Сердце трона

— Боюсь, что дело серьезное. Кому, как не королеве, выгодно ослабить адасский трон?

— Вы хотите сказать, что наша госпожа… — Она достает платок и подтирает лоб.

— Да нет же. Но так подумает Эмаймон.

— Мальчик-то был здоровенький, и умер так внезапно, в двенадцать лет! Вот беда!.. Что делать?

— Я бы готовился к худшему.

***

В пути меня терзают сомнения. Вдруг Эмаймон готовит захват источника и приказал тому стражнику соврать, чтобы я оставил базу без присмотра? Но все-таки объект охраняют больше пятидесяти воинов под руководством человека, которому я доверяю, а с высоты пограничных маяков круглые сутки не сводят глаз с пустыни.

А если нападение готовят на меня? Интересно, много ли людей желают моей смерти. Наверное, за два десятка лет я успел нажить немало врагов и завистников, о существовании которых даже не догадываюсь.

Пока я шел, небо почернело, и ночная пелена окутала город. Я прибываю во Дворец и сразу же направляюсь к Ларрэт в Алтарь.

— Вен, что такое? — спрашивает она взволнованно.

Я, уставший с дороги, сажусь на тахту, открываю флягу с водой, делаю пару глотков и говорю:

— Мне кое-что доложили. Я решил, что ты захочешь узнать об этом как можно раньше. И от меня.

— Ты вернулся один? — Она садится рядом и кладет руку на мое плечо.

— Да, Айрон остался.

— И что случилось? Что-то с источником?

— Эмаймон потерял еще одного наследника. Этим утром.

— Что?..

— Нейман мертв.

— Ты уверен, что это правда?

— Скоро узнаем.

— Какое несчастье — потерять первенца. Боюсь представить, каково сейчас Тэте.

— Меня волнует кое-что другое.

— Что?

— Как Харэн? Он уже заснул? — Я хотел сказать о своих опасениях оказаться в этой истории виноватыми, но вылетает другое.

— Да. Как подумаю, что с ним может что-то случиться, с ума схожу, — говорит она тихо, уткнувшись в мое плечо. — Помнишь, каким он был слабеньким, когда родился?..

— Он вырос и окреп. Он сам себя защитит, если нужно.

— Это все моя вина.

— Это неправда. — Я глажу ее по спине.

Сколько раз я уже это слышал. Ларрэт чувствует себя виноватой за то, что скрывала беременность и чуть не потеряла ребенка; за то, что родила его раньше срока и после трудных родов больше не может иметь детей.

— Помнишь, ты хотел дочку? — спрашивает. — Похожую на меня. — О, как ты радовался, когда впервые взял Харэна на руки! Ты был просто счастлив. — Ларрэт улыбается уголками рта. — Я все-таки хочу, чтобы он узнал правду.

— Нет, это исключено.

— Но он тебя обожает.

— Сколько раз мы это обсуждали.

— Ты ведь сам мучаешься. Я вижу.

— Вообще-то мы хотели поговорить о другом.

— О чем? Что может быть важнее?

— Ничего. Но давай о другом.

— Ладно. Ну и как прошел вечер? Заэлла к тебе не приставала? Мне кажется, ты ей нравишься.

— Не волнуйся, — говорю, — я не стану ее пятой жертвой.

Ларрэт с годами не стала ревнивее. Она никогда не упрекнет меня в излишней любезности с другими, но ей важно, чтобы я ничего не скрывал. Она поймет меня, если я женюсь, сама иногда предлагает, поэтому моя верность моей госпоже во всех смыслах — мой выбор, а не ее прихоть.

***

Я встаю с рассветом и поднимаюсь на первый этаж узнать, нет ли новостей. С лестницы на меня летит Харэн.

— Вен!.. — кричит он радостно, чуть ли не падает с последней ступени мне под ноги и хватается за поручень в попытке удержать равновесие.

— Доброе утро, Харэн. Что такое?

— Я думал, ты вернешься только вечером. Пойдем, я кое-что покажу! — Он хватает меня за руку и пытается затащить на лестницу.

