Сердце трона

Глава 24. Дом

— Доброе утро. — Харэн стоит на пороге моего кабинета в ночной рубашке, его клонит в сон. — Мне сказали зайти к тебе.

— Да, Харэн, мы должны поговорить.

— О твоей маме? — Он протирает глаза.

— Нет, сейчас есть дела более срочные. Ты оказался на Адасе не по своей воле. Помоги мне найти виноватых. Кто тебя схватил?

— Не знаю. Они выглядели как торговцы.

— Чем больше ты вспомнишь, тем лучше.

— А где Цэккай? Я потерял его на рынке.

— В темнице. Как и привратники, которые вас пропустили. Как ты их подкупил, расскажешь?

— Ну… — Харэн краснеет и опускает нос.

— Нужно наказать всех, кто помогал Эмаймону, кто сообщил о твоей пропаже и кто организовал похищение. Всех до единого.

— Он все равно мертвый. Отведи меня лучше к Цэккаю. Ты же его отпустишь?

— Нет. — Я смотрю на него строго.

— Прогулка — это моя идея. Он отговаривал.

— Говорят, вас видели в баре. Это правда?

— Да. — Его щеки заливаются краской. — Но мне не понравилось, честно!

— Тоже твоя инициатива? — Я приподнимаю брови.

— Нет…

— Вот и нечего его защищать. Цэккай мог действовать заодно с похитителями. Ты не подумал?

— Но я уверен, что он ни при чем. Он не мог.

С тех пор, как на меня напали на пути к адасскому замку, голова то и дело раскалывается. Мы вернулись домой вчера поздним вечером, и я все это время не выходил из кабинета — и это еще одна причина, из-за которой я чувствую себя отвратительно.

— Я приказал стражникам молчать, — говорю, придерживая рукой больную голову. — Про смерть Эмаймона уже все знают, но никто не должен связать одно с другим. Люди должны думать, что все шесть дней мы были в замке.

— Ну вот отлично. Давай мы тоже забудем. Я же не расспрашиваю тебя, как ты его убил. Это ведь сделал ты, верно?

Нет особого желания вспоминать ту ночь в деталях, но, если я требую от Харэна искренности, я должен отвечать ему тем же. К тому же, я обещал все рассказать.

— И что было потом? — спрашивает он, когда я на половине вспоминаю, какого именно признания требовал адасский король.

— Потом все произошло слишком быстро. Тэта его отвлекла, я подкрался ближе, и… — Я пожимаю плечами. — Как-то так.

— Если бы я не сбежал, этого бы не случилось. Прости, что тебе пришлось… Я был таким глупым.

— Харэн, все совершают ошибки, особенно в твоем возрасте.

— Вен, — его взгляд скользит по моему шраму, — все будет хорошо, правда?

— Я же пообещал.

— Ты не спал. Это тоже из-за меня.

— Ничего, на моем счету много бессонных ночей.

— Я не понимаю, почему ты жертвуешь собой ради нас. — Он садится напротив, кладет руки на колени.

— Это мой долг.

— Разве дело только в этом?

— А в чем еще? — Я как никогда близок к тому, чтобы признаться, но понимаю, что сейчас не время. Нам всем хватило потрясений, нужно просто переждать эти дни, и все встает на свои места.

— Если так, но почему ты меня обнял? Тогда, в горах, когда нашел. — А я-то надеялся, что он забудет. — Это тоже входит в твои служебные инструкции?

— Я… переживал. Думал, что ты…

— А папа, кажется, нет. Он снова ночевал не дома, почти ничего не спросил. Ну что, опять начнешь его выгораживать? Опять скажешь, что ничего не случилось? Он не хотел сдавать Айлэн, да? Поэтому он на меня злится.

— Нет.

— Тогда что? Они опять поссорились?

— Но ты здесь ни при чем.

— Вы все хотите, чтобы я не врал, а сами слишком много скрываете. Это же нечестно.

— Молчание и ложь не одно и то же. Харэн, если ты хочешь что-то узнать, спроси позже. Сейчас я думаю только о том, как бы все обошлось. Ты же понимаешь, чем обернутся слухи?

— Ты сказал, Адас не выдвинет обвинение.

