Красавица и Чудовище

Глава 15

Лука

В Бостон я вернулся поздно вечером.

Чувствовал я себя дерьмово. Сегодня пролилась кровь. Я не занимался мокрой работой, но с таким же успехом мог бы выполнить ее сам. По моему приказу людей калечили и убивали. Где-то в пылающих глубинах ада, на моей стене греха появилось еще одно пятно. Иногда мне снилась эта стена. Снилось, что я ее стираю. Тщательно стираю, но как только заканчиваю, уродливые пятна вновь проявляются.

Но сейчас меня беспокоило не это.

А непонятное внутреннее ощущение. Предчувствие, что должно быть нечто лучше этого. Богатство, власть, контроль, уважение, нескончаемый парад женщин, достоинство моего положения — все это казалось пустяком. Пылью под ногами. В моем сердце не было счастья.

Я оцепенел.

В такие моменты мне хотелось стать таким же пресыщенным, как мой отец, в отношении мира, в котором мы жили, где собаки едят собак. «Почуму ты плачешь? Он убил бы тебя в мгновение ока, если бы оказался на твоем месте», — говорил он, когда я был намного моложе, тогда он был тигром, а я — всего лишь детенышем. Теперь он стал беззубым тигром, а я — capo del capo (с ит. — «босс боссов») нашего мира.

Когда мы с Куллинаном ехали домой по знакомым загородным дорогам, мне в голову пришла мысль о девушке.

Я мгновенно почувствовал, как член дернулся от предвкушения. Доктор дал понять, что она чиста. Да, было бы хорошо погрузиться в ее жар. Отогнать тяжелое чувство. Я подозревал, что это будет лишь временное облегчение, но даже этот мимолетный миг без тяжести страха был бы желанным. Я взглянул на часы. Намного позже, чем я ожидал вернуться к ужину, но если она выполнила инструкции, которые я оставил Мелании, то должна была ждать меня в столовой.

Как только машина остановилась, я взбежал вверх по лестнице. Как обычно, один из моих людей уже был предупрежден и стоял у входной двери, готовый открыть ее для меня. Я вошел в дом и направился прямо в столовую. На первый взгляд я подумал, что она ослушалась меня и не дождалась, но потом понял, что она там.

Я остановился у входа и уставился на открывшуюся передо мной картину. Столовая моя, но я почти ее не узнавал. Девушка. Дело было в девушке. Она изменила все.

Она сидела в освещенной свечами комнате в дальнем конце длинного обеденного стола, но ее белокурая головка склонилась над белоснежной скатертью, и она деловито строчила карандашом в маленьком блокноте. Занятие так глубоко ее поглотило, что она, казалось, совершенно не замечала моего присутствия.

К моему удивлению, я обнаружил, что мне любопытно, что она пишет, и, как ни странно, это раздражало меня. Поскольку мне хотелось знать, я решил сознательно лишить себя этого знания.

Я направился к своему месту, и это движение привлекло ее внимание. Она тут же вскочила со стула.

Мой взгляд скользнул вниз по украшавшему ее шею бриллиантовому колье и шелковому красному платью. Странно. Любая другая женщина выглядела бы в этом платье — в зависимости от размера сисек — распутной или сексуальной, но она выглядела как кусочек рая: чистая, незапятнанная и странно хрупкая. Как будто я запятнал бы ее чистоту, если бы позволил своим грешным рукам прикоснуться к ней.

Мой взгляд переместился вверх.

Я был загипнотизирован волшебным видом: теплый свет свечей заставлял ее кожу сиять и освещал волосы. Она в неуверенности широко распахнула глаза. Приблизившись к ней, я коснулся ее губ. Они первые бросились мне в глаза, когда я увидел ее в гостиной Сулеймана.

Нежные и шелковистые… покрытые красной помадой. Взяв со стола белую салфетку, я стер помаду. Все это время она просто стояла, как кукла. Моя кукла. Я мог бы сделать с ней все, что угодно. Я ее купил. Я оставил небольшое пятно вокруг губ, что мне понравилось. Так она казалась менее чистой, но, возможно, я слишком грубо действовал, потому что теперь губы выглядели опухшими.

Словно она отсасывала мне несколько часов.

Показался розовый кончик язычка, чтобы лизнуть набухшую плоть, и у меня зачесались руки бросить ее на стол и взять прямо там, но я заставил себя не поддаваться этой потребности. Хотел доказать себе, что сильнее любых желаний собственного тела. Это всего лишь секс. Я мог бы устоять перед ней. Она — обычная женщина. А все женщины — просто хорошенькие игрушки. Я бы никогда больше никому не доверился. Трахну ее после ужина, но не раньше.

Я подошел к главе стола и сел.

— Подойди и сядь рядом со мной, — пригласил я, но даже для собственных ушей мой голос в тишине комнаты прозвучал холодно и безразлично.

Она повиновалась. Мне понравилась ее походка. Не как у модели, вышагивающей по подиуму, а плавная и бессознательно чувственная. Это привлекло мое внимание, когда я впервые увидел, как она идет к беседке.

— Спасибо за все, что ты сделал для моего отца, — сказала она, опускаясь на стул рядом со мной.

Меня не интересовала ее благодарность. Я сделал это не для того, чтобы доставить ей удовольствие. Это была моя часть сделки. На самом деле, мне не интересно здоровье ее отца или ее жизнь вне нашей договоренности.

В дверях появилась Мелания.

— Добрый вечер, сэр. Не хотите ли аперитив перед ужином?

— Нет, несите еду, — ответил я, не отрывая глаз от Скай.

Мелания попятилась, а Скай снова повернулась ко мне. Я протянул руку и коснулся ее волос.

— Они настоящие?

Не отрывая от меня широко распахнутых глаз, она кивнула. В комнате стало так тихо, что я почти слышал биение ее сердца. Я позволил пальцу пробежаться по ее шее, по колье, до точки, где ее пульс трепетал, как пойманная пташка. Остановившись на этом месте, я почувствовал, как быстро и неистово бежит кровь по венам.

Это напомнило мне наблюдение за львицей, притворяющейся, что у нее течка, и несколько дней спаривающейся со львом-мародером, потому что она пыталась утомить его и помешать найти детенышей, спрятанных неподалеку в кустах. Я был тем мародерствующим зверем, и, как и он, мне было все равно, почему она здесь. Достаточно знать, что лев, в конце концов, устал от львицы. Он пошел в противоположном направлении от ее детенышей. Она получила, что хотела, как и он. Аналог «долго и счастливо» в стиле африканской саванны.

В этот момент вернулась Мелания с тремя девушками, которые несли корзины с хлебом, бутылку вина и тарелки с едой. Было странно видеть так много людей, но, опять же, я никогда здесь не ел и не знал, сколько сотрудников требуется, чтобы управлять этим домом.

— Обжаренные морские гребешки со сливочным соусом из пастернака и острыми закусками из креветок, — объявила она, когда девушки поставили перед нами тарелки и налили вино в бокалы. Все это время я не сводил глаз со Скай, и она, словно загипнотизированная, не могла отвести взгляда от меня.

Потребность обладать ею была так сильна, что мне снова захотелось смести со стола тарелки, вино и хлеб и совокупляться с ней в течение нескольких дней. Пока я не смог бы оттолкнуть ее и уйти в противоположном от нее и ее беспокойной жизни направлении.

Убрав руку от ее теплой кожи, я взял бокал с вином и сделал глоток. Когда я отпустил ее взгляд, то почувствовал, как она выдохнула с облегчением. Вино приятно холодило язык. Позже на нем будет ее вкус.