Драгоценность черного дракона

Глава 10. Жизнь проигравших

Знают ли победители, что на уме у побежденных? Жертва почти всегда мечтает стать палачом.

Из частного разговора детей Смерти

Йаррэ не знала, каким хмаровым образом умудрилась заблудиться в этом проклятом дворце, отправившись всего лишь на кухню в поисках перекуса. Перекусить так и не удалось, зато она в первый раз в жизни встретила алькон. Не сказать, что встреча её обрадовала. Эту худенькую девушку с глазами старухи, мечтающей умереть и отмучиться, звали Тайла.

- Пойдемте, дайрэ, я помогу, — голос шелестел едва-едва, словно она вообще боялась заговорить.

Синяки на руках. Следы побоев на лице. Неуверенная походка. Слишком хорошо Яра понимала, что это значит — и от этого знания, от этой чудовищной, дикой несправедливости выбивало дыхание. Она едва слезы могла сдержать. Тех, кого она знала раньше из альконов, жалеть не получалось. Хищники, пусть и плененные, но умные, хитрые и жестокие. Она слышала про их женщин, но увидела впервые. И теперь поняла, отчего мортэ Найларэ чернеет лицом, бессильно стискивая когти, мортэ Анайр все время нарывается на неприятности, калеча дворянчиков, а сам Повелитель больше напоминает каменную статую имени себя. Это безумно больно — видеть, что делают с любимыми женщинами, и не иметь возможности вмешаться, зная, что сделаешь лишь хуже.

- Конечно, — постаралась улыбнуться как можно более светло, осторожно сжимая хрупкую прозрачную ладошку, — а… ты здесь на хозяйстве? — кивнула на огромную корзину с бельем.

Странно, отчего его магией не стирают?

- Немного там, немного здесь, госпожа, — тусклый взгляд, — ткани дорогие, господа требуют, чтобы их стирали руками, иначе магия их быстро износит.

Теперь понятно, откуда такие мозоли. Она быстро постаралась их подлечить, сглаживая ранки — стоило только направить в нужное русло вспенившуюся силу. Все равно здесь никто не заметит…

- Далеко отсюда до кухни? — надо чем-то её отвлечь, пока сила напитывает усталое тело, и, самое главное, — проникает в душу.

Только недавно она начала осваивать природу своих «благословений», способных исцелить не только тело, но и душу, если её распад не зашел слишком далеко. Тайла радостно пошла бы Грань, но, одновременно с этим, в её душе был стержень. Она бы прогнулась, но никогда не простила и не сломалась — скорее, рвала бы зубами потом врагу горло. И все это смирение и забитость — тоже показные. Маска затаившегося хищника.

- Не так уж долго, госпожа, но вы далече забрались, минут десять придется возвращаться, — тихо ответили в ответ.

Вот уж погуляла!

- Тайла, а давай ты меня будешь по имени звать, ладно? — и в этот момент что-то промелькнуло в глазах альконы — почти живое, напряженно-ядовитое, как будто это предложение было для неё издевкой, и она все время ждала подвоха.

А Йарра с отчетливой уверенностью осознала вдруг — она готова сделать действительно все, чтобы спасти таких, как эта девочка. Плевать, что она может быть раз в сто её старше, её душа так и осталась душой ребенка. Жестокого, обиженного и униженного ребенка. Ребенка, который научился ненавидеть. И она готова отдать всю свою жизнь, всю свою силу, чтобы такие взрослые дети, как эта Тайла, смогли вернуть свою жизнь. Научились улыбаться. Не бояться. Доверять. Наверное, в этот момент она приняла этот мир, как свой, а этих потерянных детей Смерти — как свою огромную, не самую счастливую, озлобленную, но по-прежнему дорогую семью. И пусть она их во много раз младше, пусть и в её душе не все ладно, но… они — её дети. Она не может дать их в обиду. Какие странные мысли. ЧуднЫе, почти дикие. Ещё вчера она и думать не думала ни о чем подобном.

