Хранитель истории

Глава 17

Я питала надежду, что теперь, когда особняк вновь наполнился живыми голосами, кроме нашего с Аглаей молчаливого согласия, когда вернулся Голицын и у меня неожиданно нашёлся «брат», то в доме станет гораздо веселее. Но я сильно ошибалась.

Сергей Александрович с утра, даже не выпив чашки кофе, уезжал во дворец. Император по своему обыкновению предпочитал решать все важные государственные дела в первой половине дня, которая, иной раз, растягивалась до самого вечера. И Голицын, всё ещё обязанный участвовать в рискованном проекте дипломатической миссии в Японию, каждый день по многу часов проводил в Петергофе и на пути туда и обратно.

С Николаем мы вместе завтракали, но после тот тоже исчезал из особняка. Его причины отсутствовать весь день были ещё более прозаическими — он пытался найти причину поломки наших капсул. Когда я предложила свою помощь, Уваров лишь отмахнулся.

— Вы, быть может, инженер? — С долей яда в голосе поинтересовался он. Я лишь отрицательно помотала головой. — И какая от вас тогда помощь? Только под ногами мешаться будете.

Его слова меня задели, но надо было признать, что «кузен» прав, помощи от меня действительно никакой. Я вообще надеялась, что как только я найду другого, более опытного путешественника во времени, то все мои проблемы сразу решатся по мановению волшебной палочки. Но получилось как-то наоборот. Лишь однажды Николай взял меня на «прогулку». Я показала ему, где должна была находиться моя капсула, по дороге рассказывая все свои приключения, теперь уже без выдуманных отцов и тёток.

Как и ожидалось, вместо блестящей хромом капсулы, нас встретили только курицы, расхаживающие по небольшому заднему двору и сарай в помёте. Да ещё и хозяйка постоялого двора, которая принялась на нас браниться из распахнутого окна второго этажа, видно, подумав, что мы пришли красть кур. Мы поспешили ретироваться, пока на нас не вылили ушат помоев.

Я откровенно скучала, бродя по особняку в одиночестве. Хотя обязанностей у меня теперь здорово прибавилось. Во-первых, после нашего с Аглаей бдения, она частенько стала заходить ко мне с хозяйственными вопросами. Кое в чём я совершенно не разбиралась и только хлопала глазами, силясь понять, что мне говорит эта чудесная женщина. Где-то давала советы, насколько могла. Во-вторых, пока Николай был занят нашим спасением, присмотр за его зимнем садом полностью лёг на меня. Аглае по-прежнему было запрещено даже заходить в комнату естествоиспытателя, а мне полагалось время от времени ходить дозором между кадками и импровизированными грядками. Хотя я не совсем понимала зачем. Вся экосистема сада спокойно жила без Николая несколько недель и была полностью автоматизирована. Будто бы Уваров просто нашёл мне занятие, чтобы занять время.

По вечерам мы собирались за ужином, но наши посиделки в корне отличались от тех времён, когда третьим за столом был Роман Гавриилович. Николай в беседах оказался, не очень словоохотлив, да ещё и страшным занудой. Так что почти каждый разговор затухал, так и не успев начаться.

Отдушиной были редкие вечера с Голицыным наедине. Мы садились в гостиной или в библиотеке, чтобы я поведала очередную, облечённую в полусказочную историю о Японии. Сергей Александрович слушал меня внимательно, а смотрел так… так… В общем, так, будто он сейчас точно думает не о своей миссии. В конце концов, наши занятия наполнялись будто бы случайными прикосновениями друг к другу, кончиками пальцев и взглядами. Изредка — губами. К открытому плечу, шее, уголку губ. Но никогда больше. Мы оба сгорали от желания, я чувствовала это очень отчётливо, но страх быть застуканными внезапно появившимся, как чёрт из табакерки «кузеном» (он так уже делал пару раз) или более деликатной Аглаей, не позволял нам большего.

Ну, может ещё чуточка здравого смысла.

Однажды Сергей Александрович вернулся домой раньше положенного. Я удивлёенно выглянула из гостиной, уставившись на сие чудо. Неужели император отпустил своего верного раба чуточку раньше?

— Собирайтесь, Вера Павловна. Поедем с Вами на небольшую прогулку. — Мужчина махнул мне, на лице его была уже знакомая хитрая улыбка мальчишки.

Это было довольно странно, если не сказать — подозрительно. Но я без раздумий согласилась. Как надоело сидеть взаперти, сил нет! Хоть одним глазком посмотрю на старый Петербург. Современный я и так вдоль и поперек истоптала.

Надела единственное приличное платье, в котором можно было показаться на людях, шляпка, перчатки и можно было ехать! Внутри коляски Голицын степенно мне поведал:

— Видите ли, какое дело, Вера Павловна. То, что мы с Вами затеваем — большой секрет и большая опасность. Если нас поймают за этим, то обоим несдобровать… — Лицо у графа было серьёзным, он сам прямым и собранным.

Моё сердце затрепетало от предвкушения и немножко от страха. Я в волнении заломила пальцы.

— Боюсь, это придётся сохранить в тайне даже от Николая Ивановича. — На меня был брошен многозначительный взгляд.

— Да что же это, Сергей Александрович? Не томите! — Я уже ёрзала от нетерпения.

— В будущее воскресенье император даёт маскированный бал во дворце, в честь предстоящего кругосветного путешествия. И я хочу, чтобы Вы непременно пошли. — Заканчивая предложение, граф не удержал своего серьёзного выражения лица и всё же улыбнулся.

— Но, как же… — У меня внутри же, наоборот, будто всё упало. — После моей неудачи меня явно не хотят видеть при дворе.

