Сердце трона

Глава 14. Письмо

Спустя несколько дней после смерти отца Айрона скончался Крэйн. Он умер во сне. Днем ранее я познакомил его с Ларрэт, и все прошло замечательно, а вечером накануне мы с ним общались на арене Ордена. Ничто не предвещало беды. Мы разошлись, надеясь увидеться следующим вечером.

Крэйн сидел на первом ряду зрительской трибуны и наблюдал, как его подросшие ученики тренируют новобранцев. Он сказал мне, что он прожил не ту жизнь, которую хотел, но все же счастлив. Я навсегда запомню его последнюю улыбку.

Терять близких больно. Испытав это в восемь лет, я думал, что никого не подпущу близко к сердцу. Это было слишком самонадеянно и глупо. Замкнуться в себе и отгородиться от мира — значит умереть самому, отказаться от жизни.

Со временем боль утраты ослабевает. Нельзя сказать, что жизнь возвращается в прежнее русло. Многое меняется, что-то переосмысливаешь, но привыкаешь рано или поздно. Иногда накатывают воспоминания, и ты чувствуешь себя безумно одиноким, жаждешь снова увидеть человека и поговорить с ним. От осознания, что это невозможно, снова накатывает боль, порою более сильная. Но ты смиряешься и идешь дальше.

Жизнь — череда смирений. Будучи ребенком, я этого не понимал. Я не желал никому подчиняться: ни людям, ни обстоятельствам. В бесконечном сопротивлении я видел способ самозащиты. Теперь я понимаю: жизнь полна неурядиц, и только приняв это мы учимся ценить каждый ее день.

До заветного часа осталось сорок дней. Я могу не вспомнить, какой сегодня день года, но точно вспомню, сколько их осталось до… Впрочем, эти двое помирились и, как ни удивительно, ладят как никогда прежде. Она все еще напоминает ему о сроке и по-прежнему делает все, чтобы дождаться, но не такая настырная, как раньше. Ларрэт не отказалась от своих планов, но стала мягче, стала более понимающей и ласковой.

***

Сегодня я получил письмо.

Мы используем бумагу в редких случаях, ведь и дерево материал малодоступный, и производить не так просто. Отправить сверток с посланием — это либо вынужденная мера, когда нужно точно определить отправителя по почерку и печати, либо событие из ряда вон выходящее. Отсутствие обратного адреса внушает еще большее беспокойство.

Итак. Сегодня я получил письмо на свое имя без отправителя. Угроза ли это? Весточка от тайного врага, послание от родителей? Я теряюсь в догадках. Перебрав в уме все, что я мог бы найти внутри, я открываю и впиваюсь глазами в первую строчку. Почерк знакомый, но я не могу вспомнить, чей он. И я читаю целиком:

Я не знаю, прочтешь ли ты. Ты находил на меня время только тогда, когда нуждался во мне. Что могло измениться?

Я не знаю, следишь ли ты за мной, но хочу заверить: город не стал моим спасением. Я не знаю, как мне жить теперь и зачем. Мне безумно больно, что я больше не прежняя. Я противна и себе, и окружающим. Скажи, кто меня такой сделал? Кто заставил меня поверить в будущее и растоптал эту веру так жестоко?

Я долго думала, кто из вас хуже: ты или этот противный старичок, которого мне приходилось подпускать к себе слишком близко. Лайсэн был жалок, но он не пытался казаться лучше, чем он есть. Он был честен со мной. В отличие от тебя, он никогда не скрывал, что я его вещь. А ты пытался убедить меня в обратном, вот в чем проблема.

Наши тайные свидания делали меня счастливой. Мне бы жить и обманываться дальше, не знать горькой правды, но увы, она ударила по мне слишком сильно…

Ты помнишь меня? Вен, неужели все, что между нами было, для тебя настолько ничтожно?.. Почему ты так изменился? Я все еще люблю тебя, прежнего тебя.

Ты думаешь, что моя жертва оправдана? Сколько можно прикрывать прихоть долгом! Задумывался ли ты хоть раз, можешь ли ты вершить судьбы людей? Кто дал тебе это право?