— А если разговоры дойдут до Эллоэт? Ей всего десять, но только пока. Ты хочешь, чтобы она в будущем объявила инэмский трон своим врагом?

— Конечно, не хочу. Но даже если я всех вспомню, свидетелей все равно слишком много.

— Я думаю, среди стражников есть предатель. Кто-то их них проболтался о твоем исчезновении, и я не могу спать, пока он на свободе.

— Ну, зато мы все в сборе. — Харэн натянуто улыбается. — Могло быть хуже, да? — Я киваю. — Так что, мы спустимся к Цэккаю? За пару дней под землей можно с ума сойти.

— Хорошо. Но не будь с ним слишком добр, он не заслуживает.

— Как думаешь, мама разрешит ему остаться?

— Очень сильно сомневаюсь, но можешь попытать удачу и поуговаривать. Он, кстати, явился с повинной.

— Вот видишь! Он не служит Эмаймону. Не служил. Это же очевидно.

Совершить ошибку может кто угодно, признать ее решится далеко не каждый. Своим поступком Цэккай заслуживает небольшое снисхождение, но теперь я буду с ним в разы строже.

Мы спускаемся на цокольный этаж замка — он представляет собой сеть из нескольких коридоров, не имеющих выхода к Алтарю. Эти комнаты используются, как правило, в качестве кладовой, но когда-то давно они служили королю темницами. Я в своей жизни провел немало часов без света, но меня держали в подвале прислужного дома, который снесен вот уже как пятнадцать лет. Тогда об удобствах королевских темниц я и мечтать не смел…

Здесь есть пустующие помещения, которые все еще можно использовать по назначению. В одной из них заточен Цэккай. Я отдаю Харэну ключ от камеры. Он открывает дверь, оглядывает слугу с ног до головы и саму каморку.

— Слушай, в Инэме темницы гораздо лучше, — говорит он весело.

— А, Харэн, это ты… — Слуга щурится от света, затем открывает глаза, замечает меня и делает шаг назад.

— Вен знает о нашей дружбе. Можешь на ты.

— Знаю, но это не означает, что при мне можно не церемониться, — говорю с той строгостью, с которой я обращаюсь к особо провинившимся

— Слово моего господина важнее, чем Ваше. — Маленький наглец кривит губы в улыбке. — На ты значит на ты.

— Не ссорьтесь. — Харэн хмурится. — Ты лучше давай, вылезай, нам нужно как-то уговорить маму оставить тебя в замке.

— Надеюсь, ты понимаешь, что одно слово о случившемся будет стоить тебе жизни? — спрашиваю. — Забудь обо всем, что было за последние шесть дней.

— Да, конечно. Я помню первый завет Ордена.

— Молодец. А четвертое правило о чем гласит?

— Не прикасайся к спиртному во время службы.

— Об этом тоже не забывай. Я так, на всякий случай.

Надеюсь только, что этот бесстыдник не додумался знакомить Харэна с неблагонравными девицами: не хватало династии внебрачных наследников.

***

— Господин Звэйн предлагает созвать Совет по поводу смены власти на Адасе. — Этими словами меня встречает Ларрэт.

— И тебе доброе утро. — Я подхожу к трону. — Айрон уже появился?

— Нет. Мне сказали, ты виделся с Цэккаем.

— Да, он за дверью.

— Зови.

Когда слуга предстает перед ней, Харэн стоит в шаге от него, заложив руки за спину, и первый начинает разговор:

— Мам, в том, что случилось, я виноват больше, чем он. Цэккай не…

— Харэн, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Можешь остаться, но не перебивай. — Он кивает. — Так что ж. Цэккай, ты меня сильно разочаровал. Твой поступок перечеркивает не только все твои заслуги, но и все твои прежние ошибки. Все ничто по сравнению с тем, что ты подверг моего сына настоящей опасности. — В обличии королевы Ларрэт производит впечатление скупого на чувства человека, в какой-то степени жестокого.

— Я виноват, — отвечает Цэккай, закрыв глаза, но не опустив головы.

