Сердце трона

Глава 6. Распутье

Нехватка воды с каждым днем ощущается все сильнее. Мне страшно представить, каково жителям городов и окраин, ведь даже нам, людям с рангом, приходится беречь каждую каплю.

На зонах начались первые работы. Вместе с этим Цвэн не теряет надежду когда-нибудь возродить Цейдан — дело всей его жизни. Айрон говорит, случившееся стало для отца большим ударом, но он еще держится.

Через сорок дней после конгресса скончался Вэррилэс: ветряная лихорадка болезнь опасная, он долго боролся. Восток осиротел, а Запад горюет вместе со своей наместницей. Королева навестила ее сегодня, в день окончания траура.

Я всегда считал Заэллу насквозь фальшивой, но сегодня мне показалось, что она оплакивала мужа искренне. Остаться в двадцать лет вдовой — незавидная участь. Ларрэт восприняла ее горе слишком близко к сердцу, и я с трудом уговорил ее вернуться в замок.

— Вам нужно подумать, кого назначить на место Вэррилэса, — говорю я, когда мы оказываемся в кабинете.

— Я уже решила. Назначу Айрона.

— Но почему?..

— Он сам говорил, что обожает Восток и знает каждую его песчинку. Что именно тебя смущает?

— То, что он Ваш будущий муж. Вы хотите, чтобы он половину жизни проводил за стенами Дворца, не с Вами?

— Именно этого я и добиваюсь. Кажется, я тебе уже объяснила, что это брак по расчету, ради наследников. Мне совершенно ни к чему, чтобы Айрон путался у меня под ногами. Он и без того слишком навязчив.

— Лучше доверить Восток более опытному человеку.

— Думаю, он справится. Разве ты сомневаешься?

— Это может разрушить ваш брак.

— Ну с чего бы? Не все люди выбирают одну крайность, как ты. Айрон вполне может совместить службу и супружеский долг. Мне от него не так уж много и надо… Не понимаю, почему ты против.

— Вы сами только что признались, что хотите видеть его пореже.

— Не без этого.

— А если закрыть на это глаза, Вы уверены, что это хорошее решение?

Ларрэт делает вид, что не слышит меня.

— Похоже на то, — продолжаю, — будто Вы пытаетесь решить личные проблемы с риском для королевства.

— Это не так. Я все взвесила. — В ее голосе нотка раздражения.

— Вы не спросили моего мнения.

— Разве должна была?

На этот вопрос мне ответить нечего, поэтому я виновато опускаю голову.

— Вы уже выбрали дату бракосочетания? — спрашиваю.

Разговор той ночи мы почти не обсуждали. Иногда Ларрэт делала шаг навстречу, смотрела на меня порой чуть дольше обычного, а я был с ней более сдержан, чем тогда, в пустыне. Теперь я стараюсь беречь дистанцию даже в тех случаях, при которых раньше бы не задумался, необходимо ли это.

— Мы заключим клятву через десять дней. — Она встает. — Но без торжества и гостей.

— Еще ни один династийный брак не заключался без свидетелей.

— Значит, мы будем первыми. Ты сам говорил, это слишком расточительно. Тем более теперь, когда мир на грани.

***

Вечером того же дня Айрон приходит к королеве, а я решаю повидаться со своим старым учителем, однако не нахожу его дома. Он часто задерживается в Ордене, это в порядке вещей.

Его дом небольшой и скромный: кухня, подвал, две комнаты и уборная. Лишнего шагу не сделаешь. Одна из комнат когда-то была моей. Я жил в ней с восьми до двенадцати лет, и она сохранилась в том же виде, в каком я ее оставил.

Я помню тот день… Меня, в дырявой рубахе, немытого, огрызающегося на всех подряд, прямо из темницы, где я провел последние дни, привели сюда, в чистый дом. Меня притащили с согнутыми на спине руками и бросили на пол. Я поднял глаза — и увидел с другого конца коридора старика с густыми седыми усами и коротко стриженой головой. Он сделал шаг мне навстречу, я в ответ отполз к двери и что-то прошипел.

