Подземелье Иркаллы

Глава 8. Пробуждение

Это было чудо, невероятное чудо! — встретить в беспринципной глуши Зараколахона человека из мира, ставшего драгоценным прошлым. И Акме так боялась вспоминать это прошлое. Она похоронила его в пепле Кура, на коцитском алтаре вместе с радостью, чувствами, памятью и любовью. Вместе с рассудком она лишилась и своей души, и всего, что раньше было ей дорого.

Теперь в её новый мир тьмы, испытаний, боли и крови пришёл Гаральд Алистер. Неся за собою тень того прошлого, его такую маленькую, но такую драгоценную частицу. Высокий, широкоплечий, мрачный, бесконечно уставший, с лихорадочно сверкающими глазами, но спокойный и непоколебимый, словно скала. Он явился из похороненного ею мира, появился призраком в её новой страшной жизни.

И сразу же угодил в плен. Атийца подвели к Мирославу и Сакруму. Гости, собравшиеся в беседке по приглашению Мирослава, замолчали. Все глядели на молодого пленника и молча ожидали, как распорядятся его жизнью главы Саарды и Шамшира.

— Оставьте нас, — отдал короткое распоряжение Мирослав, и гости поспешно поднялись и начали покидать вечер.

Акме спряталась в кустах, чтобы её не заметили. В беседке остались Мирослав, Сакрум, воины Шамшира, Саарды, Цере, Ягер и Катайр. Все самые треклятые головорезы этого региона. Столпились вокруг него, одинокого и гордого сокола Атии, словно подбитого и угодившего в логово веками голодавших хищников.

Гаральд хмуро, устало, но спокойно глядел на правителя Саарды и парня, стоявшего рядом с ним. Сакрума. Он везде узнал бы шамширца — ничего человеческого в глазах. Из носа атийца текла кровь, губа была разбита, бровь кровоточила, но держался он вполне свободно. Значит, если они его и били, то пока что не сильно. Ровно до тех пор, пока не выяснят, что он из Карнеоласа, да ещё и из Атии. К выходцам из этих двух земель шамширцы всегда относились с особой лютой жестокостью.

— Кто ты? — спросил Мирослав, внимательно разглядывая мужчину.

— Я приехал из Эрсавии, — ответил Гаральд, ясно, тихо. — Имя моё Анар.

— Из Эрсавии, — хмыкнул тот. — Что-то не похож ты на эрсавийца. Больше на нодримца.

— Или карнеоласца, — ввернул Сакрум и начал прохаживаться вокруг Гаральда, не спуская с него глаз, остекленевших от жажды расправы.

— Зачем пришёл?

— Ищу свою невесту. Ехала в Керберру и пропала.

— С чего ты взял, несчастный, что твоя невеста здесь? — гаркнул Мирослав.

— Я искал её и в Куре, и в Коците, и в Керберре, — всё также тихо и вкрадчиво говорил Гаральд. — Уже не знаю больше, где искать.

— И ты пришёл в Саарду в её поисках? — по голосу Сакрума было слышно, что он удивился. — На глупого ты не похож. На безумного тоже.

— Хороша, видимо, невеста, — хохотнул Катайр.

— В Саарде много девушек, — усмехнулся Мирослав. — Какая именно тебе нужна?

— Черноволосая, черноглазая, невысокая. Зовут Акме.

Акме закрыла глаза и пошатнулась. Её затошнило от волнения и ужаса. Сердце отбивало невероятную по скорости дробь. Всё нутро взвыло от боли. И нега, и тоска шли рука об руку, обволакивали горячим паром, возвращали к жизни и свету.

«Зачем ты только пришёл?! Они же запытают тебя и убьют!..»

Воцарилась гробовая тишина. Никто из шамширцев и саардцев не посмел произнести ни слова.

— Ты ошибся, чужак, таких здесь нет, — ледяным тоном произнёс Мирослав, занервничав. — А за то, что ты нарушил границы Саарды, приговариваю тебя к немедленной смерти.

— Отдай карнеоласца мне, Мирослав, — усмехнулся Сакрум. — У него слишком наглые глаза. Зелёные такие. Один глаз я выколю, второй выжгу. А потом руки его и ноги привяжу к четверым скакунам, и они сорвутся с места на четыре стороны света.

