Замок серебряной розы

Глава 19

Глава 19

Я растерялась так, что совершенно не понимала, что должна думать и чувствовать в такой момент. И если бы меня сейчас начали допрашивать, скорее всего не смогла бы выдать вообще ничего членораздельного. Наверное, судья решил бы, что свидетельница невменяемая. Ну, или умственно отсталая как минимум. Так что хорошо, что Ричард принял первый удар на себя. И что предусмотрительно усадил нас в тень. А жар от его руки на моём плече было единственное, что еще позволяло как-то верить в реальность происходящего вокруг. А то мало ли. Может, снова брежу. Или сны наяву.

Первым нашёлся адвокатишка. Он аж подскочил и сделал несколько семенящих шажков в нашем направлении.

- Сия юная дева не достигла брачного возраста! Дозволено брать девиц в жёны с восемнадцати лет!

- Всё верно. А обручаться с семнадцати. Со свадьбой мы пока и не спешим, - невозмутимо парировал Ричард.

От слов «свадьба» и «обручаться» в контексте моего имени мне окончательно подурнело и перед глазами заплясали чёрненькие мушки.

Толстячок открыл, потом снова закрыл рот, потом снова открыл.

- Но в таком случае как понимать тот факт, что сия девица на глазах у всего честного общества флиртовала с моим подопечным и отказав в танце вам, лорд Винтерстоун, отправилась танцевать с ним?

Вот же падаль.

Откуда он это всё?.. а впрочем, не важно.

Капелька здоровой злости – именно то, что нужно было мне для выхода из ступора.

Я сбросила с плеча руку Ричарда и вскочила. Судя по всему вовремя, поскольку зная его, он бы сейчас снова подставил себя и что-нибудь сморозил.

- Позвольте мне прояснить этот момент, ваша честь! – воскликнула я звонким голосом, и шепотки стихли. Пожилой усталый мужчина с одутловатым лицом и красными мешками под глазами перевёл взгляд на меня. В чёрной мантии и белом запудренном парике он казался фигурой комичной. И в то же время там, на возвышении, отделённом от нас всех деревянной балюстрадой, он представлял королевскую власть. И кто знает, в какую сторону ещё могут качнуться весы правосудия до конца этого слушания. Я не допущу, чтобы на моего Ричарда пала хотя бы тень.

- Да, я действительно отправилась танцевать на балу с этим… этим… простите, забыла его фамилию. Рыжим кавалером.

Пятнистую сволочь аж перекосило от моих слов, но он тут же взял себя в руки. Правда, больше не улыбался.

- Мистером Дрейком, полагаю? – густым басом подсказал мне прокурор.

- Точно! Спасибо. С вот этим господином, которого вижу прямо перед собой. Это он, у меня нет ни секунды сомнения. Я бы узнала его из тысячи. Потому что отметены на его физиономии оставлены моими руками.

Вот так тебе, сволочь.

На этот раз скрыть гримасу бешенства он не успел.

А зал взорвался говором – так, что судье пришлось даже стукнуть молотком.

Воодушевлённая, я продолжила – повысив голос и перекрикивая шум.

- Что касается моей помолвки… моей помолвки с лордом Винтерстоуном… - Я почувствовала, как горит та половина моего лица, которая обращена была в сторону Ричарда. Но я смотрела только вперёд. Мне сейчас надо вдохновенно врать так, чтоб никто ничего не заподозрил. Помолвка, так помолвка. Разбираться, что за луна свалилась Ричарду на голову и что это вообще было, будем потом. Пока что – задача прикрыть его. – То я действительно на глазах у жениха пошла танцевать с другим. Всего лишь танцевать, замечу! Ничего больше одного-единственного танца не планировалось. И на это у меня была ужасно веская причина, ваша честь. Когда я её назову, вы поймёте, что пойти танцевать было жизненно необходимо.

Я сделала театральную паузу. Все притихли, и ждали моих дальнейших слов. А жжение на левой скуле стало просто невыносимо. Кажется, тут в этом зале есть человек, который ждёт больше всех моих дальнейших показаний. И нет, это не судья. И не подсудимый.

- Дело в том, ваша честь, что… я пыталась таким образом заставить своего жениха меня немножко поревновать.

- Что-что?! – даже этот почтенный дядька в парике удивился. И переспросил.

Я очаровательно улыбнулась.

- Видите ли… мой жених, конечно же, любит меня до беспамятства, но крайне скуп на проявление… чувств. А все же знают, что лучший способ вызвать у мужчины чувства – это заставить его поревновать. Вот я и хотела… заставить.

На последнем слове у меня вдруг больно-больно ёкнуло сердце.

Заставить.

Нельзя никого заставить. Нельзя заставить человека полюбить. Если нет искры, из неё не раздуешь пламя. Это всё глупые игры.

Но я продолжала улыбаться и корчить из себя невинную дурочку. Авось прокатит.

И кажется, действительно прокатило.

Не давая больше судье передышки, развивая достигнутый успех, я в красках расписала, с каким удовольствием отправилась танцевать. Как старалась произвести впечатление на своего жениха этим танцем. И мне даже почти не пришлось ничего привирать. А когда мой рассказ дошёл до дальнейших событий… когда я снова вернулась в памяти в тот вечер… мой голос дрожал уже от совершенно искренних эмоций.

И все, кто слушал меня с таким гробовым молчанием, что было слышно, если муха пролетит, кажется прониклись моим рассказом по полной программе. Да что там, меня саму к концу рассказа прямо-таки потряхивало нервной дрожью. Спасало только то, что Ричард незаметно взял за руку и сжал так, что думала – сломает.

