Рыжая чайка

Глава 20

– Что ты собрался делать? – я напряженно следила за ним, когда Грей вернулся в капитанскую каюту, где он так нагло запер меня.

– В последнее время я вообще понятия не имею, что делаю! – всё ещё сердито ответил он. – Иду на поводу у какой-то человеческой девчонки! Раздевайся!

– Опять? – попятилась я.

– Да, опять! Как же ты мне надоела! Как подумаю, сколько мне тебя ещё терпеть – в глазах темнеет! Ты вообще знаешь, что ведьме раз плюнуть убить кого-то на расстоянии, имея лишь частичку жертвы?! Вот что ты сейчас чувствуешь?!

– Мне холодно, – обижено процедила я, снимая последнюю одежду.

– Мне удалось растереть алантин в пыль, но даже в таком виде, он сохраняет свои качества. Символами, которые показало видение, я нанесу на тебя смесь с алантином – это должно защитить тебя от её всевидящего ока. На какое-то время ведьма потеряет нас из виду, но она уже предупреждена. Она знает, что мы в пути. Думаю, туман тоже её рук дело.

Сосредоточено, Грей исписывал моё тело новыми символами, наконец, оставив свои поучительные обвинения. Молчала и я. У меня было время подумать, снова стоя перед ним, в чем мать родила, и, ощущая на себе прикосновения вольфгара. Я уже не отдавала отчета, куда несет меня моя судьба. Меня мимо воли затягивало в какой-то странный водоворот, и события развивались слишком непредсказуемо.

– Ты спас меня, … спасибо, – прошептала я, когда он закончил. Распрямившись, Грей замер. Его глаза смотрели сквозь меня, они потухли, без единой искры, они казались черными дырами в мрачную ночь. Меня пробила дрожь. Я уже видела такие глаза – у мертвых вольфгаров. Легонько, я попробовала потрясти его за руку. Он встрепенулся, выныривая обратно из этого забытья. Непроизвольно его рука задержалась на моей обнаженной талии:

– Если бы ты знала, какая тебя ждет судьба – ты бы пожалела, что я это сделал, – тихо проговорил Грей, приходя в себя после посетившего его видения.

Но как бы мрачно это ни звучало, уточнять подробности моей судьбы мне категорически не хотелось.

Я нервно убирала за уши свои теперь уже короткие волосы, мысленно пытаясь внушить себе, что это вовсе не повод для истерики.

– Послушай, Тара, тебе и так хорошо, – произнес Уин, – Ты уже больше часа стоишь на одном месте, смотришь на воду и дергаешь себя за волосы. Проблема не в этом, проблема в вольфгарах!

– Уин, только не начинай снова! – застонала я. – Так сложилось и иначе не будет. Если тебе это так отвратно, зачем тогда поплыл с нами? Не изводи меня, мне и так тошно!

– Ха! Ну, чтобы тебе было с чем сравнивать, иди сюда, Тара! – требовательно отозвался позади нас Грей. – Тошно ей! Бери кинжалы, любительница тернистых троп!

Возможность тренировочной схватки с этим монстром, доставляла мне изощренное удовольствие. Я уже представила, как ненароком оставлю на нём несколько следов, чтобы сбить с него эту вольфгарскую спесь.

В каждой руке я сжала по кинжалу, Грей сжал в руках два укороченных древка.

– Нападай! – скомандовал он, принимая стойку, и его красивое мускулистое тело замерло.

Я бросилась, как мне показалось, но он играючи увернулся, ударив меня палками по плечам: – Ну же, Тара, даже вольфгарские старухи двигаются лучше!

Я повторила выпад, и заработала болезненный удар по левой руке.

– А! – вскрикнула я от боли, глядя на него с яростной обидой.

– Что, почувствовала левую руку?! Неужели она у тебя есть? Двумя руками, Тара! – требовательно бросил он, своим беспощадным тоном.

Снова и снова я бросалась на ускользающего Грея, который только награждал меня ударами. И опять за нами следили все, кому было не лень. И этот ненормальный, это чудовище, устроил прямо таки зрелище! В этот раз он ощутимо ударил меня ниже поясницы по мягкому месту, вызвав у меня очередной возмущенный крик.

