Дикое царство. О чем поет Север

Глава 17.1

Какой бы храброй я не должна была быть… И у меня были страхи. И пусть я бесстрашно гуляла ночью в лесу, а мое сердце не тревожилось от темноты. Пусть я заплывала далеко от берега, не страшась, что до дна очень далеко. В моем сердце жил один страх.

Я не понимала откуда он, не помнила, когда появился.

Наверное, так и бывает. Тяжелые или страшные воспоминания наша память скрывает от нас, считает, что так лучше. Возможно, поэтому я не помнила себя нормально до четырех с половиной лет. Все, что до – лишь обрывки.

Но приходит время, когда заслон открывается.

Я боялась высоты. Мне было три с половиной или четыре. Не помню точно. Я бежала за бабочкой, намереваясь ее просто поймать на пару секунд, а затем отпустить. Ребенок… убежавший далеко от своего дома. Но мы – дети природы. И для нас запретов нет. Никто не остановил меня.

Впрочем… опасности для жизни, действительно, не было. Я всего лишь забралась на скалу в погоне за яркими крылышками. Она улетела… А я посмотрела вниз и не могла пошевелиться. Это было очень высоко, голова кружилась. Я впервые тогда ощутила леденящее чувство в груди, которое не дает пошевелиться.

– Папа! – крикнула я. – Мама!

Но, видимо, я отбежала от дома очень далеко. А еще прошло слишком мало времени, чтоб меня хватились. Я это сейчас понимаю. А тотема у меня еще не было. Я вспомнила, как уже решила, что останусь на этой скале навсегда и умру от голода. Уже успела поплакать о своей грустной судьбе.

– Почему ты плачешь? – спросил рядом детский голос.

Я обернулась и увидела мальчика. Он выглядел немного старше меня.

– Я… застряла тут.

– Почему? Ты попала в ловушку? – он осмотрел мои ноги, руки.

– Нет, просто я боюсь.

Он подошел и протянул мне руку.

– Я помогу, пошли.

– Я не могу смотреть…

– Закрой глаза и иди просто за мной.

– А ты не отпустишь? – я вложила свою ладошку в его руку.

– Не отпущу, – в подтверждение своих слов он слегка сжал мои пальцы. – Доверься мне.

Он правда вывел. Я шла, закрыв глаза, а он не только держал меня за руку, но иногда помогал мне второй рукой, предупреждал о камешках и крутых спусках.

– Можешь открывать глаза.

У него были красивые глаза цвета неба.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Не могу сказать. Отец говорит, что пока у меня не будет тотема, мне нельзя раскрывать свое имя посторонним. Только самым близким.

Вечером мне представили и мальчика, и его отца. Имен я тогда не запомнила, как и разговоров, которые вели взрослые. Гости были издалека, они говорили что-то о том, чтоб зарыть топор войны.

Но я тогда так испугалась высоты, что не помнила и того случая и как ела угощения, привезенные из далекой страны. Особенно я запомнила странный фрукт, который любил очень мальчик, спасший меня. Он показал мне, как нужно чистить, но видя, что мои детские ручки не справляются с этим – позаботился сам.

Это были самые сладкие зерна граната, которые я ела.

Я открыла свои глаза. Голова была ясная, а сама я в смятении. Кто-то меня пытался отравить? Или задумка была в другом?

Я перекатилась на бок, выбираясь из объятий мужчины, с которым, как оказалось знакома с детства. И он меня спас, получается не один раз. Дарий был в Радельме со своим отцом. Сердце наполнила горечь, перемешанная с теплом.

Он даже тогда позаботился обо мне.

Я аккуратно выбралась с кровати, спустилась вниз. У меня был лишь один человек под подозрением.

– Выйдем поболтаем, – сказала я тихо, прислонив кинжал к спине Фуины.

В глазах женщины мелькнул страх, затем удивление и… жалость. Но она кивнула и медленно пошла к выходу.

– Давай в сад, – предложила она. – Подальше.

Когда мы оказались в зоне, как я надеялась не доступной для слуха жителей дома, я отвела кинжал в сторону и отошла на пару шагов.

– Объяснишься? – спросила я служанку.

– Я знаю, кто ты.

– И ты хотела меня убить? Просто за тот факт, кто я? Не считаешь, что я и так получила сполна?

– Я знаю, что с тобой случилось. И осознаю, что ты тут делаешь. Господин Дарий, я знаю его с детства.

– Неужели? Твои взгляды…

– Ох! Не городи ерунды. Ничего подобного. Я отношусь к нему как к сыну. Я служила еще при его матери, была его няней определенное время. Сопровождала его везде, особенно если госпожа Парвати оставалась дома.

– Ты была тогда у нас?

– Да. И я услышала краем уха как зовут дочь вожака клана Костяной Луны. Я сохранила эту тайну. Кто знал, что однажды вновь увижу тебя… да еще рядом с Дарием.

– Так в чем был смысл?

– Я хотела лишь чтоб ты раскрыла себя. Напала…

– Это нелогично. Ты заботишься о нем, а я могла покалечить его.

– Господин силен. Я верила, что он убьет тебя.

– Твой план не удался.

В ее глазах снова появилась жалость. И она была адресована мне.

– Да… Я не знаю теперь, что ты будешь делать. Я могу лишь посочувствовать тебе.

– Что ты говоришь такое?

– Смесь аконита и папоротника будит звериные инстинкты, усиливает агрессию, заставляет нападать на многих. Считать весь мир угрозой.

– Ну… что-то пошло не так как описывается.

– Все так, просто я не знала… не учла.

– Чего?

– Что ты не угроза господину Дарию. Что ты любишь его. – Она увидела мой непонимающий взгляд и грустно улыбнулась. – В присутствии человека, к которому испытываешь любовь зверь затихает. Он поил тебя и… видимо не обнаружил клыков. Ты готова была оставаться рядом с ним абсолютно беззащитной.

Я молчала, просто смотрела на нее, осознавая, что она говорит.

– Не думаю, что ты угроза. Но… зачем тогда ты здесь? – спросила Фуина меня.

А у меня не было ответа на ее вопрос. Зачем я здесь? Я не знала, кому мне мстить и существовала ли когда-либо моя месть.

– Но я все еще против твоего присутствия. Если тебя раскроют – у него будут проблемы.

– Он не знает, кто я.

– Это пока что.

– Он не узнает.

– Тогда мне по-человечески жаль тебя. Что ты собираешься делать? Быть с ним? Быть наложницей… дети Луны не для такого рождались. Стать его женой? И всю жизнь прожить, скрывая, кто ты есть на самом деле... скрывать своего тотема. А если раскроешь… Накинешь на него тяжелую ношу, хранить твою тайну. Уходи, девочка. Не ломай жизнь ни себе, ни ему.