Невольница императора

* * *

Была уже глубокая ночь, когда я, завернутая в простыню, вышла к стражам у дверей и сказала заранее оговоренную фразу:

— Император желает белого вина.

Посмотрела сперва на одного, потом на второго мужчину. У второго чуть расширились глаза, и я поняла, что из этих двоих он предатель.

— Я позову кого-то из слуг, — сказал он и пошел по коридору.

Тем временем я вошла обратно в покои и принялась ждать. Света не было. Ни одна свеча не горела, а в очаге остались лишь чуть красноватые угольки. Присела на край кровати, на которой под одеялом неподвижно лежал правитель.

Меня немного потряхивало из-за пережитого. Столько событий за такое короткое время кого угодно могут свести с ума.

Я смотрела в определенную точку и только поэтому заметила движение. Панель на стене, где находился очаг, такая же как и в моих покоях, отъехала в сторону, и оттуда показался человек в темном плаще с капюшоном. Его освещал лишь тонкий серп месяца.

— Почему так долго? — прошептал советник.

— Возникли… — я замялась. — Некоторые трудности.

— Он мертв? — спросил Ремхайн с придыханием.

— Мертв, — глухо отозвалась я. — Подойди и сам проверь.

Предатель медленно приблизился к телу на кровати и откинул одеяло.

— Что за?.. — он не успел продолжить фразу, потому что его горла коснулось лезвие того ножа, который он приготовил для императора.

Сам же Хакасан стоял сейчас позади советника, одной рукой перехватив его поперек груди, другой готовый перерезать горло.

Страж, который уже четверть стражи изображал из себя мертвого императора, вскочил на ноги. Другие, в верности которых правитель не сомневался и которых успел тайно созвать за столь короткий срок, вышли из купальни, неся светильники. Спальня ярко озарилась огнем, и я увидела испуг в серых глазах предателя, потому что сейчас смотрела только на него.

— Ты рано меня похоронил, дорогой друг, — невесело пошутил Хакасан.

Ремхайн, кажется, оценив силы противника, крикнул:

— Стража!

Из потайного хода повалили другие воины, которые, очевидно, перешли на сторону советника. В спальне сразу стало очень тесно. Мне хотелось куда-то спрятаться, потому что я была здесь единственной женщиной, к тому же в одной простыне, потому что одежда оказалась безнадежно испорчена, а все остальные — вооруженные мужчины. Хакасан, словно прочитав мои мысли, строго кинул:

— Ильминара, в запрись в купальне, быстро!

Сейчас я не собиралась ему перечить, ситуация как-то не располагала геройствовать. Быстро, словно крыса, я прошмыгнула мимо вооруженных до зубов воинов, пока никто ничего не понял. И заперлась на засов в купальне, как император и сказал. Однако через замочную скважину можно было прекрасно наблюдать за всем, что происходило в спальне.

— Ильминара? Та самая Ильминара? — удивился советник.

Я не знала, хочет ли он отвлечь внимание правителя или вправду удивлен.

— Ильминара, дочь Сондра, властителя Кривых гор, — четко произнес император, и это повергло меня изумление. Я ведь ни разу не назвала ему полное имя! Он потрудился узнать его?

— Послушай, Хакасан, друг! — воскликнул советник. — Я не знаю, что она тебе наплела, но это все неправда!

— И даже этот нож, который готов лишить тебя жизни, только дай мне малейший повод?!

Кажется, Кас начинал выходить из себя. Капюшон уже не скрывал лицо Ремхайна, хотя я не помню, когда он его снял, наверное, император сорвал его сам, пока я пряталась. Видела упрямство в серых глазах. Они сверкали решительностью.

— Чего вы ждете?! — закричал он на стражу. — Вперед!

При этом он попытался вывернуться из захвата правителя, но тот лишь сильнее надавил на его шею, пустив немного крови. Советник замер.

Его сопровождающих было полдюжины. На стороне императора сейчас — семеро. Силы почти равны, однако он, по всей видимости, не собирался устраивать кровавое побоище.

— Каждый из вас, — возвысил он голос, обводя взглядом предателей, и у меня по коже мурашки поползли от его тона, я еще ни разу не видела Каса таким. — Каждый из вас, — повторил он, — кто сейчас сложит оружие, не пострадает. Я даю слово императора, что помилую вас. Вы будете лишь разжалованы из войска, но сохраните жизнь и свободу.

Я затаив дыхание наблюдала за этой сценой. Воины медленно один за другим принялись опускать мечи, которые уже вытащили, и становиться на колени.

— Архвейн, — посмотрел он на того стража, который успел полежать в его постели, — забери их мечи.

Пока тот занимался этим, Кас продолжал «обнимать» бывшего друга. Это было почти интимное действо. Я видела, что по лезвию тонкой струйкой тянулась кровь и капала на пол. Ремхайн часто дышал. Его глаза лихорадочно сверкали. Кажется, до него дошло, что это конец.

— Скажи мне только одну вещь, — задумчиво произнес правитель. — Каким образом ты собирался забрать себе трон, убив меня? Ты ведь даже не мой родственник.

— Урхвила, — выплюнул только одно слово советник, вернее, уже бывший советник. Я так поняла, что это он назвал женское имя.

— Я ведь запретил тебе брать ее в жены, — не понял император. — Даже отослал сестру подальше от дворца, чтобы вам обоим не было так тяжело. Ты всегда знал, что она с детства помолвлена с другим!

— Ты так часто запирался в покоях на целые дни, что мне не составило труда съездить к ней и обручиться тайно! — сероглазый сказал это с гордостью, как будто вылил из ведра эту информацию на императора. — Так что теперь я твой брат и первый претендент на трон как муж твоей единоутробной сестры!

Я даже заметила, что Хакасан покачнулся, но быстро взял себя в руки.

— Что ж, — он протянул это так, словно что-то решал. — Ты ослушался меня в малом и великом. Но за это я прощаю тебя. Я прощаю тебя за то, что за моей спиной плел интриги и разворачивал ненужные нашей империи воины. Я прощаю тебя за то, что ты женился на моей сестре, потому что знаю: она любит тебя.

Я уже видела победный блеск в серых глазах советника, его уголки губ тронула презрительная улыбка, словно император ничего не мог ему сделать.

— Наверное, я даже смог бы простить тебе эту попытку убить меня самого.

При этих словах императора Ремхайн напрягся.

— Но я никогда не прощу тебе смерть Рисанны! — одним точным движением Хакасан перерезал горло предателю, и тот с расширенными, словно от удивления, глазами упал на колени, потому что император перестал его держать. Кас обошел его кругом, чтобы видеть глаза бывшего друга. Тот цеплялся за жизнь, пытаясь закрыть чудовищную рану руками, кровь хлестала из нее во все стороны, забрызгивая пол, окружающие предметы и белые плащи стражи.

— Ты знаешь, что это был мальчик? — с каким-то ледяным спокойствием спросил Хакасан, глядя на то, как Ремхайн падает и заваливается на спину, как по телу его проходит предсмертная судорога. — Я никогда не прощу тебе смерть моего сына!

Это последние слова, которые услышал советник, прежде чем жизнь покинула его обескровленное тело.