Дракон в огороде

Глава 32

Я знаю, что меня несказанно бесит — наглые люди!

— Это и всё, что вы наготовили за целый день?

Очень хочется Кассиэля удавить. Не так чтобы насмерть, а, опять же, в воспитательных целях.

— Ещё даже солнце не село, а ты со своим «за целый день»?! Я тебя этой сковородкой в следующий раз тресну! — в сердцах восклицаю я, привязав свой конец верёвки к вбитому в землю колышку.

Переправа у нас загляденье. Гроб на колёсах, привязанный с двух сторон толстыми верёвками. Уже проверено — если аккуратно тянуть за свой конец, то колёса почти даже не скрипят, а наша тележка еле-еле ползёт в нужную сторону, ничего из себя не низвергнув. И масло в порядке, и мои нервы целы, и погрузить можно столько всего!

Ох и ах, было бы ещё что грузить. Наши запасы редеют.

— Очень хотелось бы на это посмотреть. — хмыкает светловолосый, выгрузив из гроба на колёсах остатки тушёной с помидорами картошки.

Я таких наглых людей ещё не видела!

Покосившись на копающего яму для костра Клинвара и таскающего мешки со мной ещё не рассмотренными семенами Минка, я не могу сдержать улыбку. Губы ползут вверх, да так и остаются.

Очень приятно всё-таки быть правой! Очень хорошо, оттого что у тебя получается воплотить в жизнь задуманное. Очень окрыляет факт того, что в любом мире есть просто хорошие люди, и совсем неважно драконы они или эльфы. Просто… просто это так здорово! Даже злость на наглеца Кассиэля отступает.

— Если позволите… — слышу голос старосты и вновь поворачиваюсь к проёму.

С той стороны Стены в очередной раз пытается прорваться староста. Мы с ним едва перекинулись парой слов, пока занимались транспортировкой и выгрузкой товара.

— Да иди уже. — Кас машет рукой, а сам исчезает из поля моего зрения вместе с моей сковородкой.

«Война войной, а обед по расписанию." — отчего-то думается мне.

Вблизи Густэр не кажется таким полным и высоким. Довольно невысокий мужчина, тучный и плотный. Подозреваю, его старят борода и бакенбарды, а сам староста на пяток лет моложе.

— Я не знаю, как вас благодарить… — ещё раз оглянувшись на развернувшиеся за моей спиной работы, я нервно передёргиваю плечами. — Я рассчитывала только на масло, а вы… Спасибо за вашу доброту. Завтра я непременно подготовлю для вас томатную ягоду. Даже больше! Я не знаю, как вас благодарить… — осознав, что у меня кончается запас слов, а я иду на второй круг в своих нелепых благодарностях, я просто развожу руки в стороны.

Мужчина молчит. Смотрит на меня серыми, проницательными глазами и молчит. Лишь нервные движения пальцев, сминающие края расшитой серебряной нитью рубахи, выдают его присутствие.

— Ты на неё похожа… — скрипучим голосом, будто сквозь тонны песка, доносится до меня его голос.

Усилием воли я заставляю себя молчать. Вряд ли сейчас уместно спрашивать: «На кого?». Возможно, он потерял кого-то, кто похож на меня, и так добр исключительно по этому поводу.

Кашлянув в кулак, я спешу перевести разговор в другое русло:

— Простите, у нас нет часов. Вы когда завтра за томатной ягодой приедете? Утром? Днём? Вечером?

Увы, но мою деловую хватку игнорируют:

— Что произошло с твоими ушами?

Э-э-э-э… У меня судьбой предписано, что ли, встречать на своём жизненном пути странных типов и безумцев?

— Можешь не отвечать. Очевидно, что тебе пришлось через многое пройти. — рваный выдох, казалось, доносится колебаниями воздуха до моего лица. — Просто знай, что я готов выполнить долг чести и ответить за содеянное.

Я слышу печаль и тревогу в голосе старосты. Но почему-то это меня не удивляет. Это отзывается где-то глубоко внутри меня горечью, а снаружи — полчищами мурашек, леденящих кожу.

Становится не по себе. Кажется, пора прекратить этот непонятный разговор и прояснить ситуацию. Объяснить мужчине, что он меня с кем-то перепутал, что я не виновата, что на кого-то там похожа. Я практически это делаю. Вздыхаю и приоткрываю рот, выдавив сухое: «Простите…», но появляется Касс. С пустой сковородкой, чтоб его!

— Для обеда сойдёт. — весело рапортует солдат, взмахнув пустой сковородкой в своих руках.