— Во-первых, любезная Вера Павловна, Александру и Елизавете Вы очень даже понравились. Но да, к сожалению, что касается жизни двора, то там безраздельно властвует Мария Фёдоровна. — Плечи мои опустились, я вздохнула, отводя взгляд. — Во-вторых, Вы меня, кажется, невнимательно слушали. Маскированный бал предполагает наличие масок. Понимаете, о чём я?

— Вы хотите, чтобы я пробралась во дворец тайком? — Я так и впилась взглядом в Голицына, сжимая пальцами подол платья.

— Не тайком, а под маской. О которой буду знать только я. — Карета наша качнулась и остановилась. Сергей Александрович распахнул дверь, и я сразу узнала место: ателье, в которое меня возил поручик. — А для этого нам необходимо пошить Вам новое платье.

Егор Максимович встретил нас с непроницаемым лицом. Если у него и были соображения по поводу того, что сопровождающие меня мужчины уж слишком часто менялись, то узнать это мне не довелось. Он принял нас столь же ласково, как и в прошлый раз, велел подать чаю и принялся расспрашивать, чего господа изволят.

Как оказалось, управляющий прекрасно знал о предстоящем бале, так как все швеи Петербурга из-за него были завалены работой. Голицын пообещал двойную цену, если платье для мадемуазель будет готово быстро.

Тематикой бала, конечно, было предстоящее путешествие. Гостям предлагалось пофантазировать на тему того, кого может повстречать на пути корабли экспедиции. И вариантов, как я поняла из рассказа Егора Максимовича, было великое множество. Самыми популярными костюмами как мужскими, так и женскими, были на тему Востока. Барышни непременно хотели одеться под одалисок, а мужчины под властных султанов. Я мысленно фыркнула. Что-то не меняется веками. Что уж говорить, про турок, родство с которыми у нас практически в крови.

И раз уж проникаю на бал не совсем законным способом, то мне стоило бы выбрать тоже нечто подобное. Смешаться в толпе, среди десятка разных «турчанок», ловить незаинтересованные взгляды и просто танцевать. Но Сергей Александрович, словно дьявол за моим плечом, ласково предложил:

— Вера Павловна, как думаете, может вам выбрать что-то в тематике близкой Вашему сердцу стране? — Пока Егор Максимович был занят переговорами со своими подчинёнными, граф ласково коснулся моей ладони. В моей голове возникли образы прекрасных гейш и их не менее прекрасных кимоно и оби. Разве можно было удержаться от такого соблазна?

Я уж было хотела согласиться, представляя, как по подолу моего платья полетят белые журавли, не совсем понимая, откуда они могут взяться в начале девятнадцатого века в России… Но тут же оборвала себя. Во-первых, какие журавли? Где их сейчас возьмут бедные портнихи? Во-вторых, прийти в таком наряде мне всё ещё казалось… не вызывающим, нет. Скорее, кричащем о том, что я — это я. Так что надо было думать о чём-то более близком к прозаичной действительности.

— Егор Максимович, а есть у вас чёрный атлас и золотой газ? — Мысль была моя проста и одновременно гениальна: Китай. Россия торговала с ним ещё с семнадцатого века, дамы с удовольствием носили китайский шёлк, украшения из черепашьего панциря, родом из Китая, а в восемнадцатом веке было целое направление в искусстве «шинуазри», когда поклонение Китаю сводило с ума всю Европу. В дворцовых ансамблях строили китайские беседки и павильоны, из Китая ящиками везли фарфор, сделанный специальный для европейского зрителя — не с классическим бело-синим рисунком, а с миловидного вида пастушками и пастушечками. А на картинах европейских художников стал появляться Китай, каким его видели они в своем воображении, но никогда — в жизни. В театре ставят “Турандота” и “Китайского сироту” Вольтера. Помнится, в Царском Селе была даже целая китайская деревня. Никакие китайцы там, конечно не жили. Это просто было несколько идеалистических построек в стиле “шинуазри”, которые приказала построить матушка Екатерина, чтобы привить хороший вкус своим поданным. В моде появились рукава “пагода” со множеством ниспадающих слоев кружева.

Искомые ткани у управляющего действительно обнаружились, так что я быстро накидала эскиз, чрезвычайно довольная своим изобретением. После мы с графом поехали в мастерскую масок, где снова пришлось рисовать. Мастер долго чесал в затылке, крутя мой рисунок и так, и эдак, но наконец проворчал: «Сделаем».

Следующие дни до бала мы с графом играли в «Шпиона и снайпера». Мы с Голицыным были шпионами, которые сбегали от братца то на примерку, то в мастерскую масочника. Я увлеклась этой игрой настолько, что почти забыла обо всех своих бедах. Короткие, как ожоги, поцелуи, которые нам удавалось урвать у друг друга ещё больше подогревали мой интерес. “Снайпером”, конечно, был Уваров. Полагаю, он о чем-то догадывался, но так и не смог поймать нас с поличным.

Но вот, наконец, наступил день самого бала. Я так не ждала своего собственного дня рождения, как этот праздник во дворце! Предвкушение веселья и танцев смешивалось с лёгким страхом, влюблённость в Голицына добавляла этому коктейлю из эмоций щекочущих ноздрёй пузырьков, словно от розового шампанского. С самого утра я буквально летала по особняку, пока Уваров смотрел на меня как на сумасшедшую, а Сергей Александрович загадочно посмеивался, сверкая своими змеиными глазами.

Гости должны были прибывать во дворец между девятью и десятью вечера, в полночь ожидались потешные огни. Но готовиться я начала часов с пяти вечера. Благо, у Николая нашлись какие-то срочные дела в городе, так что можно было не таиться. Впрочем, все женские хитрости проделывались в строгом уединении моей спальни на пару с Аглаей.