Рыжая чайка

Глава 26

Он вывел меня из равновесия. Нет, я просто вообще не понимала, что такое происходит с ним, со мной! Мне уже страшно оставаться с ним наедине. Я боюсь, что мне, вопреки всему, … хорошо с этим монстром. Это мой самый запутанный лабиринт, с массой ловушек, по которому забыли составить карту.

– Рас! – он попался мне первым, – Я хотела спросить тебя, так, очень хочется понять. Почему вы с Тиром отреклись от Алишера и дали клятву другому вожаку?! Он же из другого клана, враждебного! Ведь вы многим обязаны Алишеру, он спас ваши жизни! А как же дух братства? Почему вы предали своего друга? – возможно, я говорила слишком резко, но я действительно была возмущена и поражена этим. Это просто не укладывалось у меня в голове, после всего, что с нами со всеми случилось.

– А всё потому, почему и ты предала Камиля. Мы выбрали более сильного, – небрежно бросил мне Рас. Его глаза лихорадочно блестели, чужим для меня огнем.

– Я не предавала, …у меня не было выбора, так сложилось, – с болью выдавила я.

– Сложилось, видно, у вас неплохо, мы слышали.

Эта вольфгарская наглость, заносчивость, пренебрежительный тон – вскипятили мою злость буквально мгновенно.

Не зря же я так много тренировалась. Рас получил кулаком в лицо, и вольфгар, несмотря на свою прыткость, не смог от меня увернуться.

– Не смей судить, нет у тебя такого права! – вцепилась я в него коршуном. Я успела ударить его несколько раз, и, взбесившись, Рас дал мне сдачи. Я не знаю, бил бы он меня ещё, но только вдруг возле нас оказались все.

Напряженные, как струны, готовые к схватке хищники.

Прыгнув, Грей остановил Раса, прижав его затылок к палубе своей ступней.

– Ты будешь наказан, – злобно и властно процедил он. – На войне показывай свою прыть. С подружкой своей будешь вести себя, как хочешь, а Тару трогать ты не посмеешь! Не посмеешь открывать свой рот, пока я тебе не прикажу! Ещё раз замечу, хоть какой-то косой взгляд в её сторону – голову оторву! Ты хорошо понял меня, Рас?! – прорычал Грей, и по его сигналу, обращенные подвесили Раса за ноги на мачте.

– О, боги, что с ним такое, это ведь не он! Это какое-то другое существо! Рас не был таким, он словно болен, – всхлипнула я в полном отчаянье, стирая кровь с разбитой губы. – Он ведь умен, всегда такой веселый, вызывающе отважный, я не верю, что это тот Рас!

– Близнецам нельзя было пить человеческую кровь, – тихо ответил мне Алишер, когда остальные разбрелись по разным углам. – Их сути сумасбродны, не уравновешены, они то одни, то другие. Нельзя сказать, какие они на самом деле. А когда братья попробовали другую кровь, раскрыв в себе ещё большую силу, ещё более необузданную, дикую – они потеряли контроль, превращаясь вот в таких особей. И справится с ними может, видно только такой, как Грей.

– Ты тоже … осуждаешь меня? За то, что …я так поступила, – я встретилась глазами с тем, кто всегда был моим другом, и к своему облегчению, холодности я в этих глазах не заметила.

– Тара, – усмехнулся он. – Я не буду, и не могу этого сделать. Чайка, ты спасла меня из того ада, ты делаешь всё, чтобы мы добрались домой. Я благодарен тебе. А в том, что случилось – скорее виновата судьба, и она у тебя непростая, моя рыжая малышка. Я люблю тебя, как сестру и никогда не откажусь от тебя, хоть ты и человек. Разбитых сердец обратно не сшить, но я буду рядом с ним, я не позволю ему смалодушничать, ты понимаешь, о чем я.

– Спасибо тебе, друг мой, …спасибо, что ты такой вольфгар! – я была слишком взволнована, чтобы не поддаться своему порыву, крепко обнять его. – Для меня так важно иметь твою поддержку. Прости меня, Алишер, за всё. Я так рада, что успела спасти тебя, ты очень, очень дорог мне, мой ночной рыцарь!