– Слушай ты, жертва видений, на ней уже нет места, где ставить синяки! – обратился к нему Рас. – Может, хватит красоваться своим превосходством?!

– Заткнись, забыл спросить твоего совета! – огрызнулся Грей. – Тара сама выбрала такую участь. Правда, чайка? Ты ведь не жалуешься?! А то у тебя ещё есть время и возможность завершить обряд.

– Не думай, что меня так легко можно сломить, – прошипела я, бросаясь на него, но Грей крепко схватил меня за запястья.

– Плохо, Тара, никуда не годится! Завтра с утра продолжим. Не понимаю, как ты дралась с дигонами и до сих пор осталась жива! – усмехнувшись, Грей оставил меня в покое, повернувшись спиной. Я сердито зарычала ему вслед, сжимая кулаки. Хотелось догнать, прыгнуть на спину, и расцарапать эту ухмыляющуюся рожу. Если по одному вольфгару я сходила с ума от любви, то по отношению к этому – я теряла голову от злости.

– Зверь!

– Тоже мне, человек! Ничего ты не понимаешь – он искусный воин, пусть и из вражеского клана, – вставила своё слово Намира.

– Ну, так пойди и обласкай его! – иронично заметил Тир в её адрес.

– Он … не хочет, – недовольно выдавила Намира, сердито сощурившись, тем самым, заставив близнецов переглянуться с издевательскими ухмылками. – И вообще, Грей пообещал мне Камиля!

В отчаянье, метнув ножи в основание мачты, я понеслась искать угол, в котором можно было забиться, и какое-то время никого из них не видеть и не слышать! «А я ведь должна быть сильной! Ради нас обоих. Для тебя Камиль! Я очень стойкая упрямая сумасшедшая! Мне просто надо дать своему мозгу немного отдохнуть, пока он не закипел рядом с некоторыми вольфгарами!»

«Это было самое ужасное видение, из всех являющихся мне до сих пор. Я не ощущала столько боли за всю свою жизнь! Мне казалось, что я чувствую всё то, что чувствует он. Камиля подвергли пыткам! Не снимая цепей, двое стражников, подняли его с пола, поддев под рёбра острыми копьями. Мой любимый изнеможенный вольфгар открыл глаза, но в них лишь мелькнула тень боли, он терпел молча. Палачи бросили его на какую-то огромную наковальню, и, привязав за руки и за ноги, с мерзкими оскалами принялись вращать подобное на жернова, колесо. … Они трощили ему кости на руках и ногах. … Не сдержавшись, Камиль бессильно отчаянно зарычал. Я чувствовала его нестерпимую боль! На моём сердце уже не было живого места, и видеть его муки, я уже была не в силах! Глаза мне застлала красная пелена, а в ушах до сих пор стоял его крик!»

***

У Уина похолодело в душе, когда он услыхал этот жуткий вопль, так неожиданно пробудивший его ото сна. На ночь он пристроился поближе к Таре, которая забилась под перевернутой лодкой. Пусть она не хотела с ним разговаривать, но так ему было спокойнее, когда он мог хотя бы видеть её рядом. И вот теперь этот крик!

Заглянув в просвет между краем подвешенной лодки и палубой, Уин заметил, как жутко извивается девушка, продолжая кричать. Молниеносные, никогда не спящие вольфгары оказались тут как тут! Грей вытащил её за ноги и в предрассветных сумерках, перед ними предстала ужасная картина: девушка была словно объята кошмаром, и кричала, будто от нечеловеческих мук, её тело извивалось, как бы уворачиваясь от этой незримой боли, но страшнее было то, что из её глаз текли кровавые слёзы. У юноши из рода человеческого затряслись руки, и отобрало дар речи, он упал возле неё на колени с немой мольбой на испуганном лице. Вольфгары застыли в изумлении. И только вечно хмурый Грей оставался собранным. Он принялся хлопать её по щекам, звать по имени, трясти за плечи, но казалось уже ничего не способно вывести её из этого состояния. Тогда Грей прижал девушку к себе, шепча ей на ухо непонятные слова древнего забытого языка.

