Леди-горничная возвращается

Глава 9. Приданое и долг госпожи Влакис

— Красавцы! — восторженно выдохнула я.

Запряженная в открытую коляску пара и впрямь была чудо как хороша!

— Удивительно… — зачарованно выдохнула я, не сводя взгляда с двух лошадок изабелловой масти. — Они такие… соразмерные!

— Разбираетесь в лошадях? — поглаживая по носу потянувшуюся к ней лошадь, оживилась госпожа Влакис.

— Умеренно. Не заводчик. — не стала преувеличивать я. — Но тут и разбираться не надо — они великолепны!

— Великолепны. — как нечто само собой разумеющееся подтвердила госпожа Влакис. — У меня других не бывает.

— Господину Влакису принадлежит лучший конный завод в империи! — поторопился вмешаться инспектор.

— «Золотая молния Альгейро». — с усмешкой сказала госпожа Влакис.

— О-о-о-о… — уважительно протянула я. Насчет лучшего конного завода империи инспектор преувеличил, но… Альгейро — солидное имя, уважаемое, хоть и не аристократическое. А про Влакиса впервые слышу.

— «Молния» — мое приданое. Мне всегда нравилось возиться с лошадьми, вот родители и отдали. — госпожа Влакис привычно разломила яблоко, протягивая половинки лошадям на раскрытых ладонях, и строго скомандовала кучеру. — Будешь при леди де Молино, пока она тебя не отпустит.

— Сделаем в лучшем виде, хозяйка, не сумлевайтесь! — пробасил кучер, взбираясь на козлы.

— Вот вы где! — громкий девичий голосок заставил оглянуться — к нам, подхватив юбки, бежала старшая из барышень Влакис, которая в поезде застряла в купе вместе с папашей. В лицо я ее не запомнила, больше по кружевам панталон, торчавших из-под юбки, когда степняк-ротмистр ее на плече тащил. — Нас наконец отпускают! — запыхавшаяся барышня прижала руки к бурно вздымающейся груди. — Можно грузить багаж в коляску…

— Грузите… — согласилась госпожа Влакис, и ехидно добавила. — Если вам есть — куда. — и снова повернулась к кучеру. — И чтоб никуда, пока не убедишься, что с леди Летицией все в порядке. Жди сколько потребуется, потом мне доложишь. Все, езжайте!

— Куда — езжайте? Как? — барышня растерянно посмотрела на кучера, потом перевела взгляд на остальных — на кого угодно, кроме госпожи Влакис. — Что здесь происходит?

— Видите ли, госпожа Влакис… — неожиданно смутившись, забормотал Баррака.

— Старшая госпожа Влакис! — барышня вдруг стиснула кулачки и топнула ногой, зло глядя на инспектора. — Извольте называть меня как положено — старшая госпожа Влакис!

Инспектор на миг прикрыл глаза, кажется, спрашивал, за что ему все это.

Я могла бы рассказать, но меня он не спросил.

— Конечно, старшая госпожа Влакис! Госпожа Влакис… Я имею в виду, вот эта госпожа Влакис…

— Младшая! Младшая госпожа Влакис! — выкрикнула барышня и топнула ногой.

Вот я глупая: барышня, папаша… Совсем в столичной жизни погрязла, если умудрилась позабыть о милом нюансе в законах южных герцогств. Мужчина, в течении десяти лет не получивший от жены наследника мужского пола, имеет право жениться второй раз. Если вторая жена с успехом выполняет «главное предназначение женщины», родив сына, именно она становится законной супругой и хозяйкой дома, а первая должна убираться вон, или… с разрешения супруга и новой хозяйки может остаться на правах младшей, практически бесправной жены. Правда, новые имперские законы внесли в эту идиллию некоторые… изменения. Отменить право на вторую жену Его Величество и Имперский Совет не рискнули: в отношениях с южными герцогствами после войны возникло напряжение, а главное, в северных, наиболее пострадавших от войны провинциях тоже имелись изменения деликатного свойства, заставившие Его Императорское Величество счесть старый закон полезным в новых условиях. Но теперь, с правом женщинам владеть имуществом, выставить первую жену из дома можно было… только с полным возвратом приданого.

