Сердце трона

Глава 23. Обретение

Тэта возвращается, смыв с себя кровь и натянув на лицо маску безразличия. Она встает у противоположного окна, недолго смотрит на город, затем обращается ко мне:

— Отряд пойдет южным маршрутом. Они должны прибыть сюда раньше рассвета.

— Это безопасно? Будет скверно, если ее заметят поблизости в такую ночь.

— С ней мои люди. Они знают, как идти. И да, я узнала, что Харэна нет в замке. Эмаймон до него не дотянулся, и он все еще в горах.

— Зачем тогда рассказал про нее. Я подумал, это угроза.

— Забавы ради. Ты же знаешь, Эмай иногда слишком болтливый. Он даже не знал, куда я его направила, искал по городу.

— Эмаймон… Он…

— Мертв.

— А Микэм?

— Пока жив, колеблется.

— Он не самый лучший союзник.

— Знаю, но я разберусь с ним позже, сейчас он нужен живым. Если он признает, что его господин умер от естественных причин, люди поверят с большей охотой.

— Как ты собираешься на него влиять?

— У него сын. Забыл?

— Отвратительно, что мы втягиваем детей в свои передряги. Не твои слова?

— А что ты предлагаешь? Я защищаю не только себя. Пусть Эллоэт мне не родная, но я в ответе за нее.

— Ты будешь ее регентом. Она нужна тебе, дело в этом.

— Хочешь сказать, без нее я останусь с носом? Думаешь, адасцы не признают королевой чужеземку? Многое изменилось за десять лет.

— Ты совершишь ошибку, если переоценишь себя.

— Я тоже дам тебе совет. Сотри слезу, пока никто не видел. — Тэта бросает взгляд на мою щеку.

— Я, пожалуй, схожу за Харэном.

— Ты не успеешь вернуться. Представь, что она со мной сделает, если не увидит ни его, ни тебя. Сходите вместе. И обратно пойдете тем же южным маршрутом, через горы опасно.

— Спасибо за заботу.

— А чего так пренебрежительно? Разве я мало сделала?

— Поблагодарю как следует, если мы вернемся домой живыми.

— Вен, ты не меняешься. — Тэта вздыхает. — До рассвета еще долго. Что делать будем? — Она достает из-под плаща кинжал, который забрали у меня при нападении. — Так мило, что ты все еще хранишь подарок Крэйна. — Она идет ко мне через весь кабинет. — А я свой потеряла.

— Когда?

— В первый день службы послом. На меня напали в пустыне.

— И как ты понравилась Эмаймону побитой?

— Меня только ограбили.

— И ты шла без оружия, одна.

— Да. — Тэта, как мне кажется, хочет сказать что-то еще, но не решается.

— Можешь не откровенничать, если трудно.

— Если хочешь разведать мои секреты, сейчас самое время. Я сама уязвимость.

— Я не могу не думать, что ты ведешь двойную игру и водишь меня за нос.

— Я тоже осторожна. Кто знает, что у тебя на уме.

— Кто такая Адрэана? — спрашиваю после долгой паузы. — Та самая, из-за которой он поссорился с семьей? Не знал, что Эмаймон способен на чувства.

— Люди не рождаются черствыми.

— Как я понял из вашей любезной беседы, ты знала с самого начала. Но откуда? Слух пополз недавно.

— Он сам иногда говорил намеками, а от его отца я узнала точно: имя, год и как все было. История стара как мир, как Эмай выразился. Он знал, что это закончится плачевно, и признался родителям, что сбежит с ней на ее земли. Он им доверился.

— А они узнали их место встречи и поймали с поличным.

— Только подстроили так, что на месте Эмая оказался его друг.

— Могли бы найти другого несчастного. Это слишком жестоко.

Люди не рождаются черствыми, у каждого свой переломный момент. Кто-то проглотит обиду, кто-то вовремя остановится, кто-то пронесет боль до конца, отравляя всех и все. Они считают прошлое оправданием, но хуже всего то, что и другие могут их пожалеть.

— Он не оставил других наследников? — спрашиваю.

— Эмай не привязался ни к женщинам, ни к их детям. Он толком не запоминал их.

— Но кто-то может заявить о правах на трон.

— Как они что-то докажут?

Вновь повисает молчание, в этот раз она первая подает голос.