Сакрум медленно подошёл к Гаральду, но тот не дрогнул. Он неотрывно смотрел в глаза шамширца.

— Четвертование — слишком быстрый способ умереть, — заметил Мирослав. — Его надо попытать. Под пытками он быстро расскажет, что здесь забыл. Никого он не ищет.

На плечо Акме неожиданно легла чья-то рука, и та вздрогнула, но не издала ни звука. Над ней возвышался Цесперий. Он кивнул ей, молча вопрошая, что она тут вынюхивает.

— Помоги! — шёпотом взмолилась Акме, прижавшись к его ногам. — Они его казнят!

— Он ищет тебя?

Акме молча тряслась, в отчаянии зажимая свой рот, чтобы не закричать. Она прекрасно понимала, что если ворвётся в беседку и выпустит свою силу, никому вреда не причинит, наделает лишнего шума, выдаст себя и погибнет вместе с Гаральдом.

— Увести! — скомандовал Мирослав. — Уйдите подальше, чтобы не слышать его воплей. Утром принесёте мне его голову.

— Кто этот человек? — тихо спросил Цесперий.

Акме трясло. Кем был ей Гаральд Алистер? Возлюбленным? Да, она чувствовала себя бесконечно влюблённой в него когда-то, но плен в Куре стёр память и былые чувства, уничтожил её существо, оставил только оболочку с непроницаемой тьмой внутри, с пустотой, гулкой и болезненной. А теперь он был здесь и искал её. Акме и не смела о таком мечтать. Но где же Лорен? Где остальные?

— Он дорог мне, — наконец, ответила Акме.

Гаральда быстро уводили, грубо подталкивая. Саардцы и пленник уже почти ушли в лес. Воины вытаскивали из ножен кинжалы. И девушка поняла, как они хотят его казнить — на живую отрезать голову. Или отрезать кусочек за кусочком от его тела.

Цесперий вздохнул, тихо выругался, вышел из темноты, поднялся по ступеням беседки и заявил:

— Повелитель, прошу, не торопись!

— Это ещё почему? — удивился Мирослав, и Сакрум нахмурился. Ему не дали развлечься и пустить жертве кровь.

— Девчонка явно солгала нам. Она не одна ехала в Керберру. Оставь его пока в живых. Мы будем допрашивать их обоих, по отдельности. Возможно, так и доберёмся до истины.

— Чего с ними возиться лишний раз? — Сакрум начинал злиться. — Мне не нужна их истина. Беглые любовники. Я хочу пустить ему кровь.

— К тому же, он неплохо сложен, — заметил Цесперий. — Наверняка владеет оружием. Если он хочет получить девчонку, пусть сражается за нас. Способный боец — это благо. Проверь его, насколько он хорош в бою.

— А наша Акме не так уж невинна, — досадливо хохотну Мирослав. — Ее любовник за ней даже в Саарду притащился. Посадить его под замок. Девке ничего не говорить. Я сам побеседую с нею.

Когда из леса вывели Гаральда Алистера и повели в другую сторону, Акме облегчённо выдохнула, но и не думала расслабляться. Она ушла поглубже в темноту и направилась следом за конвоирами, прячась за домами, кустами и заборами. Вскоре Гаральда подвели к одноэтажному деревянному зданию на окраине Верны, втолкнули внутрь и заперли дверь снаружи. У входа оставили одного из саардцев караулить пленника и ушли.

Акме спряталась в тени лесных деревьев и подождала четверть часа. Караульный уселся на перекошенную скамью, облокотился спиной о стену, накрылся плащом и, судя по всему, задремал. На Верну опустилась непроницаемая ночь.

«Ключ… — подумала она. — Нужен ключ… Он должен знать, что я здесь!»

Акме подошла к окну и пыталась что-то разглядеть во тьме ночи, но не увидела ничего. Ни движения, ни силуэта. Она боялась, что придут шамширцы, ворвутся в дом и убьют пленника под покровом ночи. Один караульный не окажет вооружённым шамширцам сопротивления. Акме спряталась в кустах рядом с лесом и осталась прислушиваться к ночным звукам.

