Кровь и туман

— Ладно.

— И насчёт того, что произошло…

— Уже забыли, — напоминаю я.

— Да, — соглашается Бен. Снова затягивается. Молчит. Выдыхает. — Забыли. Тогда тебе будет лестно узнать, что я последовал твоему примеру дважды и тоже решил дать Полине шанс. В конце концов, один раз мы уже были счастливы вместе, так какого чёрта не повторить?

Проезжающая мимо машина поднимает брызги, наезжая на лужу. До нас они не добираются, но Бен всё равно провожает иномарку оттопыренным средним пальцем.

— Это правильно, — говорю я, имея в виду ситуацию с Полиной. Бен докуривает сигарету и бросает окурок себе под ноги, туша остатки огонька носком кроссовка. — Правильно же, — повторяю с нажимом, когда так и не получаю никаких слов в ответ. — Или я чего-то не знаю?

— Как я уже говорил, Полина для меня чужая, — Бен отвечает мне пристальным, чистым взглядом. Без прищура. Без игры. — Ты удивишься, но когда дело касается притворства в отношениях, я не так хорош, как во всём другом.

— Не может быть! — вздыхаю я.

— Я предупреждал, что ты удивишься, — замечает Бен. Лезет в карман куртки, достаёт пачку сигарет. Я не останавливаю Бена, когда он снова закуривает. — Тебе стоит начать тренироваться заново, если хочешь вернуться в команду.

— Не знаю, смогу ли…

— А что мешает?

— Отсутствие опыта, например? — я выставляю перед собой ладонь с растопыренными пальцами, чтобы загибать их во время перечисления. — Или послужного списка? Или навыков, знаний? Или…

— Или завязывай с этим, — перебивает Бен. Шлёпает меня по кулаку с оттопыренными последними двумя пальцами. — И просто возьми дополнительные часы физической подготовки.

— С кем? Татьяны не будет ещё две недели.

— А что насчёт Антона? — Бен зажимает тлеющую сигарету двумя пальцами: большим и указательным. Долго смотрит на неё, прокручивая, затем произносит: — Он к тебе, кажется, благосклонен. Всего одно жалкое вечернее дежурство за нарушение порядка в строю!

— Это наверняка из-за Дмитрия. Никто не хочет переходить дорогу дочке своего босса. Тем более, Антон здесь всё-таки на птичьих правах, несмотря на карт-бланш от Татьяны.

Бен жмёт плечами.

— Кстати, о Дмитрии. Как у тебя с родителями?

— Нормально, — честно отвечаю я. — С мамой всё как прежде, а с… ну, как видишь, папой я его пока не называю.

— Даже при нём?

— При нём я пользуюсь местоимениями.

Я снова обращаю свой взгляд на дорогу. Звонок, который я совершила после вынесенного в тренировочном зале приговора, не казался мне чем-то неправильным ни до разговора, ни во время, ни после. К счастью, и абонент на другом проводе на удивление быстро согласился подбросить меня до дома.

Хорошо, что ведьмы получают водительские права по иной системе, не так, как люди. Да и что-то мне подсказывает — Лие уже давным-давно исполнилось восемнадцать.

— Жестокая ты женщина, — усмехаясь, сообщает Бен.

Я хочу задать ему встречный вопрос, но вспоминаю, чем кончился наш последний разговор, включающий в себя обсуждение его матери, и решаю заткнуться. Принимаюсь провожать мимо проезжающие автомобили взглядом, на четвёртой легковушке мне везёт; в подъехавшей к тротуару машине я вижу знакомую блондинку.

— Кто заказывал такси на Дубровку? — спрашивает Лия, опуская стекло пассажирского сидения. Дальше следует улыбка — для меня, и заинтересованный взгляд — для Бена. — Оплата по количеству занимаемых мест.

— Я не твой пассажир, — отвечает Бен.

Я кидаю сумку на заднее сиденье, сама плюхаюсь на пассажирское.

— Куда тебя забросить? — спрашивает Лия. — Где ты живёшь?