Алькона почти бежала — боялась опоздать? Размышления мерно текли, не давая возможности зацепиться за что-нибудь определённое. Может ли на неё влиять связь с учителем? Только творец знает. Взрыв смеха за поворотом стал полной неожиданностью — расслабилась, задумалась, проворонила. Только сжались до побелевших костяшек кулачки Тайлы. Яра бросила быстрые взгляды по бокам — узкий коридор галереи с высокими окнами. Не разминуться никак. Прикрыла глаза, стараясь полностью скрыть свою ауру и размыть черты лица, чтобы её не запомнили. Очередная веселая компания зажравшихся аристократов?

Вильнув, галерея вышла на небольшую площадку, продолжающуюся таким же коридором. Почти десять мужчин. Семерка — судя по более простой одежде и не парадному оружию — телохранители. Трое — аристократы. Увы, неприятного блондина с крысиным личиком она узнала на свою голову легко. Младший наследник ирра. Тот, о ком Мастер презрительно отзывался, как о «ядовитом чумном крысеныше».

Мужчина обернулись на них. Медленно, почти лениво перегородили проход, не отводя глаз. Светлые глаза принцепса неприятно блеснули, обнажая его истинную сущность. И от этой неприкрытой, почти животной жестокости и желания удовлетворить собственные фантазии в горле скрутился узел отвращения.

- Какие птички залетели в нашу скромную обитель!

- Скорее мышки… — неприятный глухой смешок второго аристократа — высокого шатена с высокомерным лицом.

- Девочки пришли нас порадовать, будьте с ними повежливее, — усмехнулся принц.

Телохранители по его знаку попарно перекрыли переходы, а она все никак не могла поверить, что нечто подобное снова происходит. Посреди бела дня. Во дворце правителя. Если в стране такие нравы, есть два варианта — либо менять страну, либо менять правителя, а, следовательно, и придворные нравы. Последний вариант ей нравился больше, хотя и первый был неплох.

Сальные взгляды. Чужие мысли написаны на не отягощенных интеллектом лицах. И раздели, и разложили, и… Во рту возник привкус крови и миндаля. Она чувствовала, как дрожит рядом Тайла, выслушивая всю лившуюся на них грязь. Только враги не увидели главного — в глазах альконы больше не было маски затравленной покорности — в них тлела ненависть. Лютая, беспощадная. Испытывая такие чувства, люди бросаются грудью на врага, рвут его зубами, стремясь добраться до горла.

- Только молчи, — тихо шепнула талантливо изображающей панику девчонке.

В груди — холод, лед и азарт. Они просто ещё не знают, кто здесь дичь.

Не успела — ни сделать что-либо, ни даже осознать — что происходит, когда разом вылетели стекла и заорали истекающие кровью противники. На них легла тень, успокаивая и даря силы, укутывая в знакомую тьму с мягким тленом.

Тьма улыбнулась глазами безумца Дьергрэ, позволяя немного расслабиться.

- Как интересно, — по тонким губам мелькнула насмешливая улыбка, — жаль, нельзя пока убить гаденыша… ну ничего, скоро, скоро… Второй глаз налился золотым светом, словно видя что-то незримое.

Тайла вдруг судорожно всхлипнула — и кинулась Яре на шею, утыкаясь носом в плечо. Дьергрэ мягко обнял их обеих, укрывая своей силой и позволяя безнаказанно наблюдать за той вакханалией, что разразилась на площадке. Кто-то убивал их несостоявшихся мучителей методично и с выдумкой. Играл, как кошка с мышкой, стараясь, впрочем, не повредить особо главного виновника, который сейчас лежал посреди коридора без сознания с огромной шишкой на лбу.

И вдруг все разом закончилось. Она прикрыла глаза, осторожно поглаживая хрупкую девичью спину, но тут же резко вздрогнула, обернувшись. Тьма растворилась, как не бывало, свернувшись зверем у ног высокого мужчины, чьи волосы по-прежнему отливали чистейшим золотом вопреки всем законам расы.

- Надеюсь, вы не пострадали, мои мортэ, — его голос казался мягким, как и внешность — безобидной.

Если только не смотреть старшему ис-ирру в глаза. Сияние магии утихло.

- Гер-рой, — протянули за спиной — и оттуда кошкой выскользнул алькон, усмехаясь кончиками губ.

- Благодарю за поддержку, Мастер, — ис-ирр Сайнар кивнул уважительно.

