Алая Корона

— Я ему не нравлюсь, не так ли? — сказала я себе под нос, наблюдая за тем, как сын Мора садится в лодку.

— Откровенно говоря, ты и мне не особенно нравишься, — сказал Мор.

Я раскрыла рот и в удивлении посмотрела на него.

Он поднял подбородок, и его взгляд сделался более пристальным.

— Хотя, конечно, это зависит от того, что ты мне сейчас расскажешь, — добавил он.

Он протянул руку и довольно грубо схватил меня за локоть. Его металлическая перчатка впилась мне в кожу.

— Идём. Похоже, собирается дождь.

Я взглянула на небо, а он потащил меня по качающейся на ветру траве в сторону горного склона, покрытого лесом. Облака опустились и потемнели, что не удивило меня, так как настроение Мора начало портиться. Я беспомощно взглянула на Сарви, чувствуя, что единорог был сейчас моим единственным союзником во всём этом, но Сарви уже укладывался на землю. Он подоткнул костлявые ноги под своё здоровенное тело и не обращал на меня никакого внимания.

Мор повел меня в лес, и мне приходилось очень стараться, чтобы поспевать за его широкими шагами. Деревья здесь представляли собой железные сосны с тонкими стволами, в тенях которых росли низкие кусты и ягодные кустарники. Я не увидела никаких грибов, что, вероятно, было к лучшему, потому что я почти наверняка раздавила бы их своими сапогами. Этих грибов-предателей.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросила я, пока мы шли по узкой тропинке между соснами, усыпанной галькой.

Камни у меня под ногами были похожи на мрамор, и мне было сложно удерживать равновесие.

— Вопросы здесь задаю я.

Я проигнорировала его ответ.

— Я схожу с ума, или у твоего сына на голове выросли рога?

Мор испустил вздох.

— Ты не сходишь с ума. У него есть рога. Он унаследовал их от своей матери. К счастью для него, они появляются, только когда он излишне эмоционален. Гнев работает в этом случае как заклинание.

— Ого. А они… могут стать больше?

— Совсем немного, — сказал он с нотками ужаса в голосе. — Думаю, именно поэтому у Туонена такой безэмоциональный и ленивый подход к жизни, хотя я бы предпочел, чтобы он принял свои рога и чуть серьёзнее относился к вещам.

— К каким вещам?

Он посмотрел на меня свысока.

— Неожиданно заинтересовалась моей семьей?

— А разве не должна? Она ведь станет и моей семьей тоже.

Мор неожиданно остановился, и я врезалась ему в спину. Он развернулся, воздух вокруг нас сделался холоднее. Он прижался ко мне, превратившись в гору мышц. Я с трудом сглотнула, но отказывалась отступать. Я не собиралась позволить ему запугать меня, хотя именно это он и делал.

— Я тебя не понимаю, феечка, — сказал он мне, и его голос прозвучал ещё ниже, заставив мурашки побежать по моей шее и плечам. — Даже немного. Почему ты меня бросила?

Его прямолинейность поразила меня.

— Я тебя не бросала, — сказала я ему. — Ничего… личного.

Какое-то время он смотрел на меня, его глаза начали проникать мне в душу, словно он не собирался принимать на веру ни единое мое слово. Думаю, я не могла его винить.

— Только не говори мне, что я не должен принимать это на свой счёт, — сказал он ещё более резким тоном.

Он протянул руку и схватил меня сзади за шею. Его прикосновение было холодным, а хватка крепкой. Я резко вздохнула, понимая, каким он был сильным.

— Спрашиваю последний раз. Почему ты меня бросила?

Я с трудом сглотнула, не в силах вырваться из его хватки.

— Потому что я здесь не на своём месте. И ты это знаешь.

Он едва заметно покачал головой, от его пальцев у меня на шее начали проявляться синяки.

— После всего, что ты видела, всего, что ты сделала, всего, что ты почувствовала, ты всё так же слепа. Посмотри на этот мир вокруг. Это твой мир, Ханна. И ты это знаешь. Ты знаешь, что именно здесь твоё место, а не в той твоей жизни, и более того, твоё место здесь вместе со мной.

Я сжала челюсти и постаралась проигнорировать то, как моё сердце замерло у меня в груди.

— Ты излишне эмоционален.

— Ты путаешь эмоции с фактами, — сказал он, опустив ко мне лицо в маске. — Я уверен, что ты не совершишь подобную ошибку дважды. Твоё место со мной, потому что мы заключили с тобой сделку. Тебе не выбраться отсюда. Ни сейчас, никогда. Ты дала мне обещание, и твоё обещание будет исполнено до самого конца.

В его словах была некая завершенность, из-за которой кровь похолодела у меня в жилах. На какое-то мгновение он ослабил хватку и глубоко вздохнул.

