Подземелье Иркаллы

* * *

Дни в Кибельмиде потекли размеренно и спокойно. Превращаясь в недели, они все дальше уносили недавние приключения и своей тишиной будто говорили, что более ничего не произойдёт.

Увидев живых и здоровых племянников в дорогих одеждах и с роскошной каретой, Бейнардий Фронкс так обрадовался, что быстро поправился.

— До Кибельмиды начали доходить слухи, что один из Рианоров погиб. Мне стало худо, — сказал Бейн. — Правда, до нас доходило множество всяких слухов о ваших геройствах, — он ярко улыбнулся. — И мне угодно послушать, что из них правда, а что ложь.

Нарадовавшись счастливой встрече, обосновав маленькую Августу, шрам которой побледнел, наслушавшись рассказов, большая часть из которых дошла до Бейна в искажённом виде, старший целитель вдруг начал замечать, что Акме будто разучилась радоваться жизни. Задумчивость и тяжёлая печаль заняли место беззаботных улыбок. Она все чаще обращалась к своим мыслям, была невнимательна к окружающим, молчалива, угрюма.

— Что с ней сделали? — глухо спросил Бейн у Лорена однажды.

— Изломали, дядя, — последовал ответ. — Можно надеяться, что она станет сильнее. Но лишь один человек может вернуть ей беззаботную радость жизни.

— Кто же?

— Человек, которого она оттолкнула, вообразив, что этим спасёт его. А он в ответ отвернулся от неё.

— Если он отвернулся от неё, обидевшись на её вздорность, она должна перестать горевать о нем! Этот человек не сможет сделать её счастливой.

— Ей понадобится слишком много времени, чтобы понять это и принять. Поэтёму не дави на неё новыми кандидатами ей в мужья, дядя. И прошу, не вздумай обсуждать с нею то, о чем я рассказал тебе.

— Нет-нет, ее здоровье волнует меня куда больше… Ну а как быть с тобой, Лорен? Ты обошёл весь Архей! Неужто не нашёл невесту?

Лорен закатил глаза и оставил вопросы дяди без ответов.

Акме, как бы она не бодрилась при окружающих, не могла отыскать ни покоя, ни радости. Тенью слоняясь по дому, в своей спальне забиваясь в тёмный угол, в котором сгустился весь сумрак ее мыслей, девушка позволила мыслям о Гаральде до краёв заполнить все существо. Она была бесконечно рада тому, что вернулась домой, успев полностью лишиться всяческих надежд на возвращение. И, впервые войдя в дом после столь длительного отсутствия, ощутив родной и забытый аромат, она поднялась в свою спальню, осознала, что вернулась к тому же, откуда начинала, и с безудержным плачем рухнула на постель.

И она погрузилась в опасную тоску так глубоко, что по ночам её начали одолевать кошмары, во время которых она истошно визжала и будила весь дом.

Ей снились просторы Кунабулы, серые и мёртвые, черные коридоры Иркаллы, леса Коцита. Ветра вновь нашёптывали ей угрозы, а глаза вспыхивали ярко-голубым, но на этот раз наяву. Почти каждую ночь Лорен вскакивал со своей кровати, разбуженный ужасающими криками сестры, и нёсся в её комнату, чтобы успокоить её мучения своим благословенным огнём.

— Как тогда, до Орна, — выдохнул Бейн, в очередной раз стоя у кровати племянницы в ночном халате, с ужасом наблюдая за диковинным волшебством племянника.

— Нет, дядя, — ответил Лорен, не глядя на него. — То было лишь начало. Она угасает. И становится тенью.

— Лорен, — слабо простонала Акме в забытьи, раскрыв свои ярко-голубые глаза. — Это Кунабула. Она вновь зовёт меня. Я полагала, все кончилось.

— Увы, Акме, это не кончится никогда, пока мы живы. Наш долг перед самими собою, — держаться и наслаждаться жизнью, пока мы можем.

— Кунабула заставила мою жизнь треснуть, а я сама доломала свою жизнь, прогнав его…

— Полагаю, ты лишь сорвала с него маску и увидела его истинное лицо.