Я думаю о тебе постоянно. Ты когда-то говорил, что любовь делает людей слабыми и беспомощными. Это правда. Я ненавижу себя за эту слабость, но я бессильна, я не могу это изменить. Ты даже не заметил меня на прощании с Крэйном, а я приходила… Ты вычеркнул меня из своей жизни, а я тебя из своей — не смогла.

Все конечно. Нет смысла притворяться, будто ничего не было. Все бесполезно, все потрачено. Не отвечай, не пиши мне. Уже поздно. Меня нет. Лучше умереть и забыться, чем отравлять свою жизнь памятью о тебе.

Хочешь знать, виновен ли ты? Да, это так. Живи с этим, страдай, как страдала я. Быть может, в следующий раз, когда захочешь обмануть кого-то, ты вспомнишь о своей несчастной Норе.

Глаза бегают по строчкам снова и снова, пока я не осознаю до конца, что держу в руках предсмертную записку. Сложно описать, что я чувствую. Я метаюсь между отрицанием и принятием. Я отпустил ее, чтобы она забыла меня и жила дальше, а она!.. Почему? Что за глупая месть?

От этих мыслей меня отвлекает голос Ларрэт, которая очень вовремя зашла в мою комнату.

— Вен, ты что, не слышишь? — возмущается она. — Я все зову тебя, зову… Что это такое? Это из Адаса? Эмаймон что-то замышляет? Что ты молчишь, скажи же…

Я без слов отдаю ей сверток.

— Письмо без адреса? — спрашивает она растерянно. — От кого?

— От Норы.

Она читает, а я внимательно слежу за ее реакцией. Ее лицо с каждой строчкой становятся все более озадаченным. Затем она испуганно охает, роняет бумагу. Поднимает ее, снова читает, смотрит на меня большими глазами.

— Почему она это сделала? Почему обвиняет тебя? Что ты с ней сделал? Между вами что-то было?

— Да.

В таких ситуациях ожидаешь слез, истерик, обвинений, но не в нашем случае. Ларрэт вместо того, чтобы хлопнуть дверью и уйти, кладет письмо на стол и садится рядом.

— Во-первых, — говорит она, — возможно, она еще жива. Как думаешь, она могла на такое решиться?

— Не знаю.

— Не хорони ее раньше времени. Во-вторых, тот, кто передал это тебе. Можно ли надеяться, что он не проболтается?

— Не знаю.

— Если содержание письма станет достоянием общественности, тебя осудят. Мое покровительство дает тебе полную неприкосновенность, но если пойдут слухи… Сам понимаешь.

— Доказательств у них не будет. — Я встаю, подхожу к столу, беру сверток и подношу его к свече.

— Мог прочитать кто-то третий. Письмо не запечатано.

— Да, это проблема. Думаешь, меня сейчас это волнует?

— Вен, я понимаю. Но если ты будешь искать ее от своего имени, тоже могут пойти разговоры. Оставь это мне. И что за история с Лайсэном? Получается, правду говорят про их связь?

— Да.

— Ты заставил ее?

— Нет, предложил, как вариант. Мне нужно было, чтобы она задержалась на посту как можно дольше. Лайсэн склонял ее к близости, и я подумал, иначе он ее просто вышлет… А другого подходящего человека, которому я мог бы доверять, я бы не нашел. Я предложил, она не отказалась.

— Бедная девочка… Представить не могу, каково ей пришлось.

— И как меня земля носит. — Из меня вырывается нервная усмешка.

— Ты поступил жестоко. Если бы я знала, что все вот так, я бы вмешалась. Я догадывалась о вашей бесклятвенной связи, но чтоб с Лайсэном…

— Да? Догадывалась?

— Конечно.

— Следила за мной?

— Нет, просто чувствовала.

— И не остановила?

— Я думала, ты ее любишь. Ты ведь называл ее своей невестой.

— Я обещал ей клятву, но после того случая, когда ты чуть не умерла…

— Вообще-то умирающим был ты, — она натянуто улыбается.

— Я не думал, что все так обернется. Что теперь?

— Для начала поищем. Ты знаешь ее адрес? Где она устроилась?

