Подземелье Иркаллы

Глава 18. Мессия Света

В шатре Его Величества Трена было темно. В углу горела одинокая свеча, тускло, безмолвно, будто страшилась потревожить государя. Тяжелые раны и от яда почерневшие участки на теле не позволяли королю заснуть. Он глядел на потолок затуманенным взором, и ему казалось, что шатер падает и на него, будто войска Кунабулы, чтобы похоронить под своими безбрежными складками. Не было ему ни покоя, ни горя, ни страха. Лишь тяжкая тоска, которая давила на него сильнее видений.

— Ваше Величество, вам нужен крепкий сон. Сомкните глаза. Я буду охранять ваш покой.

Эти слова, звучащие в устах акидийской королевы, которая не покидала поста сиделки вот уже множество часов, казались двоякими.

— Если я сомкну глаза, боюсь, мне уже не посчастливится открыть их вновь, — тяжело, хрипло ответил Трен, чувствуя прилив сил от раздражения.

— Ты выздоровеешь, Трен, — прошелестела побледневшая от недосыпания Аккаста, низко склонившись к нему, заботливо глядя на него.

Где-то в углу грозной тенью маячил королевский целитель, миларец Скипий, которому Дарон и Аберфойл Алистер приказал не оставлять короля наедине с акидийской королевой. Вот уже сутки целитель не нарушал этого приказания. А Трен чувствовал его защиту. Ибо, как бы не страстны были ласки Аккасты, он не доверял ей нисколько.

— Мне не заснуть, — отвечал Трен, — как бы ни тяжела была моя рана. А знаешь ли ты, почему, Аккаста? Боль душевная сильнее боли моего тела. Я осознал свою ошибку. Беспечность и горячность всегда были мне свойственны. Лишь после гибели отца мне пришлось забыть об этой черте своего характера. Гибель моей Эрато и вовсе отлучила меня от радости. Я стал мрачен и потерял волю к жизни. Но у меня оставалось два сына, которым я еще недавно мечтал передать свою власть, как мой отец передал власть мне. Я стал жить ради них и ради государства, которое готовил для них. Беспечность ушла, но осталась горячность, мрачная, раздраженная. И эта горячность позволила мне отправить на бойню обоих своих сыновей, — все, что осталось мне после любимой женщины, все, что оставалось у меня. Если Карнеолас не перейдет к моим сыновьям, кто продолжит мое дело? Мои сыновья — самые достойные молодые люди, а я не снизошел до того, чтобы лучше узнать их, чтобы прислушаться к их мнению по тем или иным вопросам… Я недооценивал их обоих, Аккаста, хотя готовил Дарона себе на смену, а Арнилом занимался до того редко в последние три-четыре года, что и вовсе забыл, что он за человек. Да и не знал. Я полагал, что он способен лишь прожигать жизнь в сомнительных удовольствиях — вине и обществе порочных женщин. Он отправился в Кунабулу за юбкой Акме Рин. Она погибла, а он не сдался. Он продолжил путь, несмотря на то, что может вовсе не вернуться. Он это знает прекрасно. Сейчас сын мой кинулся на помощь своему кузену, Густаво, хотя был не обязан этого делать. Он далеко от меня, мой сын, сражается, возглавляет армию Карнеоласа вместе с генералом Капуи.

О, как я раскаиваюсь! Как виноват я перед ними, Аккаста, как грешен! На смертном одре своем открываю я душу не им, а тебе, моему вечному врагу, королеве вражеского государства, которая мнит из себя моей возлюбленной! Вы все — лжецы! И сыновей моих предадите! Сожрете, как только меня не станет!

Трен заворочался, мучительно постанывая.

— Нет-нет, Трен! — оглядываясь на целителя в поисках помощи, воскликнула Аккаста, пытаясь удержать его, утихомирить. — Я не враг тебе! Я не предам твоих сыновей! Альвария никогда не предаст Дарона! Акидия не предаст Карнеоласа! Возьми сердце мое, и я!..

