Невольница императора

* * *

Голова чуть кружилась от насыщенного дымом благовоний воздуха. Я медленно и величаво ступала по дорожке, усыпанной белоснежными цветами, задевая их носками сапог. Лепестки тихо шуршали, касаясь подола длинного платья. Других звуков слышно не было. Торжественная тишина заполняла храм. Я не могла охватить сразу всю картину, лишь выхватывая отдельные ее кусочки, которые западали в душу. Знала, что запомню этот день на всю жизнь. Хотела запомнить. Хотела впитать в себя каждое воспоминание!

Глаза отца. Гордые, радостные. Глаза матери — со слезами счастья. Младшие сестры с одинаковыми выражениями лиц: веселыми, но с толикой зависти. Остальные гости, стоявшие по бокам от узкой дорожки, ведущей от входа в храм к алтарю, как будто сливались в единое пятно. Их было слишком много. Мужчины, женщины, дети. Не совсем малые, ведь те могли нарушить торжественность момента. Все они пришли почтить властителя и его старшую дочь, которая выходит замуж.

И глаза моего будущего мужа. Он стоял у жертвенного алтаря рядом со старым волхвом. Мой жених. Мой Дринкрис. Голубоглазый, среброволосый, широкий в плечах, высокий, как медведь. Он смотрел на меня, и внутри я замирала от этого взгляда. Еще ни одному мужчине не было дозволено так меня разглядывать: с нетерпением, с радостным ожиданием. Казалось, он еле сдерживается, чтобы не кинуться ко мне навстречу. Темно-синяя рубаха с вышитыми белыми рунами на рукавах и вороте. Точно такие были на подоле и поясе моего платья. Длинные стройные ноги, облаченные в штаны из кожи белого горного оленя.

Я глядела на Дринкриса и не могла сдержать радостную дрожь. Да, это редкость, чтобы жених и невеста понравились друг другу с первого взгляда. Но у нас все получилось! Кажется, я буду счастлива с этим человеком. Отец смог угодить мне, и я хотела в ответ угодить ему: быть самой красивой невестой в истории горного народа. Пускай об этом дне сложат легенды! Сама того не подозревая, я была права, только совсем не думала о том, что на самом деле послужит поводом для бардов.

Преодолела оставшееся расстояние, и волхв протянул мне руку. Приняла ее и встала по левую сторону от старика. По правую стоял жених, который тоже взял протянутую ему ладонь служителя. По пальцам побежали мурашки, которые расходились дальше по всему телу. И в полнейшей тишине, в которой было слышно только дыхание собравшихся, завела тонкую и тихую мелодию флейта.

Я украдкой взглянула на жениха, но он заметил и ответил улыбкой. От этого на душе стало еще светлее. Мы ни разу с ним не разговаривали, но я отчего-то была уверена, что голос у него низкий с чуть заметной хрипотцой.

Волхв прочел короткую молитву, которая воздавала хвалу Великому Отцу и Благой Матери. И все это время я ощущала необычный прилив сил. Другие женщины рассказывали мне, что так всегда бывает во время свадебного обряда, ведь это не просто слова. Судьбы мужа и жены сплетаются крепким узлом. А после молитвы волхв Брехтус посмотрел на моего жениха.

— Берешь ли ты, Дринкрис, сын Окнирса, вождь племени горы Ахов, в жены Ильминару, дочь Сондра?

— Беру, — улыбнулся тот, и его голос оказался в точности такой, каким я воображала.

— Берешь ли ты, Ильминара, дочь Сондра, властителя Кривых Гор, в мужья Дринкриса, сына Окнирса?

— Беру, — почти с благоговением посмотрела на голубоглазого гиганта.

— Да будет так перед лицами Великого Отца и Благой Матери! — волхв соединил наши ладони, не отпуская их, и от этого движения все волоски на коже поднялись дыбом. Я ощущала тепло тела мужа, и это было очень приятно.

