Алая Корона

ЗАЛ ЧЕРЕПОВ

Ханна

Впервые я осознала, что я другая, где-то в два года. Вероятно, это было одно из самых ранних моих воспоминаний. Учёные утверждают, что практически никто не может запомнить себя в таком возрасте из-за особенностей развития мозга, и что если люди и помнят что-то, то, вероятнее всего, это влияние кого-то другого. Если рассказать человеку о том, что какое-то конкретное событие случилось с ним в раннем возрасте и в красках расписать его, существует вероятность, что человек поверит в то, что это произошло и в итоге увидит это событие у себя в голове в виде воспоминания.

Может быть, со мной произошло то же самое. Но мне кажется, это, в итоге, ничего не меняет.

Я сидела в коляске, а мама катила её по магазину. Я помню, что освещение там было яркое, потолок низким, а люди в узких проходах были бледными, с суровыми лицами. Тогда я решила, что они ненормальные, но потом поняла, что это были просто финны.

На какое-то мгновение мама оставила меня одну, решив вернуться за чем-то. Я осталась в продуктовом отделе рядом с высоким прилавком с капустой. Финны любят капусту. А моя мама не очень, но моему отцу нравился капустный суп. Забавно, что я это запомнила. И хотя она ненавидела этот суп, она, тем не менее, готовила его ради отца. Должно быть, она действительно его любила.

В общем, я помню, как смотрела на эту капусту, на её фиолетовые очертания, и представляла, как вся эта башня рухнет на пол, и капуста покатится по магазину, точно шары для боулинга. Рядом никого не было, но каким-то образом один кочан капусты скатился сверху прямо на пол.

Я улыбнулась. Я ясно помню ощущение улыбки на лице. Как будто кто-то сделал это для меня, но я не знала, кто. Но мне этого было мало. Мне было недостаточно только одного кочана.

И тогда ещё один кочан покатился и плюхнулся на пол, покрытый линолеумом. А затем ещё один.

Наконец все они скатились с полки на пол.

К тому моменту это событие уже привлекло внимание присутствующих, поэтому вокруг собралось много людей. Я помню, что они выглядели озадаченными.

А затем подошла моя мать, увидела всё это и предположила, что это моих рук дело.

Конечно, отчасти так оно и было. Но ведь я сидела в низкой коляске, я никак не могла дотянуться до кочанов и сбросить их на пол. Только это не имело значения, потому что она знала.

Она закричала на меня, сказала, что я плохая, что я ужасный ребёнок и что если я ещё раз сделаю нечто подобное, она оставит меня в церкви, куда, как она уверила меня, никогда не ступит нога моего отца. Тогда мне был непонятен концепт церкви, и я решила, что это такое место, где я никогда больше не увижу своего отца.

Я размышляла об этом сейчас, потому что отчаянно пыталась помирить две свои реальности. Себя, банальную девку, которая постит фоточки в Инстаграмме с «Венис Бич», и себя, совсем небанальную Богиню, которая теперь была ещё и королевой Туонелы.

Прошло уже две недели с тех пор, как я узнала, что моя мать была Богиней, с тех пор, как я увидела Випунена без маски и занялась сексом втроём с Мором и его Сумеречной сущностью (по сути, это не был секс втроём, так как двое из нас были одним и тем же человеком, но поскольку внутри меня было два члена, то я не знаю, как ещё это назвать).

Всё это время я была занята тренировками.

А Мор занимался тем, что планировал войну.

Все мы — то есть я, Калма, Сарви и Мор — чувствовали, что наше время на исходе. В месте, где время казалось бесконечным, у нас появилось чёткое ощущение того, что скоро что-то должно было случиться.

Но поскольку мы не хотели восстания и не собирались начинать войну, нашей задачей было — держать оборону. Мор начал опрашивать своих воинов и слуг, чтобы понять, кто был способен воевать и кто был на нашей стороне. Я не знала, как он это определял, но он сказал, что у него есть способ выявить преданных ему слуг. Он подумывал о том, чтобы провести ещё несколько Состязаний костей, чтобы набрать в армию ещё больше сильных солдат, которые могли стать генералами и были готовы поклясться ему в верности.