— Я знаю, что тебе не нравится, когда тебе указывают, что делать, но ты могла получить всё, — сказал он почти с тоской. — Ты могла получить моё доверие. А теперь ты станешь моей женой, но между нами не будет ни грамма любви или доверия.

Сердце снова замерло у меня в груди.

— А разве кто-то говорил о любви?

— Хм-мф.

Он наклонил голову и изучающе посмотрел на меня.

— Знаешь, а я, может быть, любил тебя.

О. Я этого не знала. И по причине, которую я не могла объяснить, я почувствовала, словно он выдернул из моего сердца пробку, и я начала медленно сдуваться.

— Чему ты удивляешься? — сказал он, заметив моё поникшее выражение лица. — Ты хорошо меня обработала. Но ведь именно этого ты и хотела?

Я покачала головой.

— Нет… Туони, — сказала я, осторожно произнеся его имя. — Пожалуйста. Я оставила тебя не намеренно. Я не хотела причинить тебе боль.

— Ты не причинила мне боли, — огрызнулся он, и его глаза сверкнули серебряным светом. — Ты ранила мою гордость. Иногда это единственное, что есть у Бога.

— Расмус забрал меня отсюда, он собирался отвести меня к моему отцу, — попыталась объяснить я. — Разве ты не понимаешь, что я делала всё это ради него? Я согласилась выйти за тебя ради него. Чтобы он был жив и свободен. Я люблю своего отца. Неужели ты думал, что я не побегу к нему, когда мне представится такая возможность?

На некоторое время между нами повисла тишина, напряжение росло. Его металлические пальцы начали массировать мою шею сзади, как вдруг на некотором расстоянии от нас на дереве чирикнула какая-то птица.

— Со временем я бы вернул сюда твоего отца, — сказал он после паузы. — Со временем я бы дал тебе всё, о чём бы ты меня ни попросила. Но теперь ты лишена этой привилегии. Ты предала меня, когда ушла с Расмусом, и я никогда тебя за это не прощу. Ты всё также выйдешь за меня, потому что мы заключили сделку, а также в свете того, что ты можешь исполнить пророчество, но между нами не будет любви. Ты проведёшь всю свою жизнь на Сумеречной окраине, пока однажды я не коснусь тебя и ты… не умрешь.

Я проглотила кирпич, образовавшийся у меня в горле.

— А что, если я не умру?

— Значит, мы будем править вместе, объединив все эти земли. Я буду тебе хорошим мужем, птичка. И могущественным королем.

Он приблизил ко мне своё лицо, словно собирался поцеловать меня, хотя ему мешала маска.

— Но я никогда тебя не полюблю. После всего, что ты сделала. Поняла?

Мои руки инстинктивно пришли в движение. Я коснулась пальцами его маски и медленно сняла её, обнажив его лицо.

Вдох застрял у меня в горле, я стояла пораженная его неземной красотой. Когда-то давно это лицо уже смотрело на меня, хотя и было добрее, чем сейчас, но я всё равно как будто смотрела на него в первый раз. На его гладкую, идеально загорелую кожу, высокие скулы, широкий нос, мощную челюсть и блестящую густую бороду эбонитового цвета. Его чёрные низко посаженные брови нависали над серыми глазами, подведёнными сурьмой. Это были глаза, которые обещали мне тайны вселенной, глаза, которые заставляли меня чувствовать себя богиней, которой я не была.

А ещё эти губы. Полные мягкие губы, с которыми моя кожа была так хорошо знакома. Этот рот нашептывал мне секреты, которые понимало только моё тело.

Он был не просто красивым — он был могущественным. Он излучал силу, которая опутывала тебя, словно паутина, пока ты не впадала в оцепенение и не становилась настолько покорной, что даже была не в силах планировать свой побег.

Но каким-то образом мне удалось не потерять почву под ногами.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне всё это, не прячась за маской, — сказала я ему смело.

Он прошёлся глазами по моему лицу, словно читал меня, как карту, и затем его взгляд сделался стальным, а меня окутал порыв холодного ветра.

— Я никогда не полюблю тебя, Ханна.

— А что, если я влюблюсь в тебя? — прошептала я, зная, что этого уже никогда не произойдёт.

Его губы изогнулись в презрительной улыбке.

— Тогда мне будет тебя очень жаль.

Ой. Мой желудок скрутило в миллион узлов, его холодные слова, и тот смысл, что он в них вложил, глубоко меня резанули. Наконец, он отпустил мою шею, отвернулся и надел маску обратно. Я не стала протестовать. Я предпочла больше не видеть его лица, не видеть того, насколько я была ему безразлична.

Брак без любви до конца моих дней?

Мне совершенно точно не следовало уходить с моим братом.