А потом… все и случилось. В мою жизнь пришел кошмар.

Где-то на улице раздался короткий вскрик. Сперва я не обратила на него внимания. Мало ли что могло приключиться. А потом — лязг оружия. Дверь в храм распахнулась и резко ударилась о стену. На пороге появились вооруженные люди с бордовыми нашивками в виде треугольников на кожаных доспехах там, где расположено сердце. Но даже без этих отличительных знаков я поняла бы, что это — люди императора. Никто иной не посмел бы заявиться с оружием на порог святого место, где горцы веками поклоняются Великим Предкам.

Нежная мелодия оборвалась внезапно. Волхв отпустил наши руки и сделал шаг в сторону вошедших. Позади них, на пороге, раздался стон. Из-за сапог имперцев показался один из горцев, он полз, оставляя за собой алую полосу. Я видела, как он уже занес руку с коротким кинжалом, чтобы вонзить его в ногу одному из врагов. Но те опередили его. Сразу двое проткнули нашего охранника мечами.

По залу пронеслись восклицания изумления и ужаса. Мы еще ничего не сумели понять. Какая-то женщина закричала и кинулась в сторону пронзенного, но воины оттолкнули ее. Она упала, но снова вскочила, со скулением бросившись на врагов. Один из них уже наставил в ее сторону меч, но ее успели подхватить другие женщины и оттащили в дальний угол, откуда раздавались ее отчаянные рыдания.

— Как смеете вы… — голос волхва дрожал от гнева и напряжения. — Как смеете вы врываться в место святое с оружием и проливать здесь кровь?! — наконец смог он закончить фразу.

— Именем императора! — выступил вперед один из прибывших. — Это селение захвачено. Сдавайтесь, и никто не пострадает.

Я смотрела на все это с широко раскрытыми глазами и не могла поверить в то, что они меня не подводят. В то, что я правильно слышу ломаный, весь изуродованный акцентом горный язык.

Мой отец, в сущности, еще совсем не старый человек крепкой наружности с темными волосами, едва тронутыми сединой, вышел вперед.

— Я Сондр, властитель Кривых Гор, и вы пришли на мою землю. Убирайтесь отсюда!

Видела, что он сжимает кулаки. Только что он мог поставить против вооруженных до зубов воинов?

— Все кончено, Сондр, властитель Кривых Гор, — с насмешкой в голосе произнес враг. — Теперь эта земля принадлежит Его императорскому величеству Хакасану Второму, правителю империи Охсай, южных и восточных равнин… — он сделал паузу и добавил: — И властителю Кривых Гор!

Те имперцы, которые стояли за ним, дружно воскликнули:

— За императора!

Я прекрасно понимала охсайское наречие, которое было самым распространенным в империи, потому что отец с детства учил меня языкам наших соседей. Ведь как старший ребенок я должна была когда-то занять его место рядом со своим мужем.

Краем глаза увидела, как Дринкрис сделал несколько шагов к моему отцу. Именно он должен был когда-нибудь править вместе со мной. И все об этом знали.

— Горный народ ни за что на свете не будет подчиняться никому, кроме своего властителя! — твердо сказал Дринкрис.

— Кто первый желает не подчиниться воле императора? — возвысил голос воин, продолжая так сильно коверкать мой язык, что понять что-либо было сложно.

— Отойди, Дринкрис, — тихо приказал мой отец, и тот послушал. Сделал шаг назад, закрыв меня широкой спиной.

С колотящимся сердцем я выглянула из-за его плеча.

— Никто из здесь собравшихся не признает за вашим императором право командовать нами, мы — вольный народ! Тысячи лет горцы были свободны!

Голос отца звучал громко, отражаясь от каменных сводов крыши и усиливаясь. Он говорил как истинный правитель. И, несмотря на опасную ситуацию, у меня все волоски приподнялись на теле от его тона. Все горные вожди признавали власть моего отца, и я прекрасно знала почему. Не потому что титул властителя достался ему от его отца, а тому — от отца его отца. Хотя так и было. Но потому что он подтверждал свое право на доверие. Подтверждал ежедневно многие дюжины лет, правив мудро и честно.