Я сопротивлялся, но Крэйн отвел меня в уборную, где я привел себя в порядок и надел чистую рубашку. Потом он показал, где я могу разместиться. Что чувствует в такую минуту человек, который всю жизнь спал на полу, а последние ночи и вовсе провел в холодной и грязной темнице?

Я испугался. Мне — и отдают целую комнату, по моим тогдашним представлениям огромную, с кроватью, столиком. Мне казалось странным, что ко мне относятся по-человечески. В тот день я не сразу лег, но проспал мертвым сном больше суток. И следующие три дня тоже не вставал. А может и не три, а больше — я тогда потерял счет времени. Мне приносили еду и воду. Я ел, пил и отсыпался. Крэйн пытался со мной заговорить, но я ни в какую.

Спустя несколько дней я наконец вышел и спросил, в чем заключаются мои обязанности. Как-никак я оставался прислужником и должен был подчиняться своему хозяину. И Крэйн рассказал о себе, о том, что недавно похоронил жену, а теперь живет один. Он говорил про Орден, про своих учеников. Говорил, что уже стар, но не может оставить работу, ведь дома его никто не ждет.

Он приучил меня к тренировкам и удивлялся, что у меня все получается с первого раза. Я тогда был тощим до ужаса, но привыкшим к тяжелой работе, потому поднять штангу или отжаться для меня было тем еще пустяком.

Так я попал в Орден и стал свободным человеком, получив седьмой ранг. Мне не забыть это чувство, когда прикрепляют на грудь треугольный значок с семью полосками веером…

Моя комната всегда обнажает одни и те же воспоминания. Одни и те же сцены из прошлой жизни встают перед глазами: смерть Мерт, знакомство с учителем, посвящение в Орден, первый разговор с господином. Я прожил здесь четыре года — наверное, лучшее время в моей жизни. Странно так думать, ведь совсем недавно я потерял сестру, я горевал, я грезил о мести, но жизнь преподнесла мне тогда шанс измениться. Я этого не оценил, не прочувствовал, не заметил, но в те годы у меня могло быть будущее — светлое, чистое, без колких камней на душе. Теперь мне восемнадцать: уже не молод, пока не старик. За спиною половина жизни и гора сожалений.

— Что-то случилось? — слышу я голос Крэйна на пороге своей комнаты.

— Нет.

— Но ты пришел.

— Без повода, просто так.

— И ты выглядишь неважно.

Я сажусь на кровать, закрываю глаза и спрашиваю:

— А что у тебя нового? Как там Рэм? — Я про того мальчишку из прислужников, которого Крэйн хотел пристроить в Орден.

— Хорошо, осваивается. Знаешь, ты его кумир, — говорит старик с гордостью. — И не только для Рэма.

Пожалуй, именно поэтому мне трудно общаться с Крэйном. Он слишком меня любит и нахваливает, а я этого не достоин.

— Знали бы они, — отвечаю, — чего мне это стоило.

— О чем ты?

В моей комнате нас не услышат, здесь нет окон. И да, я сделаю это.

— Я кое-что тебе расскажу. — Я указываю рукой на край кровати.

Он садится, его глаза полны вопросов.

— Как ты думаешь, — продолжаю, — почему Дэмьен взял на службу именно меня? Я не был лучшим в Ордене.

— Ты был одним из лучших. Может быть, он увидел именно в тебе верного человека. Я помню, он часто приходит на турниры, присматривался.

— Все так просто, по-твоему?

— А как…

— У нас был общий враг, это нас сблизило.

— Я не помню, чтобы ты с кем-то враждовал.

И я рассказываю Крэйну в деталях сцену смерти Мерт, как я это помню: как я боролся за то, чтобы мне отдали ее долю наказания, и как вмешался король, который решил иначе.

— И ты объявил господина Эдриана своим врагом, — шепчет Крэйн.

— Да, именно. А у Дэмьена были свои причины его ненавидеть. За то, что тот обожает его брата и не замечает его.

— Черт… — Не помню, чтобы раньше он ругался.

— Король Эдриан и его старший наследник умерли в результате сговора. — Я крепко сжимаю в ладонях свои колени.

— Но как же болезнь? Они умерли от болезни, все так думают.

— От яда.