Тара перестала содрогаться, притихла, и пошевелилась. Она обвела своим измученным и потускневшим взглядом собравшихся, но не произнесла ни слова.

– Она видела, как пытками истязают Камиля, – сдержано пояснил остальным Грей. – Не трогайте её пока. Михас принеси воды для неё и Уина.

– Люди слабы, – прошептала Намира.

– Нет, это пытки слишком страшны, – прищурившись, Грей окатил вольфгарку взглядом, в котором пылал холодный двусмысленный огонь. – Она попыталась взять на себя часть его боли. Поверьте, там умеют измываться над вольфгарами. А вот он, – Грей чуть заметно кивнул на Уина, – Он не может видеть её такой, ему по-своему невыносимо. Любовь, это самое страшное заблуждение, которое я когда-либо встречал. Люди просто очень сильно порабощаются этим чувством, и Тара им больна.

Тара вроде бы пришла в себя, но душей ещё была где-то очень далеко, её невидящий взгляд, бесцельно скользил по палубе. От предложенной воды она отказалась, но рук, вцепившихся в Грея, не разжимала.

– Я … не могла … вернуться, – еле слышно прошептала она погодя, – твой голос … вернул меня назад. … Ужасные муки. … Что плохого мы им сделали, богам этого мира?

– А что хорошего? – со свойственным ему вызовом, произнес Грей, единственный понимающий, о чем думает эта девушка. – Посредственные и никчемные, так же посредственно и никчемно существуют. А в тебе скрыта особенная сила, и эта сила хочет, чтобы ты, наконец, что-то сделала! Чтобы противостояла и боролась! Каста черных ведьм ещё как сильна, но их сила поражена гнусным злом, она яростнее. И выстоит тот, кто будет жестче драться! Я понимаю это именно так!

Тара вытерла щёку, с удивлением уставившись на испачканную в крови руку:

– Я обязательно убью ведьму, – уже тверже заявила она. – И ты вольфгар когда-нибудь изменишь своё мнение. Пошли тренироваться!

На этот раз Грей привязал её правую руку к туловищу, чтобы она могла пользоваться только левой. Тара с завидным упрямством, настырно размахивала левой рукой, ударяя кинжалом в нарисованную мишень.

– Быстрее, жестче, уверенней, – без конца повторял наблюдающий за ней Грей. Тара и сама понимала, что получается пока ещё плохо, просто ужасно, она злилась на саму себя, истязая себя этой тренировкой без жалости. До тех пор, пока не перестала ощущать собственную руку.

– Признаюсь, что твоё упрямство, иногда, слышишь, иногда, приносит пользу, – проговорил Грей, развязывая верёвку. Очень быстро в его поднятых глазах пронеслись золотистые искры. И Тара задумалась, каким бы мог быть Грей, если бы он не считал себя извечным врагом людского рода, если бы не загораживался своей хищной сутью, если бы не был помешан на этих грозовых жрецах и ритуале? В какой-то определенный момент, этот зверь стал частью её жизни. Странной, сотканной из кошмаров и боли, но всё-таки жизни. Этот вольфгар самоуверенно ворвался в неё и заставил её повернуть в нужную ему сторону. И с одной стороны Тара понимала, что без Грея не справиться, и что где-то в глубине душе она благодарна ему за это вмешательство, но с другой стороны только он мог так разжигать бушующий в ней вулкан ярости, вызывая всё это безудержное чувство на себя.

И вдруг, корабль сотрясся от сильного удара. Тара еле устояла на ногах, ухватившись за снасти. Ещё один удар, и ещё один. Корабль раскачивался, и было такое ощущение, что кто-то огромный и очень сильный специально бьёт по днищу, чтобы перевернуть его. Послышались испуганные вопли матросов, зычное покрикивание капитана, пытавшегося восстановить дисциплину, и перекрикивающий весь этот ужасный хаос сильный властный голос разгневанного Грея: