Невольница императора

* * *

Его лицо становилось все ближе. Я не хотела этого поцелуя и всего, что могло бы произойти после, но понимала, что это единственный шанс остаться во дворце. Подобраться к императору. Мало ли какие у них тут порядки. Может, так и нужно, может, советник всегда «пробует» все перед тем, как дать правителю… Думать было некогда.

Да, я приняла решение, что сделаю все, чтобы добраться до правителя, и в этой ситуации обязана подчиниться воле человека, в руках которого находилась в прямом и переносном смыслах. Однако не смогла пойти против своей природы. И мимо воли, уже почти коснувшись его губ, шепнула прямо в них:

— Нет!

Он внимательно на меня посмотрел. От его кожи пахло чем-то хвойным, словно он мазался каким-то эфирным маслом. Его глаза поблескивали, отражая еле заметный свет звезд, который проникал через окно.

— Что ты сказала? — в голосе не звучала злость, только бесконечное удивление. У него могло бы быть точно такое же выражение лица, если бы с ним заговорила кошка или какая-нибудь букашка.

Дверь распахнулась. На пороге снова возник старик. Я узнала его только по силуэту, потому что на него лился свет из соседней комнаты, и лица видно не было.

— Господин советник, — проблеял он неуверенно.

— Я же приказал, чтобы меня никто не беспокоил! — рявкнул длинноволосый, и я дернулась. Он, словно желая успокоить, положил руку на мое бедро. Если честно, это успокоило меня несильно. Скорее наоборот.

— Но, господин советник, это записка от его императорского величества.

Он выругался себе под нос, и я почувствовала, что Ремхайн не особо рад сообщениям от правителя. Наверное, он не у одной меня он поперек горла стоит. Может, мы могли бы даже стать союзниками.

Но при мысли о том, как именно придется себя вести, чтобы добиться расположения этого мужчины, сердце болезненно сжалось. И дело вовсе не в попранной чести. Я уже наплевала на нее. В какой-то степени. Нет, как бы я ни боялась это признать, дело в Касе. Мы ничего друг другу не обещали. Даже расстались в ссоре, и все же мне казалось, что, позволяя другому касаться меня, я как будто предаю его. И это чувство пожирало изнутри.

Советник легонько хлопнул меня по бедру, я поняла этот жест как то, что он хочет, чтобы я слезла. Как только я оказалась на ногах, он сразу же поднялся и, сделав несколько шагов, протянул руку старику, забрав послание.

— Зажги свечи, — приказал черноволосый ему.

Тот тут же засуетился, и очень скоро комната осветилась несколькими огоньками.

Советник развернул записку и пробежал по ней глазами. А потом со злостью сжал ее в кулак и не оглядываясь быстрым шагом вышел.

Мы со стариком переглянулись. И что мне теперь делать?

— Пришлю кого-то из слуг, чтобы расположили тебя, — наконец буркнул он и тоже выскочил.

Оставшись одна, я взяла свечу и подошла к резной панели, которая вела к музыкантам. С интересом заглянула туда. Но там уже никого не оказалось. Даже окликнула кого-нибудь на всякий случай, но небольшая каморка со скамьями была абсолютно пуста.

Сзади раздалось негромкое покашливание. Я обернулась. В нескольких шагах от меня стояла женщина средних лет, однако она была полностью седая. Длинные волосы уложила в высокую прическу. Одежда — самая простая: юбка из грубой ткани и заправленная в нее рубаха из льна. Только приглядевшись, поняла, что это не седина или, по крайней мере, седина не полная, а ее цвет волос. Глаза — невыразительные светло-серые. Совсем не такие, как у советника, радужки которого словно обрамляли черные обручи.

— Ступай за мной, — сказала она довольно сухо, посмотрев на мой наряд.

Я поставила на стол свечу и накинула на плечи плащ, в котором сюда пришла. Не хотела, чтобы меня в таком виде разглядывал каждый встречный, а что в замке полно народу, я уже убедилась. Прав был Кас, когда говорил, что я должна быть к этому готова.

Провожатая не говорила со мной, а только показывала путь, держа в руках масляный светильник, который немного коптил, когда она начинала идти быстрее. Мы шли и шли, петляя то широкими, то узкими коридорами. У меня даже закружилась голова в бесконечных лабиринтах. Ни за что не смогла бы найти дорогу обратно, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Воины в каждом коридоре тоже не помогали, потому что были одеты в одинаковую форму. Правда, в отличие от городской стражи, которая щеголяла в пурпурных одеждах с бордовыми нашивками, эти ходили в белых плащах с золотыми нашивками.

Через некоторое время я начала подозревать, что служанка решила надо мной позабавиться и просто водит кругами. Но только собиралась об этом спросить, как та резко остановилась возле одной из множества узких дверей. Она сняла с пояса связку ключей и поковырялась в замочной скважине. Дверь скрипнула и открылась.

— Твои покои, — коротко бросила она. — По дворцу без спросу не гулять. Все удобства внутри. Когда от господина Пильшхайна придут распоряжения, я сообщу. Ужин принесу, когда разберусь с остальными делами.

Она говорила строго и быстро, так, что я даже слова не смогла вставить. Женщина уверенным шагом вошла внутрь, зажгла несколько свечей от светильника и сразу же вышла, сделав мне рукой приглашающий внутрь жест. Ничего не оставалось делать, как войти.

Дверь тут же закрылась, а замок щелкнул. Я бросилась к выходу.

— Эй! — крикнула я, не ожидая, что меня запрут. — Открой!

Однако беловолосая ничего не ответила, и я услышала ее удаляющиеся шаги. Со злостью саданула по двери ногой и осмотрелась. Комната была настолько мала, что здесь едва хватало места для узкой кровати, столика с умывальным тазом и кувшином с водой да ведром с крышкой для справления нужды под столом. Окно больше походило на щель под потолком. Я даже не могла бы в него заглянуть. Это же тюрьма…

А что я хотела? Знала ведь, куда иду. Разве у императора может быть по-другому? Он жестокий тиран и самодержец. Чего еще от него ожидать? Однако сейчас я могла выдохнуть и некоторое время просто отдохнуть.

На кровати, как ни странно, лежала смена одежды. Это оказалось очень кстати, потому что все время ходить в монетах было по меньшей мере неудобно. Я кое-как, ругаясь последними словами и все время поминая нечистых, стянула с себя лиф и пояс, почувствовав свободу, переоделась в удобную юбку и рубашку, точно такие же, как у беловолосой, напилась воды вдоволь и умылась. Сильно проголодалась, но вредная служанка не сообщила, когда именно принесет ужин, так что ждать его было бесполезно. Я аккуратно вытянула из волос опасную шпильку и, положив ее на столик, повалилась на кровать поверх покрывала и почти мгновенно уснула.