чехов усмехнулся и отошёл, он прекрасно знал, насколько лживы были эти слова, а мадам Фармер не унималась.

— Вот посмотришь у меня, я сделаю так, что никуда ты не улетишь и будешь сидеть дома, как миленькая, пока я не скажу, когда тебе выйти. Ты ещё не все экзамены сдала, и не сдашь…

— Это не тебе решать, мой декан профессор Томпсон.

— И она права, — профессор подоспел вместе с Джоном Фармером как раз вовремя, пока скандал не перерос во что-то более серьёзное, — Эмилия, вы так не расстраивайтесь, детей отпускать всегда нелегко, — уговаривал он.

— У вас нет детей, а она моя дочь, и я…

— Она похожа на своего отца. Вам же не нужно напоминать, что вы не та, чьи гены передались ей? — Томпсон ненавязчиво приобнял её за плечи, кивнул полковнику и сделал знак Антону и Нине, чтобы они как можно быстрее ушли.

Им только того и хотелось. Оба срочно нырнули в первый подъехавший лифт и уже через тридцать минут вошли на борт теперь уже их общего корабля.

— В порядке? — спросил Чехов, поднимаясь на капитанский мостик.

— Немного кружится голова, — Нина села в кресло второго пилота, запоздало подумав, что следовало спросить разрешения, но поскольку Чехов молчал, она очень скоро забыла об этом. Её мысли вернулись к проверке их синхронизации, к странному повторяющемуся сну и получению чипа, перед которым Чехов намекал на важный разговор. Нина решила, что сейчас самое время задавать вопросы. — Вы хотели мне что-то показать?

— Что? — Антон, тоже погружённый в размышления, не сразу уловил смысл её слов, — Ах, да. Минуточку, — он устроился в кресле первого пилота и стал что-то бегло нажимать на приборной сенсорной панели. Нина ничего не поняла, банально не успев отследить последовательность его движений. Антон нажал комбинацию символов, провёл пальцами, смахивая изображение, и повернулся к Нине. — Я могу обращаться на «ты»? Прошу прощения, если этот вопрос оскорбителен или… — он положил руки на штурвал и вздохнул, мысленно ругая себя. «Чёрт возьми, почему с ней так трудно разговаривать?»

— Нет-нет. Всё хорошо. Можно и на «ты». — Нина рассматривала его профиль. Казалось, майор Чехов в разговоре с ней излишне вежлив и даже робок. Она слышала о нём многое и точно была уверена, что это редкое для него поведение. С ним что-то не так? Или с ней? Её предвзятое отношение куда-то медленно улетучивалось, но сердце всё ещё сопротивлялось этому, зарождая определённые сомнения. Возможно, слухи о нём никогда не были правдой, но ведь её подруги, сверстницы и те, что постарше, пострадали от его холодности, брошенные им после пары-тройки встреч, являлись абсолютным доказательством…

— Тогда, ладно, — Антон прервал её мысли, легко стукнув ладонями по штурвалу и выдохнул, — откиньтесь… — он усмехнулся сам себе, — откинься на спинку кресла, Мари проведёт сканирование твоего странного сна.

Нина сделала, как он сказал — вокруг её головы сразу образовалась светло-зелёная голограмма, с цифрами, знаками, буквами и мелкими изображениями, а пока это происходило, Антон принёс письмо прабабушки, точнее только тот лист, к которому приклеился высохший от времени цветок мелко-бутонной розы в расцветке, похожей на ягодное мороженое. До этого на панели он разблокировал секретный отсек с письмом, сделав всё так, чтобы со стороны невозможно было запомнить последовательность нажатий. Антон ещё сомневался, стоит ли открывать Нине такие секреты, но в любом случае понимал — молчать вечно ему не удастся.