В каждом его движении, в каждом выражении лица есть нечто такое естественное, свойственное только детям. Как и многие его сверстники, он мечтает поскорее повзрослеть, но, где ни проведи грань совершеннолетия, он ребенок. Наивный, беззаботный — такой, каким должен быть.

Внешне Харэн — точная копия матери: тот же нос, те же большие зеленые глаза и слегка волнистые волосы цвета мокрого песка. Он не похож ни на меня, ни на Айрона. Только на Ларрэт.

— Харэн, погоди. — С тех пор, как мы начали тренироваться, он попросил меня обращаться к нему на ты. — Давай позже? Я вернулся по одному важному делу. Это срочно.

— Нет! Не иди в Орден. Не надо. — Он сжимает мою ладонь покрепче.

— Что-то случилось?

— Ничего.

— Не скажешь — узнаю сам.

— Только не говори маме, пожалуйста. Цэккай вчера подрался с ребятами… Если мама узнает, она разозлится и вышвырнет его.

— Она в любом случае узнает. Не от меня, так от других.

— Нет, я поговорил с главой Ордена, я приказал ему молчать. Я не хочу, чтобы Цэккай пострадал. Он не виноват.

— Почему ты так думаешь?

— Его задирали, я сам слышал.

— И кто же первым полез в драку?

— Он. — Харэн опускает голову.

— Кто-то пострадал?

— Цэккай разбил одному из них нос, а двух других избил до синяков.

— Ну это серьезно.

— Не говори маме!

— Что это я не должна знать? — раздается голос со стороны выхода из Алтаря. — Ну? — спрашивает королева, встав перед сыном. — Что случилось? Рассказывай.

— Доброе утро, мам. Я тренировался и разбил палец. — Он улыбается и прячет руки за спиной.

— Покажи.

— Ни капельки крови. — Харэн протягивает ей ладони. — Я просто ушибся. Это даже не больно. Вен, скажи ей, что это пустяк.

— Не втягивай его в свою ложь. — Она смотрит на него сверху вниз строго и с осуждением.

— Я не вру.

— Харэн, ты меня разочаровываешь.

— Но мама! Я хочу как лучше. Это ложь во благо. Если ты узнаешь, ты накажешь невиновного.

— Ты считаешь, что я несправедлива к своим поданным?

— Ты его выгонишь.

— О ком он говорит? — спрашивает Ларрэт меня чуть раздраженно.

— Об одном юнце из Ордена. Он вчера подрался с сослуживцами.

— Подрался, значит. Кто он?

— Да он не… — пытается защитить его Харэн. Она останавливает сына приподнятой ладонью и смотрит на меня.

— Цэккай, двенадцать лет от роду, — докладываю. — Попал во Дворец недавно за особые успехи. Раньше служил в университетском корпусе.

— Его, получается, совсем не воспитывали.

— Он из бедной семьи. Отца нет, мать в немилости и еле сводит концы с концами.

— То, что у него нет отца, не значит, что можно его оскорблять! — снова вступается Харэн.

— Дитя бесклятвенной связи, вот в чем дело… — говорит она себе под нос.

— Цэккай, между прочим, очень талантлив. Завтра начало турнира, и я уверен, что он всех уделает. Да, Вен?

— Он подает большие надежды, но ему не хватает дисциплины.

— Никто не пострадал?

— Один разбитый нос и пару синяков, — отвечаю.

— Он ведет себя неподобающе, но ладно, я дам ему второй шанс.

— Мама, ты самая лучшая! — Харэн хочет ее обнять, но она отстраняется.

— А ты будешь лучшим сыном, если перестанешь врать.

Ларрэт всегда боялась недодать ему любви. Когда тот был маленьким, она старалась выполнять все его прихоти, обнимала, ласкала, никогда не повышала на него голос. Но Харэн вырос, и она поняла, что не имеет права баловать единственного наследника. Она стала строже, холоднее. Ларрэт безумно боится, что он станет таким же, как ее старший брат Брэййн: ленивым, безразличным и привыкшим к тому, что жизнь — удовольствие, а не гора обязательств.

Она уходит, а Харэн печально смотрит ей вслед. Его щеки покрываются румянцем.

