Хранитель истории

Глава 25

Горячий воздух обжег мою щёку, выстрел прошел по касательной. Я распахнула глаза, ожидая увидеть Уварова, который перезаряжает пистолет. Но оказывается, пока я готовилась к смерти, картина радикально изменилась. Николай лежал без движения на полу, а в дверях стоял мужчина наперевес с какой-то увесистой палкой.

— Простой, но действенный способ. — Прокомментировал тот, усмехаясь.

— Папа! — По щекам побежали горячие слёзы облегчения.

Пока отец отвязывал меня от злополучного столба, я и слова вымолвить не могла, давясь рыданиями. И только в теплых объятиях мужчины почувствовала себя наконец настолько спокойно, что могла связать пару слов.

— Как… — Всхлип. — Как ты тут оказался?

Отец помог мне подняться на ноги, аккуратно придерживая за здоровую руку. Я поспешно оттирала слёзы со щёк.

— Мы с командой прибыли сюда около часа назад. Долго не могли найти вас, пришлось отслеживать по «Помощникам». — Мы вышли из избушки, на улице топтались трое молодцов из отдела безопасности исторических перемещений.

— Но на мне его не было. — Я была передана в заботливые руки одного из мужчин, который представился Андреем, врачом.

— Уваров выкинул их по дороге, и свои часы тоже. Но этого было достаточно, чтобы понять, где вы по остаточной энергии. — Отец был непривычно разговорчивым, нервно улыбался и постоянно поправлял сюртук, который, кажется ему немного жал. Он ни слова не сказал, но в глазах его было беспокойство, мешавшиеся с радостью.

Пока меня осматривали и латали, двое оставшихся безопасников вынесли тело из избушки. Уваров тихо постанывал, но в себя не приходил. Крепко же его отец приложил.

— Что с ним теперь будет? — Я кивнула в сторону коляски, куда сгружали Николая.

— С ними. — Поправил меня мужчина, тоже обернувшись. — Шуму, я тебе скажу, они навели… — Отец покачал головой. — Мы до сих пор ловим этих консерваторос. Пойдут под суд, будем собирать коллегию. — Он вздохнул и неожиданно мягко погладил меня по волосам. — Главное, что ты в порядке. С остальными бедами как-нибудь разберемся.

Я улыбнулась, чувствуя растекающуюся теплоту внутри.

Когда с рукой моей, наконец, было покончено, а я после пары глотков бодрящего коктейля лекарств, почувствовала, что теперь не хочу лечь и умереть прямо здесь, мы наконец загрузились в экипаж. Уваров с руками в наручниках лежал прямо на полу, ни у кого не возникло желания с ним церемониться. Безопасники сели на одну сторону, один остался на козлах, мы с отцом — на другую.

— Куда мы сейчас? — Уточнила я, поглядывая на наше сопровождение. Парни были не словоохотливы, но на меня смотрели с интересом. Ещё бы, мне бы их на месте тоже не терпелось услышать историю моих злоключений.

— Домой. — Отец приобнял меня за плечо, улыбнулся. — Хватит уж, засиделась ты что-то в отпуске.

— Ничего себе, отпуск. — Фыркнула я, привалившись к широкому плечу. — Ещё скажи, что мне дипломную работу не засчитают… — И тут я осознала в полной мере слова отца. — Как домой? Сразу?

— А тебе надо куда-то ещё? — На меня уставились три пытливых пары глаз. — Забыла прихватить магнитики на холодильник?

Я стушевалась, стараясь не замечать любопытных взглядов напротив. Интересное дело, как троим мужчинам из будущего, один из которых мой папа, объяснить, что я тут по уши влюблена в одного импозантного господина? И никак не могу уехать, не попрощавшись, хотя бы потому, что дала обещание.

— Мне надо предупредить, что я уезжаю. — Предприняла слабую попытку я.

— Кого? — Я промолчала, плотнее смыкая губы. — Ой, Вера, не выдумывай. Ну, уехала и уехала.

— А как же исследования Уварова? — Зацепилась я за последнюю надежду.

— За ними позднее приедет специалист с факультета исторической биологии. — На этот раз подал голос один из безопасников.

И я совсем стухла. Что же, ещё недавно я думала, стоит ли мне возвращаться в будущее. Теперь провидение всё решило за меня. Значит, так тому и быть. Я искоса глянула на отца. Радость от первой встречи и моего спасения поутихла, сменившись глухой печалью. Я прикрыла глаза, воскрешая перед собой образ Голицына. Его зелёных, лукавых глаз и мальчишеской улыбки. Надеюсь, вы меня простите, мой граф.