— И ты об этом знал?

— Да.

— Ты мог это предотвратить?

— Не знаю, но не хотел.

— Получается, король Дэмьен убийца отца и брата.

— А я его приспешник.

— Мы преклонялись перед убийцей.

— А меня? Меня ты осуждаешь?

Он не отвечает, но, осмелившись взглянуть на него, я замечаю, что его глаза на мокром месте.

— Если бы я мог повернуть время вспять, я бы не служил Дэмьену. Теперь, каждый раз, когда я смотрю на госпожу, я чувствую себя последней тварью.

— Я не осуждаю тебя. Как ты мог такое подумать?

— Ты готов закрыть глаза на то, что я нарушил все правила мира?

— Я всегда буду на твоей стороне, что бы ты ни сделал. Но ты должен пообещать, — говорит он настойчиво, — что госпожа об этом не узнает. Это будет стоить тебе жизни.

— Мне трудно жить во лжи.

— Ни в коем случае! — Крэйн трогает меня за плечо. — Если спросит сама, отрицай до последнего.

— Я хочу взять отставку, как только ситуация с водой прояснится.

— Да, это правильно. А там жизнь пойдет своим чередом… Я хотел бы застать внуков.

— Что?..

Крэйн буквально только что назвал меня своим сыном. Впервые.

— Я как раз хотел спросить тебя про Нору. Все эти свидания в подвалах — это слишком несерьезно. А насчет Председателя… Нора была бы рада остаться в Ордене в качестве наставника. Ты же знаешь, ей эта карьера ни к чему.

— Это временно. Мне нужен доверенный человек. Я подозреваю, что Лайсэн имеет планы на трон.

— Надеюсь, это поскорее закончится. Она избегает меня в последнее время, и, мне кажется, сильно измучена. Сегодня совсем не своя была… Зайдешь к ней, может?

— Хорошо.

Нора родилась во Дворце в семье стражников Ордена, потому живет под собственной крышей, в соседстве с Крэйном. Оба дома находятся на окраине и примыкают к границам Дворца, их вход обращен к стене — я могу спокойно перебраться к ней и остаться незамеченным.

Дверь не заперта, и я захожу без стука, чтобы не привлечь внимание. Уже стемнело, в коридоре не горят свечи, но по всхлипам из спальни я понимаю, что она вернулась.

— Нора, — говорю, зайдя в комнату.

Она лежит лицом к стене, не откликается. Я сажусь на край кровати и пытаюсь дотронуться до ее плеча, но она отдергивается, как от пламени, и забивается в угол. У нее распущенные волосы — а я ни разу еще не видел ее косы расплетенными.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Ты знаешь, — цедит она сквозь зубы. — Я сделала, как ты хотел. Я его не отталкивала… И вот что вышло. — Она дрожит. — Мне было страшно. Я чувствую себя такой ужасной, такой грязной.

— Нора…

— Что?! Ты этого хотел, да? Я больше никогда не стану прежней!

— Это закончится. Я возьму отставку, и мы уйдем куда-нибудь далеко.

— Когда?

— Чуть позже. Сейчас не получится.

— И ты возьмешь меня с собой? Зачем я тебе такая… Я даже не сопротивлялась! Он трогал меня… Своими грязными пальцами…

— Все в порядке. — Я беру ее за руку.

— Ты женишься на мне?

— Да.

***

Айрон своему назначению на Восток безмерно рад, что не скажешь про его отца. Их отношения со стороны кажутся теперь еще более натянутыми. Отныне Айрон носит второй ранг — ранг наместника, а завтра, после супружеской клятвы, вырастет до первого. Представляю, как много людей ему завидуют.

Он проводит много времени в столице, больше прежнего, но навещает королеву каждый день. К моему облегчению, они поладили. Ларрэт больше не отказывает ему в своем обществе, да и в общении с ним ведет себя не так пассивно, как раньше. Временами она даже не отдергивает руку, когда тот желает ее поцеловать. Иногда мне кажется, что госпожа ведет себя так нарочно, мне назло. Может быть, я ошибаюсь, или же в ней вдруг проснулось нередкое свойство королевской натуры — двуличность.