— Домой пока не хочу. — Я дёргаю ремень безопасности, но в итоге отпускаю его, так и не пристегнувшись. — Можем намотать несколько кругов по городу?

— Без проблем, — отвечает Лия.

Прохладный ветер заставляет закрыть окно. Всё это время Бен следит за моими действиями, а я, хоть и не гляжу прямо на него, но краем глаза различаю, что он берётся за третью сигарету.

Похоже на немой сигнал. Стоит ли мне за него волноваться? * * *

Лия молчит. Из динамика магнитолы доносится бубнёж ведущего радиостанции. Мне нет дела до того, что он говорит, как и до того, что из музыки он ставит, но эта общая шумовая картина позволяет оживить тишину в салоне и сделать её менее напряжённой.

Кажется, я потеряла счёт времени.… Когда успело потемнеть? Не опоздать бы на дежурство!

Яркие огни фонарей, которые мы проезжаем, вереницей звёзд остаются у меня перед глазами, когда я отвожу взгляд на приборную панель. Лия держит положенный в населённом пункте скоростной режим, не превышая и на пару километров. Я снова задумываюсь о её реальном возрасте. В том настоящем спросить не успела, а здесь… как-то неудобно, что ли.

Мы не друзья — это себе приходится напоминать настойчиво, даже немного грубо.

— Когда мы виделись крайний раз, ты сказала, что позвонишь, но я думала, это всего лишь вежливость, — начинает Лия.

Она не делает радио тише, лишь повышает голос.

— Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, — отвечаю я. — Моя подруга находится в коме, а парни… знаешь, их общество иногда бывает невыносимым.

Лия хмыкает, но кивает с пониманием. Я вспоминаю, что у неё есть младший брат по имени Лео. О том, что она наверняка имеет при себе далеко не одного ухажёра, напоминать не приходится: всё и так, как говорится, налицо.

На красивое, идеальное лицо.

— Ты не подумай, — Лия выкручивает руль в сторону, беря левее и перестраиваясь на соседнюю полосу для обгона идущего впереди грузовика. Пока мы проезжаем мимо, я успеваю разглядеть водителя — крупного белобородого мужчину в красной кепке, низко натянутой на лоб. Он, почувствовав мой пристальный взгляд, чуть поворачивает голову. У мужчины вместо глаз — два ярких оранжевых сигнальных маяка. Я вздрагиваю, когда мужчина подаёт звуковой сигнал, но не нам, а мотоциклисту, петляющему между. — Я рада, что ты позвонила. Общаться с кем-то из старой школы — это приятно. Я снова могу почувствовать себя обычной ученицей, а не подающей надежды перспективной студенткой. Мне не хватало этой простоты. Плюс, — Лия на секунду замолкает. — Ты же защитница. Это не только может обеспечить мне некие привилегии, но и изрядно потреплет нервы родителям.

Я усмехаюсь.

— Рада быть полезной.

— Это прозвучало слишком эгоистично, да?

— Нет, — качаю головой. — Это всё из-за… а, знаешь, не бери в голову.

Я гляжу на Лию. Она озадачена повисшей в воздухе недосказанностью. Слегка хмурит брови, продолжая пробегать глазами по каждому элементу дороги, по пейзажам, но участникам движения. Я чувствую, что обязана объясниться, но не знаю, с какого момента мне можно начать с Лией — здесь и сейчас не моей лучшей подругой. Признаться обо всём Ване и Дане было одновременно и сложным и самым простым делом в мире, потому что одного из них я любила раньше и могу открыто любить сейчас, а другой, когда-то спасший мою жизнь, здесь сделал бы это, — я почему-то уверена, — снова, без каких-либо сомнений.

Лия — другое дело. Ситуация даже страннее и тяжелее, чем с Кириллом, который всё ещё остаётся моей открытой раной.

Отношения с Ваней и Даней стабильны. Отношения с Кириллом — заданы на минимальный успех и с вероятностью в сто процентов сделают больно кому-то из нас двоих.

Отношений с Лией у меня попросту нет.