— Ты когда-нибудь уступал мне на тренировках? — спрашивает со слабой улыбкой. — Правда интересно.

— Нет, ты выигрывала честно. Я до сих пор не так хорош в ближнем бою. — Я вспоминаю, как меня схватили под землей совсем недавно.

— У тебя меткий удар, но плохая координация. Ты слишком много думаешь, прежде чем действовать. А у Харэна как с этим? Ведь все еще тренируешь его?

— Он прирожденный лучник. В поединках у него пока мало опыта… Куда именно он его полоснул?

— В плечо. Глубоко, но не смертельно.

— Разве у него не отобрали кинжал?

— Я принесла в темницу его вещи, добыла ключ, но нас поймали. Харэн защищался, ранил его. Я прошептала, где выход в горы, пока мне не закрыли рот.

— Ты пошла на риск. Но зачем?

— Нужно было остановить это безумие. У Адаса мало воинов, мы не готовы к конфликту. Если Эмай убил бы королеву и наследника, Инэм принял бы вызов. Разве нет?

— Ты права.

— И ты бы возглавил инэмскую армию. А теперь мы союзники, надеюсь? — Тэта протягивает мне руку. Пальцы без ногтей теперь обмотаны бинтами.

— Не меня надо спрашивать. Я всего лишь советник.

— Она разве в одиночку принимает решения? Не скромничай, твое мнение многого значит.

— Надеюсь, союзники. — Я отвечаю на рукопожатие, но лишь слегка касаюсь ее пальцев, боясь причинить боль. — Это он?

— Да. Но я могу соврать и сказать всем, что сделала это сама, пока убивалась по Нейману.

— Я боюсь, правду трудно будет скрыть. Границы Инэма закрыты, Харэна не видели пять дней, нас нет уже третий.

— Адас не выдвинет обвинение, этого должно быть достаточно. Тех, кто готов защищать Эмая, можно пересчитать по пальцам. Через какое-то время все уймется.

— Через два года Эллоэт получит в наследство трон. Не хотелось бы, чтобы она поверила слухам.

— Мы сделаем все возможное, чтобы избежать войны.

***

Вид у Ларрэт нездоровый. Такое ощущение, что она еле стоит на ногах и от волнения с трудом сможет связать пару слов. При этом, несмотря на слабость, она готова наброситься и растерзать любого, кто сообщит ей плохую новость.

— Все хорошо, — говорю. — С Харэном все в порядке.

— Он здесь? — Ларрэт рассматривает кабинет, замечает за столом Тэту, приоткрывает рот и смотрит на меня вопросительно.

— Нет, но в безопасном месте. Эмаймон мертв, он больше не угроза. — Ее глаза округляются. — Вас не видели? — спрашиваю у трех сопровождающих ее стражников.

— Не видели, господин, — отзывается один из них, тоже потрясенный новостью. — Нас повели обходным путем.

— Отлично. Вы останетесь здесь, а мы с госпожой пойдем за королевичем. В Инэм отправимся тем же маршрутом.

— Да, да… — Ларрэт хватает меня за локоть. — Идем скорее.

— Я отведу вас к тайному ходу, — говорит Тэта. — Он ведет в горы. Думаю, не заблудитесь.

— Вен, ты что, спрятал его… там? Без еды, воды, одного…

— Нет. Я оставил ее у старухи-отшельницы.

— Ты доверил его незнакомке?!

— Расскажу в дороге.

Мы идем по тоннелю вдвоем. Я держу фонарь и стараюсь как можно меньше думать, что увижу ее снова. Скоро все закончится, мы вернемся домой, но что я буду делать, зная, что видел родную мать? Где-то неподалеку от нее могила Мерт. Я давно мог ее отыскать, но не хотел, не решался, боялся столкнуться с родителями.

— Долго еще? — Ларрэт идет слишком быстро, я едва поспеваю.

— Не знаю.

— Мой мальчик… Как он там. Чего же он натерпелся! И ты оставил его в таком состоянии с какой-то непонятной старухой.

— Я должен был пойти за тобой.

— Вернулся бы с ним в замок, а я сама как-нибудь.

— Не говори глупостей. Все же хорошо кончилось.

— Да, конечно! Что вы сделали с Эмаймоном?

— Официально он умер своей смертью.