— Признания вины недостаточно, тебе понадобится вся жизнь, чтобы искупить ее. Напомню, что тебя брали в замок с испытательным сроком до совершеннолетия моего сына. Я решу, как с тобой поступить, когда это время истечет — через четырнадцать дней. Если будешь вести безукоризненно, я подумаю над тем, чтобы дать тебе еще один шанс — последний.

— Благодарю, госпожа. — Цэккай кланяется.

— Благодари не меня, а своего господина. Если бы Харэн не видел в тебе друга, я бы ни за что не пошла на уступку. Оберегай его и помни, что твоя жизнь целиком и полностью в его руках. А теперь прочь с моих глаз. — Она машет рукой в сторону выхода. — Харэн, а ты останься.

— Последнее было лишним, — говорит он, когда слуга уходит.

— Как ты? — спрашивает она ласково. — Кошмары не снились?

— Я в порядке. Папа еще не пришел?

— Нет.

— Вы поссорились из-за меня?

— Все родители иногда ругаются, и это нормально. Ты не виноват.

— Но я хочу знать, в чем проблема. Я уже взрослый, я пойму.

— Некоторые вещи тебе пока не понять. А приглашения на твой юбилей давно разосланы, ты же помнишь? Пойми, это очень важно для твоего будущего. Помолвка тоже в силе.

— Как скажешь. — Он устало выдыхает. — Я могу поговорить с Эрин?

— Конечно, но не без свидетелей. Пока ее не объявили в качестве твоей невесты, это будет неприлично.

В этот раз, в отличие от многих предыдущих, Ларрэт не ругает сына за то, что тот средь бела дня разгуливает по замку в ночнушке. Порой ради того, чтобы найти общий язык с близкими, нужно заплатить высокую цену.

— Говоришь, Звэйн предложил созвать Совет? — Она задумчиво смотрит сыну вслед и замечает меня только тогда, когда я встаю перед ней. — Ларрэт?

— Вен…

— Ты в порядке?

— Нет. — Она поджимает губы и спускается с трона. — Ночью было нехорошо. — Ларрэт заключает меня в объятия, а я не решаюсь напомнить ей, где мы. Она выглядит чересчур подавленной. — Я кашляла. С кровью. Мне трудно дышать, не хватает воздуха, все болит.

Симптомы пустынней лихорадки. Нет, только не это… Я вспоминаю все, что слышал об этой болезни, и меня бросает в дрожь. Ларрэт всхлипывает, в ответ я крепко обхватываю ее спину.

— Я найду лучших лекарей, — шепчу. — Ты поправишься.

Пустынная лихорадка — недуг не заразный, но непредсказуемый и порой скоротечный. Даже хороший врач не даст никакой гарантии, все зависит от воли случая.

— Я уже сообщила Дэррис, но не знаю, как сказать Харэну. Он подумает, что это его вина.

— Ты должна выздороветь ради него. — Я чувствую на плече ее жар — еще один симптом этой болезни.

— И ради тебя, ради всего, о чем мы мечтали. Помнишь, ты хотел дочку? Я еще смогу, обещаю.

— Конечно, сможешь. — Я никогда не думал над этим всерьез, но сейчас захочу всего, что она попросит.

В любой момент может вернуться Харэн или заглянуть кто-то из стражи, но все предосторожности потеряли значение. Мои пальцы скользят по ее коже, по спине, по волосам, и вдруг я осознаю, что Ларрэт значит для меня гораздо больше, чем я когда-либо мог себе вообразить.

Сколько еще напастей нам предстоит пережить? Бывают моменты, когда все кругом кажется неизменным и вечным. Ты понимаешь, что это заблуждение, но не думаешь об этом, пока твоя жизнь не начнет рушиться, как песочный замок. А бывает иначе, когда несчастью нет конца и края. Жизнь бросает вызов за вызовом, испытает тебя, и каждый раз, когда кажется, будто все закончилось, тебя снова окунают в океан отчаяния.

***

— Что насчет отравления? — спрашиваю я у Дэррис, которая вот уже десять лет служит главным лекарем при замке.

— Пустынная лихорадка известна, ее трудно спутать с чем-то другим.

— Только с ветряной.

— По сути это одно и то же.

— Да, и мы должны выдать одно за другое.

— Ясное дело.