Дрейка осудили.

В Уголовном уложении не нашлось подходящей статьи, и судье пришлось пойти на прецедент.

Его приговорили к стиранию личности. Самому страшному, что только можно было придумать.

Учитывая совокупность доказательств и опасность дара преступника. Учитывая, что в прошлом бывали случаи побегов телепатов из-под стражи. Учитывая, что никто не знал реального потенциала рыжего, да еще и с возрастом способности магов обычно растут… судья посчитал, что такого человека опасно оставлять даже просто под стражей. А королевство не может себе позволить такую роскошь, как приставить к нему на постоянной основе таких ценнейших кадров, как телепатов, в охранение. Магов с подобным даром в Королевстве по пальцам пересчитать, и все они на вес золота.

Дрейк выслушал приговор молча. Отказался даже от последнего слова.

Судья ещё что-то говорил, а Ричард уже потянул меня за руку вон из зала.

Вытащил в прохладный пустынный коридор, в котором гуляли жуткие сквозняки.

Аккуратно прислонил меня к стеночке. Но тут же убрал руки. По-прежнему боится меня скомпрометировать…

- Как ты? – хрипло спросил тихим голосом.

- Я отлично. Лучше всех, - соврала я, отчаянно улыбаясь.

У меня было странное чувство.

Как будто я, отчаянная, прыгнула со скалы вниз. И вот теперь падаю, падаю… и никак не упаду. И крылья не раскрылись тоже.

Он помолчал.

- Прости, что пришлось… - он осёкся и не договорил.

Моя улыбка застыла на лице. Я не перестала улыбаться.

Но вот теперь я, наконец-то, упала.

- Не надо. Ничего не говори. Я всё понимаю. Ты хотел меня защитить. У тебя получилось! И я тебе очень-очень благодарна.

Кажется, Ричард пытался что-то сказать, но я не дала ему и рта раскрыть. Мне нужно было успеть всё договорить и уйти, потому что я уже чувствовала по лютому жжению в груди, что это закончится слезами. А я не хотела, чтоб он видел, как я плачу. Только как улыбаюсь.

- Я потом сама придумаю, что людям сказать! Ну например, что передумала выходить за тебя замуж. Мало ли что в голове у ветреных семнадцатилетних дурочек творится, правда? Меня никто не осудит. А ты будешь свободен. И сможешь найти себе… найти себе… настоящую невесту. Не переживай, я не буду долго висеть на тебе гирей с этой нашей… придуманной помолвкой.

Ричард оставил попытки что-то сказать и просто смотрел на меня. Так, будто пытался вскрыть мне взглядом черепушку и правда узнать, что там творится.

Я поскорее заканчивала свою тираду.

В горле уже пересохло.

После сегодняшнего я долго-долго не захочу даже рта раскрывать, и говорить вообще больше не захочу.

- Спасибо тебе ещё раз, спасибо огромное, что всегда мне так помогаешь! И защищаешь. И бережёшь. Ты… настоящий друг.

Он не спорил.

Он не спорил ни с единым моим словом.

Как же больно. Как же отчаянно, как же непереносимо больно. Ненавижу, когда я права.

Но я продолжала тарахтеть самым убедительным и дружелюбным тоном, на какой только была способна:

- И ещё знаешь – можешь не приходить прощаться. Я терпеть не могу прощания. Давай будем считать, что уже попрощались сегодня? Ты мне такой подарок оставил замечательный, я его буду очень беречь. Ой, даже не один подарок, а целых два. Да и мороженого хватит уже, а то чего доброго превращусь в шарик на ножках. Так что… счастливого пути! Построй там всё что надо. И возвращайся поскорее. Потом, как вернёшься, обязательно сыграем в шахматы. И я тебя снова обыграю.

Горло сжало спазмом.

Надеюсь, он спишет это на усталость.

Вот так, всё правильно. Так и прощаются лучшие друзья.

Ни за что в жизни, под страхом смертной казни сейчас я не смогла бы повторить тот свой самоубийственный поступок с прощальным поцелуем в щёку.

Ричард всё молчал.

Всю мою нервную торопливую тираду молчал.

Только гвоздил меня к земле тяжёлым тёмным взглядом.

А потом распахнулись двери, и из зала суда хлынула возбуждённая, говорливая толпа.

Ричард отвлёкся на них всего на мгновение – и пользуясь этим, я торопливо швырнула на пол камушек. Один из тех, что он мне оставил. Хорошо, что я догадалась насыпать их в карман платья и взять с собой.

Надеюсь, получится с первого раза… я же гениальная колдунья, должно получиться!

Я продолжала улыбаться.

Когда меня окутало янтарным облаком искр я улыбалась тоже.

До тех пор, пока реальность не ускользнула и меня не понесло прочь.

Пока не выбросило с размаху прямиком на собственную постель, лицом в подушку. Как удобно.

Всё правильно, Гайка.

Молодец.

И не реви, идиотка.

Ты всё правильно сделала.

Не хотел он на тебе жениться, не хотел. Просто придумал на ходу глупую сказочку для обмана дураков.

Но ты-то не дура. Идиотка, да, - и ещё какая! - но не дура. И тебе не нужны никакие помолвки без любви. Не нужны никакие жертвы со стороны его благородного графского сиятельства.

Пропади оно пропадом.

Тебе нужно или всё, или ничего.

Наслаждайся теперь последствиями своего идиотизма.

Изорванная в клочья, мокрая насквозь подушка полетела на пол.

Даже разбираться не хочу, какое заклятье я изобрела на этот раз.