На дальних рубежах 2

Глава 30

В первые дни свободы у Джейса почему-то сложилось обманчивое впечатление, будто все, что он пережил, не оставило слишком глубокого следа. Он чувствовал себя собакой, отряхнувшейся от грязи и побежавшей дальше, столько сил, энергии и уверенности в нем было. Может, это был пролонгированный эффект эйфории, может, его психика пыталась защититься, чтобы не сломаться, но это дало ему некую внутреннюю поддержку в очень сложный период. Откат должен был наступить, но об этом беглец даже не думал.

Джейс в принципе был бы рад убрать подальше всю мерзость, из которой он вырвался, похоронить ее в глубинах своей памяти и никогда больше не вспоминать. К сожалению, несмотря на имеющийся в этом деле опыт, на сей раз он столкнулся с чем-то настолько большим, что полностью упрятать и забыть все не получалось. Стоило ему остаться наедине с собой или, наоборот, наткнуться на что-то, что могло напомнить о прошлом, как чудовища из подсознания начинали ломиться в закрытые двери. И все же на первом месте оставалось чисто физическое выживание, и Джейс на самом деле даже был этому рад - существовать в мире материальном ему нравилось гораздо больше, чем в мире своей психики.

Свобода оказалась штукой непростой, даже в мелочах. Причем, иногда мелочи выбивали из колеи чуть ли не сильнее крупномасштабных проблем. Джейс привык выживать, но он не привык смотреть на прилавки, как баран на новые ворота, пытаясь сориентироваться во всех новинках, которые вышли за последние несколько лет. А сколько всего он упустил в культурном плане! Новая музыка, шоу, фильмы - все это прошло мимо него и теперь оглушало, захватывало и ошеломляло. Он не был полностью изолирован от жизни, но не так много возможностей было у него до сих пор, чтобы разобраться в повседневных мелочах, доступных свободным, и недосягаемых для раба.

Надо было быстро соображать, чтобы сориентироваться и вписаться в толпу, а не выглядеть, как полная деревенщина или блаженный идиот. В маскировке было его спасение. Изображать из себя нормального человека Джейс привык довольно оперативно, все-таки его время с ребятами из "Эхо" не прошло для него даром. Он отвык сутулиться, чтобы казаться меньше, не дергался от резких движений, не сжимался в комок от косых взглядов или хамского тона, не боялся поднять глаза от пола, быстро возвращал свою естественную манеру держаться.

Он, правда, очень напрягался, встречая на улицах полицию и, наверное, в первые дни был похож на глупого оленя в свете фар. Понимая, насколько такое поведение может быть подозрительным, Джейс был вынужден взять себя в руки. Чтобы не настораживать окружающих его людей и не привлекать их внимание надо было вести себя как можно более спокойно и нейтрально, при этом находясь в постоянном тонусе из-за необходимости высматривать камеры, полицию и считывающие устройства.

Когда-то Джейс охотился за людьми, сейчас же, когда он сам оказался в роли пусть и не беспомощной, но все-таки добычи, опыт прошлого сильно выручал его. Он знал, как оставаться почти невидимым для сил правопорядка, а какие ошибки могли обойтись ему слишком дорого. Несмотря на то, что до отлова беглых рабов он сам никогда не опускался, Джейс знал, на чем обычно попадалась эта категория "преступников". Его жизнь превратилась в сложнейшую игру, в которой любой неосторожный шаг мог привести к полному провалу. И все равно даже такая сомнительная свобода была лучше рабства.

Попутку с той самой планеты, на которой он бросил катер, ему удалось найти быстро. Капитан побитого грузовика не особо интересовался бумагами Джейса, предпочитая деньги осведомленности. Дальше надо было либо сразу перескакивать на такой же неприглядный и не слишком заинтересованный в его документах корабль, либо уходить в сторону от космопортов и затаиваться на случай, если по его следу кто-то шел. Быстро найти еще одну попутку не удалось, поэтому беглец вынужден был начать скитаться, запутывая свои следы меж точками на карте.

Джейс двигался без остановки. В движении был залог его безопасности, но поддерживать такой темп было довольно напряжно, ведь каждый день необходимо было находить новое место для ночлега, а раз в несколько дней - пешком или на попутках переходить в новый населенный пункт. Свои маршруты приходилось тщательно продумывать, будто Джейс двигался по вражеской территории, что на самом деле было не так уж и далеко от правды.

Больших городов с хорошим техническим обеспечением он избегал, впрочем, как и слишком маленьких поселений, где любой чужак сразу бросался в глаза. Точно так же он избегал обычных мест скопления маргинальных элементов, потому что, во-первых, там регулярно устраивали облавы на беглых, а во-вторых, любой бомж был бы рад получить награду за наводку на беглого раба. Люди оставались людьми даже на самом дне общества, выдумывая даже здесь свою иерархию и ловя выгоду, и тут, как и везде, карты ложились против рабов. Так что ночлежки, раздаточные пункты еды для бедняков и прочие богоугодные заведения беглый раб обходил по большой дуге.

За всеми этими соображениями выбор у Джейса оставался невелик, но беглец умудрялся выкручиваться. От денег, прихваченных из сейфа последней хозяйки, осталось не так уж и много, ведь пришлось потратиться на шмот и попутку. Джейс не стеснялся при случае пополнять припасы по "скидке на пять пальцев", иными словами, понемногу подворовывать в магазинах и на рынках, однако этого было недостаточно.