– Ну, тогда, наверное, и я тебя обниму, – хрипло отозвался Шон, подходя ближе, – Думаю, меня за это на рее не повесят. Тара, ты не представляешь, какую жуть мы там пережили, – крепкие вольфгарские руки сжали меня до хруста. – Если бы я спал по ночам, меня до конца дней, наверняка бы, мучили кошмары. Это нельзя забыть. И я всегда буду помнить, кому я обязан спасением.

– Шон, – я улыбнулась, – будем надеяться, что через каких-то пару месяцев все эти ужасы отойдут в сторону, займешь себя какими-нибудь драками или танцами.

Шон с Алишером невесело улыбнулись, видимо всё ещё внутреннее содрогаясь от тех воспоминаний. Случайно скользнув взглядом, я заметила, в тени, наблюдавшего за мной Грея. Сдержано, но очень внимательно были прикованы ко мне его глаза.

– Нужно поговорить с Греем, как-то же можно вернуть близнецов в прежнее состояние, – пробормотала я, тут же съёжившись от пронизывающего меня взгляда, и всё же пошла к нему.

– Пообщалась?

– Когда за мной следит такой надсмотрщик, я давлюсь словами, меня пробирает дрожь, и я бегло ищу глазами щель, в которую можно забиться, – съязвила я, и вдруг поняла, что мне нравиться его дразнить. – Я же вижу, тебе не по душе, когда я разговариваю ещё с кем-то кроме тебя. А можно, владыка, я задам тебе ещё несколько вопросов, снизойди милостью.

– Перестань кривляться, а то заработаешь от владыки пару наставительных шлепков. Конечно, мне не нравиться, что моя женщина прижимается к другим вольфгарам, от этой манеры нужно отучаться. Скоро я серьёзно займусь твоим перевоспитанием, человечек, – прозвучал шутливо угрожающий тон. – Так о чем же ты хотела спросить? Наверняка сколько Рас там будет висеть? Отвечаю сразу, сколько я посчитаю нужным, и никакие твои уговоры и умоляющие серые глаза не помогут. Ещё что-то?

– Почему они так внезапно озверели, стали несдержанными и грубыми? Близнецы ведь были совершенно иными. Я хочу узнать, как можно помочь им, как вставить их мозги на место? Можно же запретить им пить кровь, встряхнуть их сути, и вернуть их прежний облик. Все думают, что они стали такими из-за тебя.

– А с какого же чудовища им ещё брать пример, как не с меня, да Тара? – его глаза заискрились вызывающим огнем, ничуть не поколебав его превосходства. – Только я позволил им стать естественными, такими, какими они могли быть изначально по своей природе, и вот теперь я вылеплю из них достойных вольфгаров. Я же не хочу, чтобы они и дальше бросались на мою жену. Покажи лицо! – покрутив меня за подбородок, Грей со всех сторон рассмотрел мою губу. Но тут я, вдруг тихонько заскулив, согнулась, чуть ли не пополам.

– Что? Этот щенок так сильно тебя ударил? Не молчи! – сердито и требовательно спохватился Грей, снова сгребая меня в охапку.

– Пусти, – начала барахтаться я, – Я просто забыла, когда ела в последний раз, наверное, желудок иссох. А тебе вольфгар, даже в мысли не приходило, что жену нужно ещё и кормить, а не только предъявлять права на тело, – раздраженно вырвалась я, а он так же, с запалом, оттолкнул меня от себя.

Ещё бы, какой же вольфгар станет терпеть укоры, а в особенности этот монстр.

На этом корабле всех преследовала ещё одна беда, как следствие этого непростого плаванья – голод. И людям было гораздо сложнее. Запасы команды истощились, вода была на исходе. В своих поисках я наткнулась на походный мешок Уина, и к своему удивлению нашла там пищу, сушеные фрукты и сухари. От накатившего воспоминания опять задрожали руки. До сих пор не верилось, что его уже нет.

– Бедный Уин, он всегда был такой предусмотрительный и милый. Что я наделала? – прошептала я.

Сколько же камней навалилось на мою душу!? Постоянный мрак даже солнечным днем. Страдания, сомнения, страх. Я уже не помню, когда с легкостью и беззаботностью могла радоваться, даже если я и улыбалась в последнее время, то только с горечью. И Грей не единственная в этом причина. Словно невидимая тень темной силы сквозняком пронизывал наши души, угнетая и очерняя нашу жизнь.

В подтверждение моих мыслей, в каюту вошел помрачневший Грей.

– Сердишься? – я знала что да, просто хотелось узнать насколько.

– Ты же позволила себе усомниться во мне, сказала, что я плохой муж. Да, вольфгары и люди плохо совместимы по их образу и ритму жизни. Для всех нас томиться на этом корабле – сплошная пытка, а с тобой вдвойне, – недовольно бросил он.

– Согласна, я даже обижаться не буду. Я признаю, я недостойная жена, несносная, мучаю бедного владыку. Пора разрывать отношения, пока не стало ещё хуже! – Я с интересом наблюдала, как злит его моя ирония, как меняется его лицо, каких усилий ему стоит сдержаться. И меня радовало то, что я абсолютно его не боюсь. – Да, не стоит смешивать столь особенную вольфгарскую кровь с кровью моей расы. Ты слишком непревзойденный, чтобы я могла следовать в твоей тени. Не станешь же ты волочить за собой такую обузу? Жрецам, наверное, не обязательно быть мужем и женой, будем просто союзниками.

– Достаточно!!! – громко рявкнул он. – Испытываешь моё терпение?! А ведь я могу очень сильно разозлиться, но у тебя ничего не выйдет. Спустя триста лет, ты единственная женщина из рода людей ставшая женой вольфгара. Твоя судьба тебя нашла. Можешь наслаждаться этой мыслью в одиночестве, и выспись как следует!

– О! Ещё одно проявление заботы?! Я даже растерялась. Ты даешь мне целую ночь свободы?! – мой дерзкий смех стал последней каплей. Чтобы не сорваться на мне, Грей в смятении выскочил вон.

А я потуже, стальной цепью стянула свои мысли, свои сокровенные мысли и чувства, которые теплились в моей душе. Самое главное было не дать им вырваться наружу! Мне нельзя было вспоминать, нельзя было думать, что совсем рядом тот, чью любовь я так глубоко в себе закопала. Иначе я сойду с ума. Без него. …

***

Но не одна Тара не знала, как справиться с навалившейся судьбой. Как в клетке себя чувствовал Камиль, в раскаленной удушливой клетке. С него ни на секунду не спускали глаз обращенные вольфгары, которым было приказано сдерживать любую его агрессию. У него отобрали оружие, но он бы и голыми руками вцепился в этого чужака, который превратил его жизнь в кошмарный ад и сплошные воспоминания. И Камилю было всё равно, что эту тварь так просто не убить, он бы дрался с ним до полного изнеможения, пока бы навечно не потух в глазах огонь, только бы больше не видеть и не осознавать, что Тары в его жизни больше нет. Ни надвигающаяся харонская тьма, ни мир на краю бездны, все было ничто для Камиля по сравнению с его потерей. Он уже от боли не чувствовал своего разорванного сердца, не видел света. Его суть рвалась в бой, в последний смертельный бой – единственный выход избавить себя от этих мук. Потому что видеть её было пыткой, а наблюдать её вместе с ним – каждый раз было казнью. Ведь это была его Тара. … Для Камиля Грей ничем не отличался от истязающей их ведьмы, нет, для него он был даже гораздо хуже. И при каждом его приближении Камиль до дрожи сжимал кулаки, но неизменно ему на плечи опускались руки братьев. Они так же ни на миг не оставляли его без своего внимания.

Но это не последний вольфгар, терзающийся от своих мыслей! Такой целенаправленный, самоуверенный, непревзойденный в своей отваге Грей знал, как управлять кланом, как защитить своих воинов, как уничтожить врага, но он не знал, как заставить эту девушку привязаться к нему. Как? Если она постоянно выводила его из себя, с упорством отгораживаясь в своей душе. Грей не знал, как сломить в её сердце идеал Камиля. Ведь сложнее всего ему было сдержать свою своенравную вольфгарскую суть в те моменты, когда он видел, какими глазами она смотрела на Камиля, и какими смотрела на него, одно лишь самопожертвование. И то, что она отдала ему своё тело, абсолютно ничего не меняло, сердце её оставалось закрытым, и это отравляло даже мгновения слияния с ней. Но Грей продолжал настойчиво добиваться своего, ему не давала покоя мысль, что если, став жрецом, Тара останется к нему холодна, то их ждет неизбежное поражение, и тогда Грей не сможет защитить своих вольфгаров, свой клан ветра. Вот что было для него самым основным, самым важным!