— А на самом деле? Нас обвинят в покушении.

— Тэта позаботится. О похищении наследника никто не узнал, это главное.

— В Инэме небось обсуждают, куда мы все делись. Да черт с ним! Что за отшельница? Что ты о ней знаешь? Почему она живет в горах? Говоришь, старуха. Ее изгнали?

— Долгая история.

— Расскажи, пока есть время.

— Она живет рядом с могилой дочери.

— У нее никого нет?

— Были родители, любовник-чужеземец, сын и дочь. Все умерли.

Ларрэт замедляет шаг и оборачивается.

— Могила сына тоже рядом?

— Я не спрашивал.

Знаете, Вы так похожи на… Неужели она узнала? Теперь она увидит меня снова, без адасской слезы, с поголубевшими глазами, со шрамом. Нет, нет, нет…

— Нет, — говорю, застыв на месте.

— Что такое? Почему ты остановился?

— Все хорошо. — Я снова двигаюсь с места.

— Больше никаких тайн, мы же договаривались. Что ты скрываешь?

— Неважно.

— Харэн с ней, а значит все, что с ней связано, важно. Вот на что она живет?

— На наследство. Она из богатого рода. И на подачки пограничников.

Ее вопросы продолжают сыпаться один за другим, и я рассказываю: как я шел через горы, как встретил Харэна, как мы натолкнулись на хижину, как сидели у старухи — все приходится вспоминать в мельчайших деталях. Я рассказываю ей про Цэккая, про похищение, про участие Тэты, про темницу, про Эмаймона. Но рассказать о том самом не решаюсь — я сам не хочу в это верить. Я надеюсь, что это ошибка.

Уже рассвело. Мы выходим под открытое небо и оказываемся в том межгорном ущелье, где я встретил Харэна.

— Как выглядит хижина? — спрашивает она.

— Как высеченная в скале нора с парой окон.

— О, смотри. — Показывает рукой вперед. — Она?

— Она…

Ноги не подчиняются моим приказам идти дальше, в то время как Ларрэт срывается с места и бежит навстречу. Не успевает она дойти до домика, как дверь открывается, и Харэн, увидев мать, бросается к ней в объятия.

Трогательная сцена. Ларрэт сидит на коленях и крепко обнимает его — так, как обычно обнимают маленьких детей. А ведь он давно вырос и ниже матери всего на полголовы. Она бормочет что-то невнятно, горячо извиняется, крепко прижимает его к груди, трогает его за щеки, целует в лоб, руки.

— Мам, ты чего, — шепчет Харэн, пытаясь ее успокоить. — Это ты меня извини. Я не должен был…

— Харэн, сыночек! — она всхлипывает. — Как ты?

— Нормально.

— Ты не ранен? Не голоден? — Ларрэт то прижимается к сыну всем телом, то отстраняется, чтобы лучше его разглядеть. — Чего ты хочешь? Я сделаю для тебя что угодно, только скажи… Знаешь, после всего, что случилось, ты выглядишь очень даже неплохо. — Она улыбается. — Хорошо за тобой присматривали? Где эта женщина? Я хочу ее поблагодарить.

— Миэна еще спит. — Теперь я знаю ее имя.

— Вен про нее рассказывал. Какая она? Хорошая?

— Да… — Харэн смотрит на меня.

— Ну, — говорю, стоя в десяти шагах от них, — надо идти.

— Так сразу? — спрашивает он.

— Нас нет во Дворце уже третий день.

— Мы можем подождать немного, она проснется, — предлагает Ларрэт.

— Нет, мы уходим.

— Вен, послушай. — Харэн вырывается из ее объятий и идет ко мне. — Ты должен кое-что увидеть, — говорит он серьезным, не свойственным ему голосом. — Вен, я обещаю, — он берет меня за руку и тянет в сторону, — это перевернет всю твою жизнь.

— Я не хочу ее менять…

— Харэн, что случилось? — спрашивает Ларрэт.

— Увидите на месте. Это недалеко.

— Это как-то связано с…

— Мам, ну хватит. Говорю же, идемте.

К своему удивлению, я больше не сопротивляюсь. Дорога занимает немного времени, но достаточно, чтобы жизнь пронеслась перед глазами. Я в напряжении, в горле ком, даже при желании я не смогу проронить ни слова.