Конного завода «Альгейро», например…

— …Госпожа Анита одолжила нам свою коляску! — выкрутился инспектор.

— Одолжила? Нашу коляску? — возмутилась младшая… то есть наоборот, старшая госпожа Влакис.

— Вашу, деточка? — сладенько удивилась младшая госпожа Влакис. — У вас есть своя коляска, Мариэлла? Как замечательно! Вот в нее вещи и грузите, а свою я одолжила нашей спасительнице. Поезжайте, леди! Вы уже на ногах не стоите — еще бы, после таких-то потрясений.

— Но… Там Хуан… мой кузен… он приехал нас встречать, и ждал, и устал очень, и теперь хочет уже отдохнуть… Он злится! — кажется, для Мариэллы это был последний, отчаянный аргумент.

Увы, Анита была безжалостна!

— О, так господин Хуан Горо вернулся из столицы? Так это же великолепно, значит, я могу вовсе не беспокоиться — брат обязательно позаботится о своей дорогой сестре, верно же, Мариэлла? — сладенько пропела она.

Выражение лица Мариэллы стало совершенно несчастным, а я как-то засомневалась, что этот неизвестный мне Хуан Горо и впрямь готов позаботиться о своей кузине. Скорее, ждет заботы от нее. И кажется, способен здорово испортить девочке жизнь, если этой заботы не получит. Ну что сказать… Занятно живет городок моего детства! Впрочем, выводы делать еще рано — слишком мало информации.

— Вы… очень любезны, госпожа Влакис-старшая и младшая! — я не стала уточнять, кто есть кто. — Буду рада видеть ваше семейство в имении де Молино!

— Уверены, что можете приглашать? — скривился в мою сторону инспектор.

— Обязательно буду! — младшая госпожа Влакис… которая старше… Анита! Анита Влакис возвысила голос. — Завтра же! И проверю… как вы добрались и устроились! — в ее голосе и брошенном на инспектора взгляде угадывалась угроза. Подумала мгновение… и вдруг обняла меня, прижав к пышной груди.

— Я могу нанять извозчика до имения, у вас дети и вещи… — шепнула я ей в ухо.

— Моих девочек… и мальчишку тоже! — я отправила домой еще три часа назад. — также тихо ответили мне. — А коляска — самое малое, что я могу сделать для женщины, которая защитила не только его сына, но и мою дочь. — меня стиснули так, что я поверила — это милая толстушка может управиться и с конем, и с конным заводом, и… с чем угодно.

— Храни вас боги, леди! — она почти забросила меня в коляску, махнув кучеру — трогай! Так что инспектору и командору пришлось запрыгивать почти на ходу.

— Но… но как же? — донесся до меня растерянный голос юной госпожи Мариэллы. — Роланд тоже очень устал!

— Наш с вами супруг, деточка, взрослый мужчина и как-нибудь потерпит. — отрезала Анита.

— Я имела в виду маленького Роланда! Бедный мой малыш уже весь извелся!

— Да неужели? И давно вы его видели, такого бедного?

Извернувшись в коляске, я смотрела как юная Мариэлла вдруг принялась оглядываться, будто отыскивая потерянный багаж, судорожно вскрикнула и снова подхватив юбки, со всех ног кинулась обратно. Довольно ухмыляющаяся Анита неторопливо проследовала за ней.

— Совсем управы на подлых баб не стало! — проворчал инспектор, неодобрительно глядя ей вслед.