— Ты же знаешь, больше всего на свете госпожа не любит ложь, — говорю. — Ты можешь совершить ужасную глупость, но если расскажешь ей обо всем, она простит. Всегда говори правду тем, кого любишь.

Каким бы Харэн ни был упрямым и непослушным, он легко внимает моим советам. Но я редко пытаюсь его проучить, чаще я стараюсь быть ему другом, а не третьим родителем.

— Я пойду, но скоро вернусь, и мы потренируемся. Договорились?

Он кивает.

***

Новость о смерти старшего наследника адасского трона оказалась правдой. Известно, что мальчик умер во сне, хотя накануне был здоров. Неужели опять отравление? Будь так, Эмаймон давно поднял бы шум и обвинил бы во всем королеву. Я не сомневаюсь, он бы не медлил. Что же тогда случилось?

Я обещал Харэну провести с ним время, поэтому не задерживаюсь, вскоре возвращаюсь в замок и поднимаюсь в зал, где мы обычно тренируемся, — большую комнату этажом ниже балкона, выделенную и обустроенную специально для наших занятий.

Харэн сидит на скамейке, ждет меня и разминает ноги. Он не так весел, как утром.

— Ты уже все знаешь? — спрашиваю.

— Да, — отвечает он, понурив голову. — Мама говорила, что я должен быть во всем лучше его. Теперь его нет. Получается, у меня больше нет соперника.

— А Эллоэт? Теперь она старшая наследница Адаса.

— Почему он умер?

— Не знаю, мне эта история кажется странной.

— Ты думаешь, его кто-то убил?

— Все возможно.

— Меня тоже могут убить?

— Я никому не позволю тебя тронуть.

— Но ведь могут.

— Харэн…

— Ладно. И что теперь?

— Главное, чтобы не мы вышли виноватыми, иначе не избежать войны. Отношения с Адасом и так оставляют желать лучшего. — Я привык разговаривать с ним, как со взрослым.

— У нас много воинов. Мы победим.

— Война — это не только победа или поражение. Это десятки, сотни смертей, разрушение городов, раскол общества…

— Но раньше всегда воевали.

— Другое было время. Короли владели бесчисленными ресурсами, миллиардами людей.

— Миллиард? Это сколько?

— В двадцать пять тысяч раз больше, чем подданных Инэма.

— Ого! Это так много.

— Как видишь, от этого мало что осталось. Если бы короли прошлого были умнее, они сумели бы договориться без крови, и мы жили бы иначе. А сегодня на счету каждая жизнь, и мы должны сделать все, чтобы сохранить мир. Все, что в наших силах.

— Но если на нас нападут, мы же должны ответить.

— Да, но прежде переговоры.

— Вен, мне так хочется вступить в Орден. Хочется стать сильным и завести друзей. Я хочу быть частью чего-то большого. — Он берет в руки лук, натягивает тетиву и стреляет в одну из мишеней. — Я тоже хочу участвовать в турнире. Скажи, я же могу победить Цэккая?

— Вряд ли.

— Ну спасибо за честность!

— Он тренируется с малых лет, а ты всего год.

— Цэккай сильнее, зато я хорошо стреляю. — Харэн натягивает тетиву еще раз и попадает в центр начерченного на доске круга. — Вот видишь.

— В любом случае, исход поединка никогда не предрешен. Если вдруг так случится, что ты окажешься перед лицом сильного противника, не сдавайся без боя. Да, отличный выстрел.

— Я утром попал в цель пять раз подряд. — Его губы растекаются в самодовольной улыбке.

— Ты это хотел показать?

— Да. Стрелы я уже вытащил, но вот, — он снимает с подставки дощечку и показывает мне. — Пять дырок.

— Вижу. Ты молодец.

Харэн хороший ученик. Он схватывает на лету, усердно старается. В чем-то преуспевает, а что-то у него получается с трудом, но он учится на своих ошибках и с каждой тренировкой совершенствует свои результаты. Он уже освоил многие техники владения мечом, но все же ему пока не хватает физической силы и должной сноровки.

— Вчера, пока тебя не было, мама снова говорила о помолвке, — делится он, когда мы устраиваем передышку. — Я должен выбрать невесту к совершеннолетию, иначе она сделает это сама.