— Ты куда-то уезжаешь? — спрашивает Лия, бросая короткий взгляд в зеркало заднего вида. — Зачем сумка?

— Меня лишили звания оперативника, — сообщаю я. — Попросили освободить комнату.

— Ох, — Лия такого откровения явно не ожидала. — Мне очень жаль.

— Ничего, порядок. Всё, вроде как, вполне себе честно: оперативники должны быть способны защитить попавшего в беду, а я едва ли могу позаботиться даже о самой себе, так что…

Договорить не успеваю; Лия резко уводит машину к бордюру. Притормаживает, включает аварийный сигнал, глушит мотор. Отстёгивает ремень безопасности, поворачивается ко мне всем корпусом.

Взгляд: прямой, вопрошающий, — впивается в меня крепкой хваткой.

— Могу я быть с тобой предельно откровенна? — спрашивает Лия. Я киваю без опоздания, что, надеюсь, не вызовет у неё подозрений. — Мы не виделись несколько лет и вдруг встретились на парковке у моей новой школы. Ты за мной следила?

— Я… — все слова путаются, я не знаю, за что уцепиться в первую очередь.

— Ладно, не отвечай, — перебивает Лия. — Если бы у меня были реальные проблемы со стражами, они бы отправили тебя вместе с группой захвата, или ты сама была бы не так дружелюбна и сразу заломила мне руки за спину.

— Наверно, — неуверенно протягиваю я.

— Значит, мы остановимся на версии случайного совпадения? И сегодняшний твой звонок — это тоже всего лишь стечение обстоятельств?

Кажется, именно сейчас от меня ждут конкретного ответа, но я так быстро и так сильно потерялась в смысле этого разговора, что только и могу приподнять брови, выражая своё искреннее удивление.

— Не совсем понимаю, к чему ты ведёшь, — говорю я.

Лия принимается нервно дёргать рукав кожаной куртки.

— Я очень осторожный человек. — (А вот это я, кстати, знаю!). — Иногда доходит даже до абсурда. Но, и ты в курсе, нынче время такое — не очень спокойное для любого из миров. А ваш человеческий, как связующее звено — и вовсе окружён со всех сторон, причём не всегда доброжелателями. Поэтому у меня давно вошло в привычку между завтраком и утренней зарядкой проверять будущий день на наличие тёмных пятен.

— Тёмных…?

— Слепых зон, — отвечает Лия, не давая мне договорить свой вопрос, для неё ожидаемый и очевидный. — Это места во времени, представляющие собой особо густые разветвления. В таких зонах любое принимаемое решение может иметь до сотни тысяч различных исходов. В обычный день может попасться максимум два таких пятна, и то они, скорее, светлые, а не тёмные из-за редкости переплетений. — Лия чуть наклоняется вперёд. Я представляю, как она произнесёт следующее предложение таинственным голосом заговорщика. — Сегодня с утра я едва не умерла от удушения застрявшей поперёк горла овсянкой, потому что сегодняшнее пятно, которое показали мне карты, было похоже на огромную чёрную кляксу, готовую поглотить всё на своём пути.

— Ясно, — спокойно отвечаю я. Но на самом деле меня безумно распирает от вопросов. А ещё больше — от желания попросить её показать мне такую магию в действии.

Лия лезет на заднее сиденье, а когда выравнивается, размещает у себя на коленях дамскую сумку. Ещё мгновение спустя сумка опускается на резиновый коврик у педалей, а её место на коленях занимают карты со стимпанковским механическим рисунком на рубашке.

— Хочешь, попробуем? — спрашивает Лия, уже закончив с картами и переводя взгляд на меня.

На её худых бёдрах с трудом умещаются восемь карт рубашкой вверх. Лие приходится совсем перестать двигаться, чтобы те дождём не рухнули вниз.

Знаю, что нужно делать; помню ещё со своего сеанса с Алом, который и стал моим первым столкновением с тогда ещё незнакомым миром ведьм и ведьмаков. Поэтому сама первая протягиваю ей ладонь.

И всё повторяется вновь.