Я с нетерпением ждала своего первого Состязания костей. Я хотела увидеться с Туоненом и получше узнать своего приёмного сына, как бы странно это ни звучало. Я хотела увидеть Хлябь. Я хотела попасть в Город смерти, на экскурсию по загробной жизни, увидеть Золотую середину и Амарант. Я хотела, чтобы люди смотрели на меня, как на их королеву. Потому что именно ей я и являлась. Но до первого Состязания оставалась ещё пара недель.

— Ханна, — позвал меня Мор из Зала черепов.

Именно так. Зал черепов. Сначала я удивилась размеру гардероба Мора, потому что он всегда был хорошо одет и походил на крутого средневекового викинга, облачённого в кожу. А затем я открыла для себя Зал черепов, который представлял собой продолжение его гардероба в виде чертовски длинного коридора, вдоль которого располагались его маски черепов. А я-то думала, что это у меня было много обуви дома. Моя коллекция меркла по сравнению с его коллекцией масок.

Я подошла к залу и заглянула внутрь. Я старалась проводить там как можно меньше времени. Когда десятки пустых глаз на ужасных лицах смотрели на тебя, это было ни с чем несравнимое ощущение.

Мор стоял посреди комнаты, с маской в каждой руке.

— Какую выбрать для собрания? — спросил он меня.

Он приподнял маску серебряного оттенка, похожую на морду кабана с чёрными клыками и бивнями. Её рот был изогнут в отвратительной улыбке. Затем он приподнял другую маску — белый череп с перевёрнутой улыбкой. Она напомнила мне грустного клоуна или паяца. Обе маски, конечно же, были невероятно жуткими.

— Маску клоуна, — сказала я ему.

Он удивился и уставился на неё.

Положив её обратно на полку, он выбрал маску кабана.

Я закатила глаза. Зачем тогда спрашивать?

— Кабан более сексуальный, — сказал он, надев её на лицо.

Я засмеялась.

— Это только тебе так кажется! Никто не захочет заниматься сексом со свиньей.

— Хрю.

Я снова засмеялась.

— Хорошо, раз уж мы теперь на той стадии отношений, когда спрашиваем мнение друг друга, что ты думаешь об этом платье?

Я покрутилась, и полупрозрачная белая ткань моего платья взмыла вверх, напомнив мне о звёздном жасмине, который рос вдоль нашей улицы в Северном Голливуде.

Как обычно меня накрыло ностальгией по былым временам. Но я не могла себе позволить предаться воспоминаниям, не сейчас, когда я ничего не могла с этим поделать. Сначала мне надо было закончить тренировки, расшифровать пророчество, подавить восстание и узнать, кто моя мать. Затем уже я могла задуматься о своей прошлой жизни — и о том, хочу ли я к ней возвращаться. Мне казалось, что чем дольше я находилась в Туонеле, тем быстрее моя прошлая жизнь покидала меня, точно это был всего лишь сон, а моя настоящая жизнь всегда была здесь.

— Ты намокнешь, — сказал он. В тоне его голоса не было ни грамма сладострастия, поэтому я не совсем поняла, о чем он говорил. — Мы будем погружаться под воду, — уточнил он.

— Под воду? — повторила я. — Что ты имеешь в виду?

И хотя я не могла видеть его глаза за маской на этом расстоянии, я знала, что он их закатил. Широко расставив ноги и сложив руки на груди, он сказал:

— Я уже говорил тебе. Встреча будет проходить у Ахто.

— Да, и что?

— Он Бог океанов.

— И?

— Он живёт под водой, Ханна, — сказал он, издав терпеливый вздох.

— Хорошо, я поняла. Но я думала, что встреча будет проходить на суше. Его жена, леди Бог… Богиня… Велламо, встречалась с нами на суше. Или, по крайней мере, над водой.