— Да. Можно расспросить соседей. Она так и не нашла работу, так что обратиться больше не к кому.

— Если честно, это очень похоже на провокацию. Мне кажется, Нора хочет проверить, равнодушен ли ты к ней, придешь ли с извинениями. Я распоряжусь, чтобы ее искали. Если найдут, вы сможете поговорить.

— Нет. Я просто хочу знать, что с ней все в порядке.

***

Прошло пять дней. Нору не нашли ни живой, ни мертвой, но еще ищут. По словам соседей, она исчезла ровно в тот день, когда я получил письмо. Рано утром она вышла из дома и больше не вернулась.

Сколько уже жизней на моей совести? Родная сестра, король и королевич, несколько врачей и слуг, которые были отравлены вместе с ними. Один раз я пристрелил грабителей, которые хотели наброситься на господина. И я до сих пор виню себя, что не отговорил Дэмьена казнить его третью жену. В какой же он был ярости, когда она родила ему мертвого наследника… Он не воздержался, сделал это на второй же день после тяжелых родов. Я пытался вразумить его и, возможно, он бы меня послушал, будь я упорнее. Но я не смог.

Теперь Нора. Я встретил ее совсем девочкой и знаю ее слишком хорошо, чтобы назвать чужим человеком. За многие моменты я ей благодарен. За шесть лет она не забыла меня и прильнула к моей груди вновь с чувством сильнее прежнего. Я врал ей намеренно, чтобы держать на коротком поводке, но временами забывал об этом и всерьез думал о том, чтобы связать с ней свою жизнь. Если бы не Ларрэт, я так бы поступил рано или поздно.

Сегодня мы ужинаем без Айрона. Он отправился к источнику и вернется нескоро. Я сижу рядом с Ларрэт на своем обычном месте, но вместо тарелки смотрю на нее и думаю о том, каких усилий ей стоило в очередной раз простить меня. Узнав о том, что я сделал с Норой, она не осудила и поддержала меня.

— Я устала, — жалуется Ларрэт. — Эти стены так давят. Скажи же, невыносимо? На северном берегу гор ни души, там безопасно, а Айрон вернется только завтра. Давай?

После покушения мы ни разу не покидали замок тайным путем. Жизнь во Дворце слишком насыщенная, и иногда велик соблазн сбежать, но безопасность королевы превыше всего.

— Помнишь нашу первую прогулку за лабиринтом? — спрашивает. — Вернуть бы то время да сделать все по-другому, да?

— Если мечтать, то о будущем. Прошлое не изменить.

— Так пойдем?

— Ты уверена? Не боишься?

— Со страхами нужно бороться.

***

Мы вновь окружены утесами и песками. Я взял с собой оружие и не теряю бдительность, а Ларрэт, напротив, расслаблена и мечтательно смотрит на горизонт, обняв колени.

— Знаешь, Вен, когда ты мне рассказал о заговоре, я понять не могла, почему ты не мог промолчать, — говорит она вдруг серьезным голосом. — Теперь я думаю, что ты сделал правильно.

— Сказать правду всегда правильно, если дело касается кого-то близкого.

— Согласна. Я ценю твою искренность.

— Дэмьен говорил так же.

— В этом мы с ним похожи. По-моему, ничто не укрепляет любые отношения так же сильно.

— Кто-то скажет, что наоборот, легко потерять тягу к человеку, если знать его как свои пять пальцев.

— Они ничего не смыслят в жизни.

— А у тебя нет тайн? Ты вот не рассказывала, почему бросила музыку. Почему-то мы об этом ни разу не говорили.

— Помнишь Мэраю, мою первую служанку? Это ведь она научила меня. Потом, когда она умерла, я не могла прикоснуться к флейте. Трудно было.

— Но почему ты сыграла ту мелодию? В день коронации, вечером.

— Ты узнал ее?

— Да, ты играла ее при нашей первой встрече.

— Вот тебе и ответ, — она улыбается. — Невинный намек влюбленной души.

— О чем она?

— Тоска по дому. Мэрая сочинила ее в память своей семье. А хочешь, сыграю сейчас? — Она достает из-за пояса ту самую флейту, подарок Айрона. — Давненько я этого не делала.