Несмотря на разгар лета, было холодно. Обувь и подол лёгкого платья промокли от росы. Мысли хаотично роились в голове, наталкиваясь друг на друга. Так хотелось ворваться в дом, обнять мужчину, которого она уже не надеялась увидеть.

Но Акме ждала. С ужасом, тревогой, пытаясь понять, как следовало поступить дальше.

«Напоить караульного вином с сонным порошком… нет, он заснет, а проснувшись, все поймет, и мне несдобровать…»

Попросить о помощи было некого.

Вдруг через четверть часа в стороне послышался шум: встревоженные голоса, взволнованные окрики, ржание лошадей, хлопание дверей. Караульный зашевелился и вовсе покинул пост, но предварительно подойдя к запертой двери дома и подёргав засов.

Акме могла подбежать к окну и позвать Гаральда, но, возможно, он был в доме не один. Тогда она выдаст и себя, и его. Девушка, вздохнув, решила проверить, что за шум поднялся в Верне.

Жители, разбуженные шумом, выглядывали из окон, и Акме перестала прятаться, пошла открыто по дороге. Шамширцы торопливо собирали поклажу и седлали коней. Хмурые, взволнованные и суровые, возвышались они над сонными саардцами и пытались успокоить нетерпеливо дёргающихся лошадей. Вооружённые до зубов шамширцы были в чёрных матерчатых штанах и чёрных кожаных куртках.

В конце дороги у резиденции Мирослава Акме заметила самого правителя Саарды, и Сакрума. Они быстро шли к неровному строю шамширцев и сосредоточенно переговаривались. Акме юркнула в кусты, чтобы ни тот, ни другой не заметили её.

— А ты чего здесь уши греешь и подсматриваешь?! — послышался низкий грубый голос.

За нею непоколебимой стеной возвышался Сатаро и усмехался.

— В таком шуме разве заснёшь?.. — пробормотала Акме, кокетливо вздёрнув бровями, играясь с ним, чтобы усыпить его бдительность. — Что происходит?

— Шамширцы уезжают в Шамшир, — ответил Сатаро, и у девушки от радости затрепетало сердце. — На одно из их поселений напали. Кажется, как раз те твари, от которых ты отбивала нас в Куре.

— Демоны… — прошептала Акме, но уговаривала себя, что радоваться было рано. Уезжали шамширцы, но оставались саардцы. Которые тоже были не прочь полютовать.

Когда Сакрум взобрался на коня, он что-то крикнул Мирославу, и шамширцы, покрикивая и улюлюкая, помчались восвояси. Когда последний шамширец убрался из виду, Акме глубоко и с облегчением вздохнула.

— Пойдём, провожу тебя домой, — Сатаро потянул её за локоть. — Нечего тут одной по ночам шляться.

Акме подавила в себе соблазн кинуться к Мирославу и умолять пустить её к пленнику. Она решила, что сегодня благоразумнее прости пойти спать.

— Сатаро, — тихо сказала Акме, направляясь вместе с ним к дому Грады. — Ты же понимаешь, кого демоны ищут в Шамшире.

— Тебя, что ли? — фыркнул тот.

— Если Мирослав не отпустит меня, они придут за мной и сюда. Пострадают и погибнут местные жители.

— И что ты хочешь от меня теперь? — гаркнул Сатаро. — Чтобы я пошел к нему и сказал, что он должен тебя отпустить?

— Было бы неплохо, — вздохнула Акме.

— Нет, дорогая. Если он тебя и отпустит, то я пойду вместе с тобой.

— Почему? — удивилась девушка, хмуро поглядев на него.

Сатаро спокойно ответил:

— Судьба не просто так столкнула нас в Куре, да и оставила в живых в том аду. Со мной будешь, как за каменной стеной. Да и девчонка ко мне привыкла.

Акме остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену.

— О чем ты говоришь?

— О том, что я буду просить Мирослава, чтобы он отдал тебя мне, — заявил Мирослав. — Будешь жить в моем доме, также помогать Цесперию в Верне, ты же целитель, я не буду запрещать тебе заниматься любимым делом.

Лицо Акме потемнело. Ей никто никогда не смел что-либо запрещать. А этот самодовольный саардец говорил так, как будто она мечтала отдать себя ему.