— Вкусновато, но маловато?

— Как?

— Вкусновато, но маловато. — повторяю, покосившись на встрепенувшегося Густэра.

— Нужно будет запомнить. — усмехается эльф, хлопнув свободной рукой по плечу старосты. — Надеюсь, не в обиде?

Густэр качает головой, мазнув по мне грустным взглядом, и мигом подбирается:

— Я прибуду завтра в это же время.

Прощание такое же смазанное и непонятное, как и наш так называемый разговор. Я совершенно не понимаю, что не так с этим мужчиной, но боюсь заострять на этом внимание. Боюсь, что он перестанет приезжать. Боюсь лишиться поставщика и такого партнёра. Боюсь, что Кассиэль, узнав о его странностях, разорвёт со мной все договорённости.

Молчу, смотрю на прожорливого эльфа, искоса поглядывая на то, как неподалёку взбирается в седло Густэр, и не могу придумать, как бы разрядить обстановку и сбросить с себя хотя бы часть послевкусия от непонятного разговора.

— Сковородку кинуть или ты примешь вместе с тачанкой?

Тачанка?

Я перевожу взгляд на гроб на колёсах, оставшийся с той стороны, и киваю.

— Давай вместе с этой тачанкой. Нам всё равно завтра грузить томатную ягоду. Меньше тебя будем дёргать.

Хватаюсь за верёвку со своей стороны и осторожно тяну нашу товарную колесницу.

— Ты понравилась Фарсу. Знаешь? — огорошивает меня солдат, попуская другой конец верёвки со своей стороны.

Фарс? Это тот рыжий, что ли? С топором, который?

— Я думала, он в меня свой топор метнёт. — честно признаюсь я. — Мне кажется, ты ошибаешься.

— Ну да. То-то он к своей Мирлии побежал в деревню, чтоб у неё тебе сапоги выпросить. Конечно, я ошибаюсь.

Справившись с транспортировкой, я быстро наматываю верёвку на колышко, чтоб под ногами у меня не мешалась, и с недоверием поглядываю на явно подобревшего эльфа.

Права была моя мама, получается. Вон как сытый мужик подобрел. Ещё и красноречия добавилось. Чего доброго, так ещё и подружимся.

— Он побежал к своей девушке мне за сапогами? — неверяще уточняю я, выпрямляясь во весь рост. — Звучит не очень.

— Ну, не то чтобы к девушке… — плотоядно усмехается эльф.

— Фу, какая гадость. Пусть боженька отведёт от таких мужчин всех женщин. — бурчу себе под нос. — Ладно, не прощаемся, Кассиэль. — прихватив грязную сковородку, я салютую ей солдату и спешу к своим компаньонам.

Не терпится закопаться в привезённые старостой мешки. Любопытство разбирает, жуть как. Да и масло хочу понюхать! Выглядит оно, конечно, как вполне обычное — подсолнечное, нерафинированное, но то вид, а вот запах…

— Будьте осторожны, госпожа. — опасливо озираясь по сторонам, Энлии цепляется в сковородку и тянет её на себя. — Густэру нельзя доверять. Как бы он ни отравил масло и остальное…

Крепче сжимаю пальцы на сковородке и не позволяю эльфийке вырвать её из своих рук:

— Ты о чём? Вы знакомы?

Бледное лицо Энлии идёт красными пятнами, а пышная грудь часто вздымается.

— Ты его знаешь, Энлии?

— Это правая рука почившего Владыки Светлых. Страж моей первой госпожи! Он предатель, госпожа. За земли и свою жизнь он предал своего господина. Впустил в Светлые Леса наёмников, положил начало кровопролитию и трагедии, окутавших это место, он…

— Спокойнее, Энлии! — чувствуя, что проигрываю в борьбе за грязную сковородку, я разжимаю пальцы и обрываю речь эльфийки. — Хорошо. Я буду осторожна. Как-то проверим масло и… всё. Успокойся, пожалуйста!

Прижав сковородку к груди, как родную, женщина часто кивает и пучит глаза.

Господи, мне вот только копания в чужом прошлом не хватает.

Да и странно как-то. Предательств такого масштаба и… староста в деревне? Даже не города, не какой-то там страны…

Совсем торговаться не умеет, что ли?

— Я думала, он сгинул, а он всё живёхонький… — причитает раскрасневшаяся Энлии. — Как его до сих пор не убили, не понимаю.

…так-с, кажется, в мой список нужностей теперь стоит внести успокаивающий чаёк и закрепить его на первых позициях.