Невольница императора

* * *

Почти сразу после того как ушел советник, ко мне в покои постучала Листрела, она была в сопровождении молодой женщины. Та держала в руках корзину, с плетеного бортика которой свешивался кусок измерительной ленты. Я сразу поняла, что это портниха. Еще не успела ничего надеть, поэтому она какое-то время вертела меня по всякому, измеряя различные части тела. Мне было все равно. Я ведь никогда не надену те наряды, которые она начнет шить. Как бы там ни сложилось сегодня, меня не будет. Или во дворце, или в этой жизни.

Служанка все время что-то мне рассказывала, но я не слушала ее. Мыслями пребывала далеко не здесь, а в лачуге, которая на некоторое время стала мне приютом и почти настоящим домом. Надежда маячила перед носом, и не давала нормально дышать, не давала думать ни о чем другом! Если все пройдет удачно, и Ремхайн не обманет, ночью я увижу Каса! От этих мыслей руки становились ледяными и кружилась голова. Мы сбежим вместе, как он и предлагал!

Я еще не знала куда. Вернуться ли мне в родные края и попытаться отвоевать себе то, что полагается? Даже не предполагала, как там идут дела в мое отсутствие. Настраивалась на любой вариант, только бы горцы не подчинялись имперцам!

Я готова отдать место, принадлежащее мне по праву, готова добровольно от всего отказаться, только бы мой народ жил в мире. И все же в глубине души прекрасно понимала, ради кого могу отказаться от «трона». Ради Каса. Горцы никогда не потерпят, если у их властительницы появится муж охсаец. Так что или то, или другое.

— Мирана! Ты меня слышишь? — видимо, не в первый раз уже повторила Листрела. — Пора одеваться.

Я услышала, как на городской площади один раз ударили в гонг, возвещая о начале первой вечерней стражи. Из домика Касия этих звуков слышно не было, а из дворца — просто отлично. Я посмотрела на небо, солнце светило мягко, и предметы отбрасывали длинные тени. Уже скоро. Очень скоро.

Портниха ушла.

— Давай я помогу сделать тебе прическу, — предложила Листрела, потрогав мои темные локоны, которые уже почти высохли после мытья.

— Не откажусь, — улыбнулась и села перед зеркалом.

— Может, завьем их?

— О чем ты? — не поняла я.

Служанка вытащила из корзины, которая стояла под столиком, какой-то странный предмет: толстый металлический прут. Листрела положила его в огонь, который мелкими язычками облизывал последнее полено. Что это еще за орудие пыток? Я настороженно поглядывала в ту сторону, пока моя землячка не решила прекратить нагревать металл и приблизилась с ним к моим волосам.

Я отпрянула.

— Ты же их спалишь!

Не то чтобы я сильно сейчас заботилась о внешности, но если приду без половины волос, вряд ли император захочет меня видеть, и весь план псу под хвост.

— Не бойся! Я так много раз делала! Ничего не спалится.

— Ты уверена? — недовольно покосилась на инструмент.

Листрела ничего не ответила, а вместо этого отделила одну из прядей, которые она перед этим расчесала, и намотала ее на прут. Подержала несколько мгновений и отпустила волосы. Теплый, будто живой, локон упал мне на плечо. Он завивался, будто я с рождения кучерявая, хотя это вовсе не так. Четверть стражи понадобилось служанке, чтобы завить все волосы. Она увидела мою заколку, которую я аккуратно положила на стол, и хотела ее взять, но я опередила.

— Дальше я сама, спасибо тебе большое! — от души поблагодарила горянку, но не только за волосы. Она стала мне отрадой в столь непростое время. Чувствовать землячку в совершенно чужой и враждебной стране — дорогого стоит.

Когда я предельно осторожно заколола волосы, оставив навыпуск несколько прядей, которые делали мой образ более воздушным и легким, служанка натерла меня благовонным маслом. От его насыщенного запаха у меня закружилась голова.

— Ничего, ты приспособишься, — засмеялась Листрела, когда увидела, что я покачнулась. — Так с непривычки бывает.

— Неужели императору такое нравится?

— Запах скоро выветрится, — объяснила моя помощница. — Когда ты останешься наедине с правителем, на коже будет лишь легкий аромат.

Я вздохнула. Листрела открыла корзину, которую принесла, когда пришла вместе с портнихой. Конечно же, мне снова придется надеть эти дурацкие монетки.

Продолжала вздыхать и качать головой, пока горянка не развернула юбку полностью. Я застыла с открытым ртом. Она была невероятно пышная, состоящая из множества прозрачных слоев, а цвета — как заходящее солнце — настолько насыщенно багряного, что смотреть больно. Лиф и пояс тоже были красными, полностью усыпанные не только монетами, но и какими-то красными камнями, не удивлюсь, если драгоценными.

— Это что, настоящее золото? — сглотнула я.

— Да, золото и рубины, — кивнула служанка.

Благая Матерь! Да на этот костюм можно себе большой дом купить. Наверное, даже не дом, а целое поместье с хозяйством и рабами. Впрочем, деньги меня сейчас мало интересовали. Главное — отомстить. И очень желательно после этого остаться еще и живой. Да, непростая задачка.

— Где ты его взяла? — нахмурилась я.

— Не знаю, — Листрела захлопала глазами. — Господин Пильшхайн сказал, будто император распорядился, чтобы ты была в этом костюме. И отдал мне его.

— Император? Не советник?

— Господин Пильшхайн так сказал, — нахмурилась служанка. — Что-то не так?

Я махнула рукой.

— Нет-нет, все в порядке. Помоги мне, пожалуйста, в него влезть.

Император. Распорядился. Не советник. Почему мне это не давало покоя? Предположим, правитель увидел меня вчера из потайной комнаты, где сидели музыканты.

— Листрела, а правда, что император вел аскетичную жизнь после смерти жены и не звал к себе женщин?

Служанка кивнула, помогая мне влезть в пышную юбку.

— Да, иногда он даже по несколько дней может не выходить из своих покоев. Только лекаря и принимает.

Что здесь не так? Думай, Ильминара, думай. Откуда у него этот костюм, если он так долго не интересовался женщинами? Даже самая искусная мастерица не соорудит такой за несколько страж. А тут каждый стежок сделан ровно, не торопясь. Может, покойная императрица ему танцевала? Но если он так тяжело переживает ее смерть, разве не странно отдавать ее одежду невольнице?

Я все думала, но не находила ответ.

А еще через половину стражи, когда за окном стемнело, в дверь постучали.

— Его императорское величество требует новую невольницу к себе! — раздался незнакомый голос из-за двери.

— Пора, — ободряюще улыбнулась Листрела, которая все это время оставалась со мной, хотя разговора так и не вышло, потому что я все время думала о предстоящем убийстве.