— И в чем же заключается подлость госпожи Влакис? — лениво спросила я. Я вот тоже устала. Сперва даже не заметила насколько, я сейчас почувствовала как сильно. Особенное пакостное состояние, знакомое только слабосилкам: отданные в поезде до последней капли силы восстанавливались теперь тоже по капле. Под грудью чувствовалась холодная пустота, будто я проглотила колючую горькую льдину, руки и ноги ломило, а тело отзывалось противной выматывающей слабостью. Да и пользу сна на полу в багажном отделении я переоценила. Хотя десять лет назад и под кустом умудрялась великолепно выспаться. Старею, не иначе… Немедленно захотелось покряхтеть, растирая поясницу, и прошамкать, прищелкивая вставной челюстью: «Третий дён суставы крутить, не инако — к дождю!» Даже жалко на минутку стало, что челюсть натуральная.

Инспектор поглядел с сомнением, решая, стоит ли вступать в беседу с подозрительной мной, но ценное собственное мнение распирало, отчаянно желая выйти в мир.

— Она не выполнила свой долг и не желает принимать последствия! — отчеканил он.

— Долг — это родить сына? — уточнила я — разговор поддерживать надо, а то ведь засну.

— Безусловно! Она лишила супруга возможности оставить след в потомстве, и что же? Не просто осталась в его доме, но по-прежнему ведет себя как хозяйка. Бедный муж даже коляской по своему усмотрению распорядиться не может! — инспектор стукнул кулаком по бортику той самой коляски.

У меня создалось впечатление, что распоряжаться там пытается даже не муж, а кузен жены, ну а в действительности кто знает, чужая семья — потемки, да и не мое дело. Хотя Анита мне симпатична.

— Госпожа Влакис не родила сына… четырех дочерей я так понимаю, мы не считаем… — я потёрла глаза в надежде разогнать дремоту.

— Девчонки! — инспектор отмел их легким взмахом руки.

— Господин Влакис взял вторую жену, та ему сына родила, и он того… наследил… в потомстве. — инспектор поджал губы — что-то в моей формулировке ему не понравилось — но кивнул. — А коляска причем?

— При том, что младшая госпожа Влакис, вот эта вот Анита! Имеет теперь в доме даже больше власти, чем раньше! А если ей осмеливаются возражать, сразу же предлагает господину Влакису выгнать ее из дома! И все это — из-за нелепого указа о возврате приданого! У нее уже и опись есть, что она заберет! У законника лежит! Там и конный завод, и дом и… даже эта вот коляска! — он снова стукнул по ни в чем не повинному бортику. — Вот как, скажите, как? — он повернулся к командору. — Как могли господа из Имперского Совета согласиться на подобную ересь? Они же мужчины!

— Так они ж старые все! — хмыкнула я.

— Причем тут возраст?

— Им уже самим не жениться, им дочерей замуж выдавать, а то и внучек. — дремотное состояние и не думало отступать. — Если б у вас была дочь, вы б хотели, чтоб какой-то совершенно посторонний мужчина жил за ее деньги? А у нас на юге еще и содержал другую женщину и ее ребенка?

— У меня дочерей нет. Я, к счастью, вообще не женат. — оскорбленно процедил инспектор.

— Сами, добровольно, отказались оставлять свой след в потомстве? — я одобрительно покивала. — Очень, очень взвешенное решение…

Его губы сжались в тонкую злую нитку.

— Сейчас вообще указ о раздельном имуществе супругов готовится. — решил поддержать разговор северянин.

— Как это? — инспектор подпрыгнул на сидении так, что меня чуть за борт коляски не выкинуло, пришлось за бортик схватиться.

— Я не большой знаток законов, но вроде бы все, что было у любого из супругов до брака, в браке остается в их собственности. Приданое, например, остается женщине и после свадьбы.

— То есть, та же госпожа Влакис вовсе не должна будет передавать управление своим конным заводом мужу? — инспектор глядел на северянина в священном ужасе.

— А она передавала? — искренне удивился командор. — Ох ты! Теперь я понял, почему она все договоры на поставку лошадей в гарнизон, с собой забирала, а потом присылала с курьером уже подписанные! Их подписывал муж! А я-то все гадал, что за странный южный обычай: в храм она их носит, на удачу, что ли? У нас на севере женщины всегда имуществом владели, вот я и не думал…