— У акидийцев нет сердца… только яд!.. — в забытьи кричал Трен, корчась от горя и страшных болей. — Эрато, прости меня, я виноват перед сыновьями нашими, перед тобою!.. Дарон! Арнил! Аберфойл, защити их!.. Только в них душа моя!..

Его стоны разрывали душную июльскую ночь и сотрясали тех, кто остался защищать раненого государя.

Раны Трена были опасны. Скипий и другие опытнейшие целители Карнеоласа и Нодрима сбивались с ног. Промывания, кровопускания не помогали. Яд был столь силен и стремителен, что целители начали опасаться за жизнь государя.

Войска Кунабулы и союзные войска Карнеоласа, Нодрима, Атии и Беллона встретились неподалеку от Врат Апепа. Они сшиблись на всем скаку, обмениваясь маниакальной яростью, раздирая друг друга, топча, крича, люто ненавидя и не страшась уже ничего.

На втором рубеже, за спиною союзников, оставались потрепанные войска Полнхольда и Сильвана. Акидия и Эрсавия защищали Керберру. Но кронпринц Дарон, возглавлявший карнеоласскую армию, знал, что если демонам удастся прорваться мимо них в Архей, едва ли войска на втором и третьем рубеже их остановят.

Демонов было не так много, как при первой и второй битвах. И малочисленность их настораживала. Но, быть может, оттого что их было столь мало, демоны дрались вдвое свирепее.

Шатер раненого государя Трена и тысяча карнеоласских солдат находились в дне пути от Врат Апепа, и союзные войска не могли допустить, чтобы демоны прорвались к нему. Перевозить Его Величество было опасно — он и без того был слишком плох.

— Ишь как защищают свои родные края! — мрачно посмеивались воины, нанося удары за ударами, успешно сопротивляясь. Изредка даже удавалось нападать и ярче разжигать этим отчаяние врагов.

Союзные войска вгрызались в ряды демонов все глубже.

— Не пропускать никого! — кричал седовласый генерал Жозел Капуи, рубя врага резвее молодых. — Все до единого должны быть убиты!

Вскоре из сопротивления союзным войскам удалось пойти в атаку, и положение демонов стало плачевным. И отчаяние их перешло в крушение всяческих надежд. Радость охватила воинов, и добавила им сил.

Но вдруг над Иркаллой сгустились тучи, черные, будто кунабульская ночь, их зловеще закрутили ветра, затягивая все небо обсидиановой хмарью. Лучи Шамаша не могли пробиться сквозь кунабульскую пелену, золото их плавилось о черный огонь Нергала, и демоны начали напирать. Иркалла вдыхала в них силы и ярость, с которой людям было тяжело тягаться. Демоны прогрызали в войсках бреши, чтобы окружить и добить по отдельности.

— Ваше Высочество! — в отчаянии позвал карнеоласский воин, пытавший докричаться до кронпринца сквозь несусветный шум бойни. — Войска Атии, а с ними и герцога Атийского отброшены от остальных и окружены. Им требуется помощь, иначе мы лишимся атийских союзников!

Кронпринц Дарон не мог допустить гибели помощника, которым отец так дорожил. Атия была не просто герцогством, Карнеолас считал эту землю младшим братом или даже своим ребенком, которому требовалась защита опекуна. Карнеолас относился к Атии с заботой и нежностью, а Атия, в свою очередь, отвечала ему верностью, и Дарон был просто не в праве оставить ближайшего и искреннейшего друга Карнеоласа в беде.

Часть карнеоласских и нодримских войск кинулись Атии на помощь, разметав врагов с завидным остервенением. Атийцы, оказавшиеся в ловушке, уже начали падать замертво под копыта своих или чужих коней.

Карнеоласцы и нодримцы в клочья разодрали обидчиков маленькой отважной Атии, заставляя атийского сокола вновь воспарить надо львом Карнеоласа и грифоном Нодрима.