— Это неважно.

— Это должно быть важно, если только у тебя нет для меня акваланга.

— Ты наполовину Богиня, — напомнил он мне.

— Насколько я знаю, я не обладаю способностью дышать под водой!

Он только фыркнул и пошёл по коридору в мою сторону.

— Ну, мы можем это выяснить.

Я схватила его за перчатку, чтобы остановить.

— Ты это серьёзно? Собираешься бросить меня в море и посмотреть, утону ли я, как ты хотел бросить меня…

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, так что не надо.

— …в подземную темницу?

— Послушай, — сказал он, наклонившись ко мне, его дыхание обдало моё ухо, — Надень, что пожелаешь. Но если ты наденешь белое, мне, вероятно, придётся убить своих братьев и кузенов, если они хотя бы попытаются взглянуть на тебя.

И на этом он ушёл.

Я посмотрела на своё платье и вздохнула. Оно было прекрасным и развевающимся, но соприкоснувшись с водой, оно стало бы полупрозрачным. Опять всё сначала.

В итоге я выбрала чёрное платье. Это платье было более облегающим, чем все остальные, почти как платье-слип, но с чем-то вроде корсета, который поднимал мою грудь до новых высот. Его подол с длинным вырезом спереди доходил до пола. В мире, который я знала, это платье не подошло бы для собрания, но в мире Богов, в Стране мёртвых, где я была Богиней и королевой, я решила, что это платье будет чертовски в тему.

Подготовка к этому собранию велась уже несколько дней. И пока мы оба занимались нашими делами, Мор также пытался выяснить, кем была моя мать. Расспросы никуда нас не привели, а Випунен ни в какую не хотел раскрывать этот секрет, поэтому Мор решил созвать собрание богов и богинь. Ведь одна из них должна была в итоге оказаться моей матерью?

Я чертовски нервничала. Я бы в любом случае нервничала, даже если бы мне предстояло обычное собрание богов, но собрание, проводимое с целью выяснить, кто моя мать… Такое давление! Не поймите меня неправильно, у меня была тонна вопросов, на которые не было ответов, но я не очень-то хотела встречаться с кучкой ворчащих богов на дне моря, собравшихся там ради меня. Почти все Боги, которых я здесь встречала, были довольно угрюмыми. Здешняя погода совсем не поднимала настроение.

По какой-то причине нам пришлось ждать сумерек. Райла пришла за мной в мои покои, чтобы проводить меня в подземелья.

«Выглядите прекрасно, моя королева, — сказала мне Райла из-под своей черной вуали. — Это платье вам очень идёт».

— Хорошо, — сказала я.

Потому что я надеялась, что оно могло заставить Мора кончить. Я улыбнулась самой себе, а потом с ужасом осознала, что Райла могла меня услышать.

Мы спустились вниз, пройдя множество уровней, и начали спускаться в подвал. Мне сразу же стало жутко, когда я вспомнила о свадьбе и о том, что произошло после неё.

— Не понимаю, зачем нам ехать на лодке, — сказала я ей. — И зачем вообще плыть, когда есть Сарви?

«Не знаю, моя королева, — сказал Райла. — Но я предполагаю, что так безопаснее».

Она подвела меня к пирсу, где меня ждал Мор.

Эта сцена была точно, как из «Призрака оперы». Туони, Бог смерти, стоял в тёмном плаще рядом с лодкой, на нём была серебряная маска кабана, бивни которой сияли в мерцающем пламени факелов, располагавшихся вдоль туннеля, заполненного водой. Если бы Мор начал петь «Музыку ночи»[8], у меня бы началась истерика.

Мор протянул мне руку, и у меня в животе тут же запорхали бабочки. Неужели такой простой жест так сильно на меня подействовал? Это было похоже на выпускной. И это было в миллион раз более романтично, чем свадьба.

— Готова? — спросил он меня и потянул в сторону ожидающей нас лодки.