— Я хочу уехать в Хадират.

— Поговорим об этом утром, — сказал Лорен, и Акме погрузилась в тяжёлую дрёму.

Утром Акме не переменила своего решения, и Бейнардий Фронкс, крайне встревоженный её состоянием, решил позволить ей уехать на побережье, где она могла бы забыть о своих кошмарах, которые терзали её уже третью неделю. И становились все мучительнее.

Старший целитель глубоко задумался. Он и представить не мог, что этот дар, которым она владела, был не только благословением Архея, но и гранью её смерти. А она, казалось, вовсе не цеплялась за жизнь.

Но на следующий день за завтраком Акме возвестила о том, что могло бы приободрить её. А после, как узнал Бейнардий Фронкс, еще больше это могло приободрить Лорена. Акме пришло письмо о том, что к ним в гости едет принцесса Нодрима, её подруга.

— Принцесса Нодрима твоя подруга?! — охнул Бейнардий Фронкс, подавившись молоком.

— Говоря по совести, — тихо произнесла Акме, блеснув глазами в сторону покрасневшего Лорена, пытавшегося скрыть радостную улыбку, — принцесса Нодрима не просто моя подруга. Она — невеста Лорена.

Изумлениям, радости, страхам, опасениям дяди Бейна не было предела. Все три дня, пока они ожидали чести принимать у себя столь важную особу, он ходил за Лореном по пятам и забрасывал его вопросами: «Правда ли это?» «Как он умудрился отхватить себе в невесты принцессу?» «Как он намеревается получить разрешение короля Нодрима?» Лорен лишь раздражённо отмалчивался, а Акме поводила плечами. Она здесь, мол, вовсе не причём и ничего не знает.

— Ох, будет ли наш стол достаточно хорош для принцессы Нодрима?! — восклицал Бейнардий Фронкс, вместе с Акме ожидая на крыльце Лорена, который поехал навстречу столь чудесной гостье.

— Полагаю, Кунабула отучила её от излишеств, — с бледной улыбкою отвечала Акме. — Насколько я знаю, она не требовательна вовсе.

— Пора приводить усадьбу в Броке в порядок. Лорен еще не распорядился? Чего он ждёт?

— Благосклонности Его Величества.

Бейнардий Фронкс зарделся от удовольствия.

Плио приехала в их дом, и в него будто заглянуло солнце, утреннее, тёплое, немного разогнавшее хмарь отчаяния Акме. Принцесса щебетала, была игрива, как котёнок, очаровала всех немногочисленных слуг и более всего хозяина дома. Бейнардий Фронкс, казалось бы, чёрствый холостяк и строгий воспитатель, не мог отвести от принцессы глаз. Он хохотал во весь голос, с удовольствием слушал, как она читает, даже напевал, когда думал, что никто его не слышит, и бесконечно гордился Лореном, не забывая говорить ему об этом несколько раз в день.

Акме приняла Плио очень тепло, заботилась обо всех её нуждах, но когда увидела, что принцесса норовит остаться с Лореном наедине, оставила гостью в покое и вновь погрузилась в свою тень, то часами просиживая у маленького окна в своей спальне, то прогуливаясь в лесу Кибельмиды вдоль дороги, тихими подавленными слезами орошая дубы, орешники, осины да клены, из диких цветов сплетая венок на могилу своих радостей и надежд, вспоминая то, что было и безвозвратно ушло, тщась не думать о том, что будет.

— Акме становится все хуже и хуже, — тихо и мрачно проговорила Плио как-то вечером, когда она и Лорен сидели в саду. — Мы думали, что она поправляется после Иркаллы. Но ничего не изменилось.

— Ничего не изменится, если она сама не пожелает поправиться. И все из-за этого негодяя, будь он неладен! Тоска по нему не даёт ей встать на ноги. Я вижу, с каким затравленным беспокойством ожидает она прибытие утренней почты. Стало быть, она ждет и надеется получить от него хоть несколько слов. Если бы она окончательно разорвала с ним отношения, она бы не ждала ничего. Она хочет уехать на море. Но я хочу забрать ее в Брок после свадьбы. Помощь может понадобиться ей в любую минуту.

