Кровь и туман

Нужен Бен.

— Мне пора, — я вскакиваю со стула. Шиго, растерянная моей резкой сменой поведения, продолжает стоять на месте и глядеть на меня с опаской. — Ты гений, Шиго! Как и твой папа! Спасибо тебе!

— Не за что? — вопросительно отвечает Шиго.

К выходу я направляюсь спиной, одновременно нащупывая в кармане телефон и продолжая что-то нелепое говорить Шиго, то ли извинения, то ли благодарности, но больше что-то несвязное и непонятное, потому что в этот же момент стараюсь не упустить нить тянущихся мыслей.

— Просто иди уже, — обрывая меня на полуслове, отмахивается Шиго.

Я салютую ей оттопыренным в кулаке большим пальцем. Шиго присаживается обратно на свой стул, поднимает книгу, размещает её у себя на коленках, но не опускает взгляд к строчкам.

Нет.

Для огненных глаз Шиго есть более притягательный маяк, с каждым днём становящийся всё тусклее.

И сейчас, кажется, у меня появилась идея, как нам снова сделать его совершенным источником света. * * *

— Эдзе? — брови Бена ползут вверх. — Этот псих ненормальный?

— Верховный ведьмак одного из сильнейших ковенов, — добавляю я. — Если он смог переместить нас в прошлое, вылечить Нину ему труда не составит.

— Жив ли он вообще сейчас? Что сказала Шиго?

— Ничего, потому что я не спрашивала. Но она, упоминая его, говорила в настоящем времени.

— Да уж, люблю ситуации, где что не факт — то стопроцентная уверенность. И где нам его искать? Опять в архиве ковыряться?

— Нет, — я перестаю вертеть в ладони телефон и теперь демонстрирую Бену экран с сообщением, отправленным после того, как мы с ним созвонились. — Думаю, пришло время просить о помощи.

На дисплее: «Через час у меня. Это срочно». Адресат: «Филонов». На фотографии контакта парень в синем свитере с книжкой на голове.

— Собираешься рассказать ему? — с нескрываемым удивлением уточняет Бен.

Он напрягается всем телом. В одно мгновение моя комната наполняется разряженным воздухом, и я решаю открыть окно, чтобы проветрить помещение, а заодно и закипающие головы.

— Ты поступил правильно, рассказав Марку, — говорю я.

— Я ничего ему не рассказывал, — напоминает Бен.

— А мог бы…

— Ага, и тогда бы ты меня прям на месте прибила.

— Я была неправа.

— Слушай, коротышка, хватит, — произносит Бен, а затем издаёт странный звук, то ли шипение, то ли свист. — Серьёзно, то ты меня благодаришь, то признаёшь свою вину… Меня это начинает напрягать. Что за фаза у луны сегодня такая, что ты, словно оборотень, так сильно поменялась?

— Я всё переосмыслила, — признаюсь я. — Кое-что поняла.

— Например?

— Не всегда тот, кто выигрывает, является победителем.

— Это что вообще значит?

— Понятия не имею, — я качаю головой. Дверь в мою комнату приоткрыта, поэтому я вижу, как Артур проходит в кухню. — Я просто устала уже.

— От чего?

— От всего, Бен, — я подлетаю к двери, но закрываю её не хлопком, а осторожным толчком. — От людей, которых я не знаю, от прошлого, которого у меня больше не будет… От чужих проблем, от своих вопросов, от того, что я — не я, ты — не Бен, а Нина и вовсе почти мертва.

— Это неправда, — произносит Бен.

Но он не настаивает. Мне бы, наверное, хотелось этого, но мы оба знаем, что смысла во вранье нет, когда всё, что есть вокруг нас — это сплошная недоговорённость длинною больше, чем десятилетие.

— Я хочу снова контролировать свою жизнь.

Шаркающие шаги по ту сторону. Артур вернулся в свою комнату.

— Мы обхитрили Христофа, — я развожу руками. Он понимает, я уверена, что я имею в виду под этим жестом. — Мы выиграли. Вот только победа ли это?