Но Атия недолго радовалась чудесному избавлению. Несколько десятков атийских воинов все еще оставались за прочным кольцом союзников и один за другим погибали под ураганным натиском демонов. Окруженные атийцы были отчаянны, сильны, но очень молоды. К ним на подмогу кинулись воины Карнеоласа и Нодрима. Аберфойл Алистер отчаянно отбивался. Осторожный, хитрый, ловкий и вдумчивый политик, он стал неустрашим. Ярость и стремление защитить тех нескольких своих подчиненных, которым требовалась помощь, лишила его всяческой осмотрительности, и герцог ворвался в ряды вражеского войска с напором тяжёлого молота, устрашая демонов, протягивая мальчишкам своим руку помощи, не ведая ни страха, ни колебаний.

Демоны рассвирепели. Даже Иркалла была бы не властна над ними в эту минуту. Атийский герцог был сброшен с коня.

Верный слуга Карнеоласа полетел к подножию Апеповских Врат вслед за своим знамением и со страшным треском стукнулся о вражескую землю.

— Герцог!!!

Демоны обступили жертву полукругом, ибо Иркалла нашептывала им, что они сокрушили не простого воина. Аберфойл Алистер не потерял сознания, но тяжело дышал. От сильного удара о землю он серьезно повредил голову, когти демона разодрали ему бок, а клыки успели пройтись по его руке, в кровь ему прыснув страшный яд.

На помощь Атийскому герцогу кинулась едва ли не вся союзная рать. Разодрав окруживших раненого герцога демонов, Аберфойлу Алистеру и нескольким воинам, что унесли его прочь, обеспечили путь отступления, и герцог, в ужасе корчившийся от сильного жжения в руке, поднимавшегося все выше и разливавшегося по всему телу, покинул поле боя.

Второй капитан атийской кавалерии, заменяющий капитана Гайре Иэроса, встал во главе атийских войск, и в уме его, как и в умах остальных атийцев, несмотря на крайне тяжелую битву, мелькнула тревожная мысль: «Гаральд Алистер… сын герцога… в Иркалле вместе с никому не нужными рианорскими отпрысками!.. Гайре Иэрос в Орхое…»

Отправляясь к Вратам Апепа, атийцы преследовали цель карнеолассцев и нодримцев, — вернуть кронпринца Нодрима. Нынче же у них появилась собственная цель — вернуть герцогского сына.

Атака демонов усиливалась. Противостояние набирало обороты. Тучи клубились, и земля Кунабулы начала волноваться, пугая людей внезапными землетрясениями. Союзники могли надеяться лишь на свои собственные силы, за демонами несокрушимой многовековой башнею стояла ожившая Иркалла, — обитель тьмы.

Задрожала и зарокотала кунабульская земля. Забушевали мощные ветра, вихрем вздымаясь ввысь, срывая всадников с перепуганных коней, с диким воем и грохотом ударяясь об ожившую землю.

— Глядите! — закричали воины, указывая вдаль.

На востоке из-за горизонта поднимался столб черного дыма. Он разливался по небу, будто чернила из разбитой банки. Реки дыма, словно многочисленные руки, тянулись к столь же почерневшему западу, покрывая небеса ночной мглой, хотя едва перевалило за полдень.

Лошади бесились, в неистовстве разрывая поводья, скидывая всадников со своих спин и уносясь прочь в неведомые дали.

— Ваше Высочество! — донеслись до кронпринца Дарона отчаянные вопли гонца. — Горы Эрешкигаль буйствуют! Они рушатся, уничтожая каменоломни, копи, заключенных и их тюремщиков!

«Будто сама богиня Эрешкигаль тянется к своему Нергалу», — подумал Дарон, но он почти не верил в древних богов, посему решил, что демоны добрались и туда, минуя корпус всадников, что был послан защищать узкий проход, Орхою.

Но он не успел отдать никаких распоряжений. Он осёкся, увидев реакцию демонов на стоны и содрогания земли, на загадочный дым и буйствующие ветра. Все, как один, кунабульцы, задрали головы свои к чернеющим небесам, будто волки, и оскалились. Кунабула просыпалась и придавал им несметных сил, мощь которых людям и не снилась.

«Почему Кунабула очнулась? — в ужасе думал кронпринц, готовясь отдать ожесточенный отпор. — Рианоров отправили в Иркаллу не для этого. Лорен Рианор погиб? А с ним и все остальные?..»