— Верно, — кивнула Плио. — Но позволь ей уехать и отдохнуть, покупаться, позагорать. А потом предложи ей поехать в Брок.

— Ты права.

— Нет, Акме, так более продолжаться не может, — воскликнула Плио на следующий день после этого разговора, пока девушки с большими корзинками, уже нагруженными покупками, гуляли по Кибельмиде. — Ты спасла всех нас, но по какой-то причине не желаешь спасти себя. Сколько можно мучиться? Ты множество раз избежала смерти! Ты сделала все, что требовал от тебя какой-то там долг, и даже больше. И себе в награду ты выбрала это?

— Нет, Плио, — тенью усмехнулась Акме, внимательно следя за нарядной Августой, которая жизнерадостно бегала по лабиринту прилавков со всевозможными товарами. — Послезавтра я отправлюсь с Августой в Хадират. И там найду свой покой. Там я не услышу новостей.

— Каких новостей?

— Новостей о том, что герцог Атийский берет в жены какую-нибудь графиню…

— Вздор! — презрительно бросила Плио, хотя расстроенно побледнела — она тоже думала об этом.

— У меня есть Августа, которую я должна вырастить. Я займусь ее воспитанием, а когда она подрастёт, займусь воспитанием ваших с Лореном детей… Хвала Небу, этот дурень на что-то решился! Когда он умудрился сделать тебе предложение?

Плио порозовела от удовольствия и воскликнула:

— В Кунабуле. Когда мы одержали победу, а ты начала поправляться.

— Подумать только! — грустно улыбнулась Акме. — Иркалла и Кунабула — великие сводники! Ты и Лорен, Реция и Руфин, я и… — она запнулась, после весело продолжила: — Оказывается, праматерь Рештаретете наделила свою обитель великой силой любви!

Плио заискрилась очаровательным смехом и воскликнула:

— А на пути в Карнеолас он попросил у Густаво моей руки. Густаво дал нам своё благословение с радостью, но отцу это не понравилось. Хотя он был не столь резок, как ожидалось. Я уверена, он согласится!

— Как я рада, что он женится на девушке, которую так любит, — улыбнулась Акме с облегчением.

— Ах, дорогая, я не могу жить без него! — выдохнула Плио. — Кто бы мог подумать, что я полюблю лучшего целителя Архея?

Акме снисходительно улыбнулась, и девушки рука об руку направились вниз по улице с огромными корзинками, заваленными всякой снедью. Одна черная, будто ночь, вторая золотая, будто солнечное утро. Обе улыбались. Одна задумчиво, нежно, но нестерпимо печально, вторая беззаботно. Нарядные и красивые, они привлекали всеобщее внимание. Одна в ярко-красном платье с золотыми узорами, вторая — в ярко-голубом. И так как Кибельмида была невелика, многие оборачивались им в след и шептали: «До чего красивые, героиня Архея и принцесса Нодрима, невеста героя!» А Августа ласковым котёнком прыгала вокруг них.

«Быть может, и правда довольно мучить себя? — подумала Акме, обратив внимание, какой погожий стоял день. — Он проучил меня сполна. На этом ли заканчивается жизнь?.. Через несколько дней мы с Августой будем купаться в море и подыскивать нам дом!..»

Девушки вернулись в дом через черный вход.

— Мы пришли! — громко и весело воскликнула Плио с порога. — До чего будет вкусный ужин!

— Вкусный ужин как раз кстати, — с растерянным видом произнёс Бейнардий Фронкс, выходя из гостиной и поглаживая радостно бросившуюся к нему Августу по голове.

Акме увидела и встревоженное, и хмурое, и несмело улыбающееся лицо Лорена, вышедшего следом и взявшего у принцессы корзину. Плио солнечно улыбалась, стягивая перчатки. Лорен что-то низко, но нестерпимо приятно замурлыкал ей на ухо, страстно прижав невесту к себе и через несколько мгновений отпустив, чтобы дядя не схватился за сердце при виде подобной дерзости племянника.