Мелкая дрожь касается пальцев, поднимается к плечам, поселяется в голосе и показывается наружу вместе с последней фразой. Я не чувствую слёз, но отчётливо ощущаю холод вдоль позвоночника.

Панические атаки опасны тем, что ты никогда не знаешь точное время их прибытия. В один момент одна из них просто сцепляет свои тонкие костлявые пальцы на твоей шее, и всё, о чём ты можешь думать — это желанный конец.

— Мне всё равно.

Три коротких слова, объединённых во фразу, едва дотягивающую до полноценного предложения, бьют наотмашь.

Паника уходит на второй план, не успевая окончательно заключить меня в свои удушающие объятья. Не понимаю, как реагировать на то, что услышала. Бен должен всегда быть рядом, потому что только он знает, каково мне сейчас. Но то, что он говорит — это не похоже на поддержку или взаимопомощь.

— Прости? — переспрашиваю я. — Тебе всё равно?

— И тебе должно быть, — тем же стальным тоном произносит Бен. — А как иначе? Да, мы выиграли, но чтобы выжить, нужно что-то большее, чем просто слоняться вокруг и надеяться на удачу. — Бен делает шаг ко мне. Моя комната слишком мала по площади, чтобы этот шаг остался незамеченным. — Быть защитником — значит быть воином. Недостаточно победить в одной битве — тебе, Слава, придётся сражаться с собой и окружающим миром каждый грёбаный день. — Бен облизывает губы, отводит взгляд в сторону. — Таковы правила, и не я их придумал.

Поражает старание, с которым Бен пытается не казаться умным. Поражает и удивляет. Раньше все мои знакомые больше предпочитали демонстрировать любое своё превосходство напоказ, будь то глупые факты, почерпнутые из кроссворда, или реальные знания, полученные во время самостоятельного обучения.

А Бен… Он говорит умные слова, но преподносит их так, словно это наитупейшая ерунда, не требующая ни внимания, ни понимания.

— Как скоро Ваня придёт? — Бенов голос возвращает меня из раздумий.

— Минут через десять.

— Отлично. Тогда я могу у тебя кое-что спросить… Могу же? Мы ж, типа, друзья.

Бен чуть наклоняется, напирает. Я выставляю руку вперёд, упираясь кулаком ему в плечо.

— Можешь, но дай дружбану немного свободы, а то это всё начинает выглядеть странно.

Осознав мои слова, Бен передёргивает плечами и делает шаг в сторону кровати. Я приоткрываю дверь, выглядываю в коридор. Комната Артура снова заперта — он явно не заинтересован в том, чтобы подслушивать.

— Что ты решила насчёт Власа? — спрашивает Бен, когда я присаживаюсь на кровать рядом с ним, но на расстоянии достаточном для того, чтобы соблюсти некие негласные границы.

— Насчёт Власа? — переспрашиваю я. — В смысле?

— Ты дашь ему шанс, или что?

— К чему такие вопросы вообще?

— Я просто не хочу быть гавнюком в одиночестве, знаешь ли.

Бен хлопает себя по груди, видать, рефлекторно, ведь его форменная куртка висит в коридоре. Тогда он пулей мчится туда, а обратно возвращается шагом неуверенным, немного дёрганным. И что-то всё время подбрасывает в воздухе… квадратное и синее.

Сегодня с таким предметом я уже сталкивалась.

— Это всё, конечно, мило, — произношу я. — Но я сейчас не готова связывать себя узами брака…

— Смешно до истерики просто, — Бен скалится, зажимая коробочку для ювелирного украшения в кулаке. — Здесь не кольцо, Слава Богу, но проблемы мои это не уменьшает.

Бен подкидывает коробочку в воздухе, я ловлю её и сразу открываю.

— Ключ? — я осторожно подцепляю двумя пальцами аккуратное узорное золотое украшение в виде старинного ключа.

— Там ещё записка под бархатом.

Пока я разглядываю украшение, Бен забирает у меня коробочку. Вытаскивает из-под подкладки сложенную в квадрат бумажку.

— «Это ключ от моего сердца. Береги его. Я люблю тебя. Навсегда твоя, Поля», — зачитывает Бен.