— Великий Отец и Благая Матерь покарают вас! — снова возвысил голос волхв.

Он, возможно, не обладал той же силой, которая буквально струями изливалась из моего отца, но тоже производил впечатление. Однако, кажется, только ни на воинов императора. Они лишь засмеялись на это замечание, хотя я даже не уверена, что они понимали наш язык, но каждый из вошедших косился на того, который знал наше наречие, и в точности повторял все его эмоции, в том числе и смех.

— Вы пришли к безоружным людям! — Сонд сделал шаг в сторону мечников, одновременно разводя руки в стороны, показывая, что он говорит истину. — Вы убили того, кто охранял безоружных!

— Никто не смеет не подчиняться воле его императорского величества!

— Где он, ваш император? — ухмыльнулся отец. — Может, это ты? — он ткнул пальцем, показывая на говорившего. — Или ты? — глянул на его соседа. — Выходи и сразись со мной один на один, как мужчина с мужчиной! Выходи, и решим, кто из нас достоин! И если в равном поединке я проиграю, может быть, мои люди смогут принять нового правителя!

После этой пламенной речи говоривший с отцом имперец разразился диким хохотом, который подхватили его товарищи. Я поморщилась. Мне хотелось зажать уши, только бы не слышать этот смех, который оскорблял всех нас.

— Император не опускается до того, чтобы разговаривать со всякой швалью!

— Так вот кто мы для него! — Сондр сделал еще шаг в сторону пришедших, и я испугалась за него, дернулась в его сторону, но Дринкрис успел схватить меня и прижать к себе. Сердце выпрыгивало из груди от тревоги за отца.

— Вы пришли именно в тот день, когда мы все безоружны, когда мы собрались в святом Храме Великого Отца и Благой Матери, чтобы соединить судьбы двух молодых людей!

А потом отец вдруг замолчал и растерянно оглянулся на мою мать. И я видела его лицо. Оно было белым, как известь. Он снова обернулся к вооруженным людям.

— Это все неслучайно! — он выставил руку в обвинительном жесте.

— Еще шаг, и я тебя проткну, — спокойно предупредил тот, который говорил и до этого.

Но отец как будто его не слышал. Он все приближался.

— Вы знали о том, что сегодня свадьба моей дочери! Вы нарочно подгадали нападение, когда почти все мужчины, способные держать меч, в храме без оружия!

Воин, к которому он подошел ближе всех, сделал резкий выпад. Я с ужасом наблюдала, как из спины нашего властителя показалось лезвие меча.

— Отец! — я закричала и хотела кинуться к нему, но муж мне не дал этого сделать.

Одновременно со мной закричала мать и мои сестры. Их удержали другие гости, не дали подставиться под оголенные мечи.

Сондр упал на колени, все еще не сводя взгляда с обидчика, не опустив головы.

— Ну, разумеется, — сказал имперец, резко вытянув из его тела лезвие. — Император — великий стратег, и знает, когда нужно нападать.

— Пусти, пусти! — шептала я, глотая беззвучные слезы, но Дринкрис этого не сделал.

Тогда я совершила то, чего он не ожидал: резко наступила ему на ногу, одновременно ударив локтем в бок. Он ухнул и выпустил меня из рук. А я, не помня себя от гнева, кинулась на врагов.

— Ильминара! — растерянно крикнул муж, но времени оборачиваться не было.

Кажется, враги не думали, что напасть может женщина, и это стоило им нескольких мгновений промедления. Я кинулась на убийцу своего отца. Он выронил окровавленный меч. И попытался оттолкнуть меня от себя. Но я повисла на нем, сбив с его головы кожаный шлем, впилась в его короткие темные волосы, ощущая, что вырываю их клоками. И это доставляло мне темную радость и удовлетворение.