В такой сложный период своей жизни Джейс без лишних раздумий вернулся к уже знакомым схемам. Ночные улицы и неблагополучные районы приняли его в свои объятья как родного. Там, в стороне от людных залитых светом фонарей районов, прячась в хитросплетении тонувших в темноте проулков и переходов, Джейс вспоминал, каким он был когда-то - зверем, рыскавшим в ночи, пока все приличные люди вели свою привычную размеренную жизнь в каком-то другом измерении.

В отличие от времен его бурной молодости, сейчас у Джейса не было ориентира, который вел бы его по нелегкому пути. Цели были сиюминутными, на долгосрочную перспективу строить планы он не мог. Он бежал, и земля горела под ногами. Инстинкт и привычка быстро привели его к порогам низкопробных кабаков, где не было никаких камер, и никто не интересовался твоими документами, если от тебя не несло за версту полицией.

Днем надо было найти еду, выстирать одежду в какой-нибудь низкопробной общественной прачечной и изучить свой вечерний маршрут, а вот вечера он стал проводить за картами и бильярдом, никогда не промышляя в одном и том же заведении больше одного раза. После "работы" забивался в очередное логово на один раз - брошенный дом на отшибе, чердак, заброшенное строение в промзоне, в определенных случаях - укромное местечко на природе за пределами города. Главное, чтоб были пути к отступлению и никаких скоплений бродяг.

Спасало то, что кое-что из набора для выживания он смог забрать с корабля: спасательное одеяло, маленькая горелка, кое-что еще по мелочи. В остальном Джейс умел довольствоваться малым. Например, он уже давно выяснил, что для того, чтобы вымыться, достаточно одной двухлитровой бутылки воды. Поддерживать чистоту было необходимо для конспирации, чтобы люди на улицах не шарахались от него и уж тем более не имели оснований натравить на него копов.

В итоге рослый молодой мужчина в недорогой, явно поношенной, но чистой одежде, шагающий по своим делам с рюкзаком на плече, растворялся в толпах прохожих, незаметно для стражей порядка перебираясь из одного города в другой. Куда именно лежал его путь и как долго удастся ему избегать встреч с ловцами, этого не знал даже сам Джейс. Одно он решил твердо - обратного пути не было. Рабом он больше становиться не собирался, и за свое решение Джейс готов был заплатить любую цену.

***

Обри хотелось отрыва. В институте она привыкла к тому, что трудные будни и занудные лекции можно было разбавить лихими гулянками в штабе сестринства Омикрон Хи или братства Альфа Ро Гамма. Взрослая жизнь офисного планктона с четким графиком на каждый день за четыре года успела поглотить все краски, которыми раньше так ярко играл мир. Хотелось взорвать ее каким-то безрассудным и отвязным поступком, но так, чтобы потом не арестовали и не уволили, конечно же.

Когда ее подружки решили собраться старой компанией и устроить разгульную ночь в честь развода Иви, Обри согласилась сразу же. Порылась в шкафу и достала несколько откровенных нарядов, которые носила в институте. То, что при примерке нигде ничего не затрещало, не впилось в кожу и не порвалось, воодушевило и вселило дерзкую уверенность в себе.

Вечер начали в клубе, где обычно гулял их круг общения, но именно из-за наличия знакомых лиц расслабиться не получилось, потому перебрались в бар, где уже почувствовали себя раскованней. Затем был мужской стрип-клуб, из которого молодые женщины уже выпали хохочущей кучкой, пьяной от коктейлей и от возбуждения.

Нестройной походкой, периодически повисая друг на дружке, дамы катились по ночным улицам пестрой варварской ордой: яркие, шумные, в откровенных, дерзких нарядах, сверкающие украшениями и блестками на платьях. Их согревал алкоголь в крови и взгляды мужчин, и море было по колено. Наверное поэтому они без тени сомнений всей гурьбой завалились в какой-то кабак, куда в здравом уме и по трезвости ни одна из них не решилась бы зайти.

У посетителей бара, несмотря на всю их суровость, такое вторжение вызвало оторопь, уж больно очевидно было, что барышни заскочили не туда. Но довольно быстро все устаканилось. Девичья компания заняла место с диванчиками, а завсегдатаи вернулись к просмотру игры на большом экране, поглощению недорогого пойла, играм в дартс и пул и периодическому созерцанию веселой стайки женщин.

Красавчика Обри заметила довольно быстро, впрочем, как и ее подружки. Он привлекал к себе взгляды, будто магнит, хотя сам в их сторону не смотрел, что немного обидело девушек, стоило им самим в нем заинтересоваться. Но Обри на какое-то мгновение даже выпала из реальности, перестав слушать подружек, завороженно уставившись в сторону бильярдных столов.

Приглушенный верхний свет создавал атмосферу нуара, и в этих тенях и размытых бликах мужчина казался невероятно эффектным. Он был беден, но почему-то его изрядно поношенная одежда только добавляла ему колорита. В своих потертых джинсах, с браслетами на запястьях и банданой на шее он казался эдаким городским дикарем, выпавшим за грань цивилизации, комфортно чувствующим себя там, где для всех обывателей заканчивалось все привычное и безопасное. Уверенные плавные движения явно мускулистого тела только усиливали впечатление чего-то неприручаемого, по-животному притягательного.

В этом вертепе, наполненном опасными угрюмыми тварями, выползшими из городских теней, он двигался с уверенностью шамана в мире духов. И твари уступали ему, признавая его силу. Более того, он чуть ли не играючи управлял ими, если судить по тому, как ловко он умудрялся выманивать их деньги, не вызывая подозрений. Сила его обаяния действовала на всех, в его компании было настолько весело и легко, что даже проигрыш не оставлял осадка, тем более, что он периодически весьма умело проигрывал, усыпляя бдительность.