— Ключ от моего сердца? — я протягиваю Бену украшение. — Как пошло, вульгарно и…

— Мило, — перебивает Бен.

— Да, мило, — соглашаюсь я, теперь уже не кривя сердцем. — И как человек, который носит это, — я отодвигаю край кофты и демонстрирую Бену свой кулон со знаком зодиака, являющийся частью нашего дружеского соглашения с Кириллом, — заявляю, что подарки такого рода обычно значат очень много для дарящего.

— Для того, кто получает, тоже. — Бен спешно прячет ключ в бархатную коробочку. — Слишком большая ответственность. — Коробочка снова отправляется в карман куртки, и пока Бена нет в комнате, я быстро проверяю, нет ли сообщения от Вани. Ничего. Но я уверена, что он придёт.

— И ты хочешь скинуть на меня ответственность за принятие своего решения? — мой вопрос летит Бену прямо в лицо, стоит ему только снова показаться в дверном проёме.

— Может, если я увижу собственными глазами, что сложное и на первый взгляд плохое решение не всегда ведёт к неправильному исходу, я был бы чуть смелее.

Бен считает, что наши ситуации похожи, но он забывает учесть одну главную исходную: в прошлом настоящем ему уже везло быть любимым, хоть и не долго.

В отличие от меня.

— Боюсь, ничем тебе помочь не смогу, — произношу я.

— В смысле?

— Бен, я решила дать Власу шанс.

Бен долго смотрит на меня в упор. Моя комната отделяется от остальной квартиры, и несмотря на то, что я слышу, как кто-то звонит в дверь, как её открывают, как Артур с кем-то здоровается, это долетает до меня словно издалека: со дна колодца или другого конца тоннеля.

Всё потому, что в моей комнате сидят два человека, одного из которых, по его мнению, только что предали.

Именно это сейчас думает Бен. Может, это остаточный эффект от той связи, которая была между нами, когда мы отправились в прошлое, а может всё дело в том, что в последнее время я стала слишком хорошо его понимать, но сейчас я хорошо читаю его эмоции, и шанс ошибки стремится к минимуму.

Пустой, расфокусированный, затуманенный взгляд. Сильно сжатая челюсть. Дёрганное движение, которым Бен зачем-то хлопает себя по козырьку кепки.

Теперь он будет меня ненавидеть.

— И чего ты планируешь этим добиться? — спрашивает Бен. — Мучить парня до тех пор, пока сердечко не ёкнет в ответ?

В конце он усмехается. Поднимается с кровати. Встаёт у письменного стола, и, готовясь к приходу Вани, даже снова принимает расслабленное выражение.

Это похоже на издевательство.

— Я чувствую что-то к нему, — защищаюсь я, но так слабо, что сама себе не верю.

— Уже? — брови Бена ползут вверх и исчезают за отросшей чёлкой. — Быстро ты.

— Это было и раньше, Бен, — с нажимом настаиваю я. — Между нами было что-то, что помогло мне его понять и принять ряд решений, которые…

— Которые, раз уж на то пошло, привели нас сюда, — Бен щёлкает пальцами. — В мир, кстати, тебе до дрожи ненавистный. И что? Удачно всё срослось, по твоему мнению?

— По моему мнению, это не твоё дело.

Бен чуть дёргает головой, демонстрируя мне всё своё неодобрение. Завязывается немая перепалка, где он выпячивает челюсть и долго выдыхает, а я скрещиваю руки на груди и едва сдерживаюсь, чтобы не кинуть в Бена тапком.

— Слава, тут гости! — доносится из коридора.

Дверь в комнату открывается сразу же. В щели появляются две одинаковые головы.

— Здарова! — декларирует Даня.

Когда на своё приветствие, излишне пропитанное энтузиазмом, он не получает ответа, его улыбка сползает с губ.

— Братец, тут нас, похоже, не ждали.

Близнецы заваливаются в комнату, где и без их присутствия, благодаря заряженной атмосфере, почти не осталось места.

— Мы по приглашению, — напоминает Ваня, имея в виду моё сообщение.