А она смотрела — и не могла поверить своим глазам. Наследник что-то отвечал и обсуждал — но не отводил взгляда от хрупкой спины Тайлы. А в его ауре все отчетливее разгорался узор Клинка, который нашел свою Гардэ. Даже спустя столько лет…

Жить и мучиться столетиями, чтобы ждать, пока родиться твое сердце, и даже не знать этого. Жестоко? Да. Но она уже знала — это того стоит. Хотя… у них все ещё слишком нечетко. Она знала, что за жизнь можно встретить несколько подходящих Гардэ, и, далеко не факт, что именно первая встреченная станет твоей единственной.

Тьма снова всколыхнулась рядом, раздвигаясь — и из тени вышел сам Верховный алькон. Потемневшие до лилового шторма глаза почти светились от ярости. Как-то разом отодвинулись подальше ис-ирр и Дьергрэ — и только Тайла тихо дрожала в её руках. А ей совсем не было страшно. Может, отшибло это чувство, как и чувство самосохранения? Йаррэ осторожно передала Тайлу в руки Йеру, хоть и видела болезненный взгляд наследника. Какой он шустрый…

- Вы пришли, мой Мастер, — поклон. Я покоряюсь твоей воле, ты же видишь? Никто не претендует на твое. Разумеется, она о власти — ни о чем больше.

Душа моя. Жизнь моя. Судьба моя. Рядом с ним действительно легче дышится. Слишком опасные мысли.

- А ты нарушила мою волю, Ученица, — холодный голос кольнул иглой, пробежавшись мурашками по телу, — я велел не выходить с нашего этажа. Я велел не ходить одной по дворцу, раз уж пришлось выйти! Я велел не нарушать правил! — каждое слово словно забивало гвоздь в крышку самомнения.

— Ты хотела показать свою самостоятельность? Если бы не беспрецедентная глупость вот этого юноши, — резкий кивок в сторону вскинувшегося ис-ирра, — мне бы и по частям вас потом не собрать, не возродить ваши изуродованные души!

Тайла зашлась в сухом беззвучном кашле. Сайнар прищурился, скалясь. Мортэ Дьергрэ выглядел совершенно безумным, его хвост метался позади, извиваясь и встопорщиваясь, а по телу бежала чешуя. Вот как. Жизнь за жизнь, судьба за судьбу. Они хотели поиграть с беззащитными девочками, а в итоге стали игрушками для инициирующегося принца.

- Мастер, — в горле стоял ком. Запоздало нахлынуло ощущения не страха, нет — отвращения. Брезгливости. Ничего не случилось, а ей до жути захотелось вымыться. Оттереть себя до красной кожи, до царапинок от мочалки. Если бы так же можно было оттереть собственную душу… — я виновата и готова понести наказание.

Она встала на одно колено, склонившись. Волновалась? Боялась ли, что он может перейти установленные ими рамки? Нет. Ей было бесконечно стыдно. Ей хотелось бы, чтобы он ею гордился.

Коготь коснулся подбородка, заставляя поднять голову. В ставших привычно-лиловыми глазах не было больше ярости — тихий опасный омут.

- Тебе же было бы хуже, так что ты сама себя наказала. А я не бог, чтобы прощать.

Все-таки разозлился. Что-то заскреблось неприятно в застывшем, замерзшем сердце, расшевеливая его. Заставляя чувствовать себя слишком странно, слишком живой.

- Я бы хотела искупить свою вину, мой Мастер, — губы пересохли, и она их поспешно облизнула, поймав прищуренный взгляд чужих глаз.

От них словно обожгло изнутри. Йаррэ медленно поднялась, не отводя завороженного взгляда от сияющих призрачно-сиреневым цветом глаз. Гардэ должен чувствовать свой Клинок. Гардэ должен его успокаивать. Должен давать ему силы. Она сделала шаг вперед, а потом, неожиданно даже для себя, крепко обняла Мастера, уткнувшись лицом в мягкую ткань верхней накидки плеча. Мгновение. Другое. И чужие руки крепко прижимают её к себе, чужой хвост щекочет спину, обвиваясь вокруг руки, а её окутывает с ног до головы знакомый пьянящий аромат. Моя Смерть. Моя Жизнь.