Порочные ангелы

Ожидаю, что она прикроется, со злостью посмотрит на меня, но Луиза просто уставилась вперед, не сводя глаз с капель конденсата, стекающих по краю ванны. Все, что я могу, это смотреть на ее обнаженную фигуру, на соски, выглядывающие из воды и на то, как прекрасно уязвимой она выглядит. Мне это нравится. И моему члену тоже. Он натягивает ткань моих джинсов, и я впервые решаю это проигнорировать.

— Я принес тебе ужин, — говорю я, когда мне удается собраться с мыслями.

— Ты нервно звучал, — отвечает она ледяным голосом, избегая встречи с моим взглядом.

— Я волновался, — признаю, делая шаг в ее сторону. Приседаю, чтобы мы находились на одном уровне и придерживаясь рукой за край ванной. — Боялся, что что-то случилось с моим самым ценным активом. Без тебя мне нечего будет обменивать.

— Верно. Ну, как видишь, я жива, — она слегка улыбается.

— Тебе больно? — замечаю, что она лежит, опираясь на голову, а не спину.

Ее улыбка исчезает, но она ничего не говорит. Я знаю, что девушке больно.

— Наклонись вперед, — говорю я ей.

— Зачем?

— Хочу насладиться своей работой.

— Ты предпочитаешь наслаждаться не моим телом, а своей работой? — она наконец-то встречается со мной взглядом.

Я тяжело сглатываю, но умудряюсь улыбнуться.

— Я могу наслаждаться и тем и другим. Твоя спина так же красива, как и все в тебе. Возможно, даже красивее.

Но это ложь. Я понимаю это, как только она наклоняется вперед. Протягивая руку, убираю ее темные, тяжелые и мокрые волосы со спины, перекидывая их через плечо. Теперь ее спина выглядит уродливо, раны от электрошокера вместе с этим глубоким «Ь» рваные и грубые, а плоть содрана и распухла от воды.

Она выглядит настолько маленькой, невинной и беззащитной в этой ванне, в контраст с буквами, что я ощущаю нежелательный толчок стыда. Это почти сбивает меня с ног, и я понимаю, что схватился за край ванны намного сильнее, чем хотел.

К сожалению, она тоже замечает это, устремляя взгляд к моей руке.

Мне нужно исправить это прямо сейчас. Она просто женщина, женщина, не имеющая большого значения. Я не знаю ее, и она не знает меня. И никогда не узнает. Через два дня она или уйдет или будет мертва, поэтому испытывать стыд и угрызения совести из-за того, что я сделал, бесполезно, нелепо и опасно. Чертовски опасно.

— От тебя просто дыхание захватывает, — говорю ей, плотоядно улыбаясь. — Такая красавица, испытывающая такую боль.

— Я не испытываю боль, — говорит она. — Если пришел, чтобы вырезать еще одну букву или снять видео, тогда делай это. Не притворяйся, что ты здесь ради того, чтобы меня накормить.

— Возможно, я здесь для кое-чего еще, — я медленно и сладко осматриваю тело девушки, позволяя ее виду вызвать во мне всплеск похоти.

Я жду, когда в ее глазах появится страх, но этого не происходит. Однако там есть кое-что другое, то, что я видел только раз или два на ее лице. Любопытство. Хорошо это или плохо, казалось, она интересуется, что я могу сделать с ней. Или, возможно, для нее.

Она смотрит в сторону, разрывая жаркий контакт между нашими глазами, и прижимает колени к груди.

— Ну, если ты тут для кое-чего еще, тогда делай это.

Цокаю языком.

— Ты странная, Луиза. Тебе нужно знать, что не стоит соблазнять дьявола, — протягиваю руку и провожу пальцем невидимую «Е» на ее спине. Она вздрагивает от прикосновения, но не останавливает меня. Интересно, что еще она позволит мне сделать? Если я протяну руки и прикоснусь к ее груди, подчинится ли она как в прошлый раз? Будет сопротивляться? Или будет хотеть этого, желать?

Держу пари, у нее никогда прежде не было оргазма. Обнаруживаю, что наслаждаюсь мыслью о том, чтобы показать ей и боль, и удовольствие.

Провожу невидимую «Р», представляя результат, говоря себе, что это будет выглядеть красиво. Потом направляю пальцы к ее плечу и вниз по руке, в теплую воду. Нежно ласкаю ее сосок, как будто случайно, и внимательно наблюдаю за реакцией. Сосок реагирует восхитительно.

Луиза закрывает глаза, и я в свою очередь делаю то же самое, наслаждаясь насыщенным, сладким запахом ее влажной кожи, прислушиваясь к ее дыханию.

— Тебе это нравится? — шепчу я.

Слышу, как она тяжело сглатывает.

— Просто жду ножа, — говорит Луиза мягко.

Мои глаза распахиваются, и я пристально смотрю на нее. Конечно, она не может наслаждаться чем-либо, когда скоро прольется кровь.

— Тогда ты его получишь, — отвечаю быстро. Я убираю руку и стряхиваю с нее воду, поднимаясь на ноги. — Особенно теперь, когда Сальвадор вырабатывает стратегию по твоему возвращению.

Она дергается, как будто ее внезапно ударило током, разбрызгивая воду, и смотрит на меня с ужасом, который не имеет никакого отношения ко мне.

— Ты слышал что-то от Сала?

— В какой-то степени, — отвечаю я медленно, после чего беру полотенце и протягиваю его ей. — Выбирайся из ванной.

— Лучше сделай это здесь.

— Твоя спина сейчас очень чувствительна. Может быть больнее, — я хмурюсь.

— Мне хочется посидеть в бассейне из своей крови, — она произносит эти слова твердо, однако ее грудь быстро поднимается и опадает, и девушка почти дрожит. Прошлой ночью я видел, как она отреагировала на мысль о возвращении к Сальвадору, однако не понял, насколько сильны ее страхи. Мне становится интересно, что, черт побери, он с ней сделал.

И приходится запретить себе думать об этом. Это только все усложнит.

— Как скажешь, — говорю я, после чего складываю полотенце, аккуратно кладу его на раковину и достаю из ботинка нож. — Уверена, что не хочешь сначала поужинать? Сам готовил. Из свежих продуктов из города и прочее.

— Предпочитаю лезвие, — отвечает она.

После этого, Луиза еще сильнее наклоняется вперед и убирает волосы в сторону, полностью открывая спину. Мои действия не оказывают на нее абсолютно никакого эффекта, как будто она даже хочет их. Я отдаляюсь от ее разрушения все сильнее и сильнее, и погружаюсь глубже и глубже во что-то еще, что-то более настораживающее.

Наклоняюсь, и, придерживаясь рукой за ее небольшую аккуратную шею, начинаю вырезать «Е». В этот раз порез не такой глубокий и занимает намного больше времени. Я постоянно колеблюсь, и знаю, что она замечает это, однако ничего не могу с этим поделать. Когда это, наконец, заканчивается и сделан последний разрез, я наблюдаю за тем, как кровь стекает по ее спине, что похоже на то, будто она плачет малиновыми слезами, и вода вокруг талии девушки становится розоватого оттенка.

Прежде, чем успеваю понять, что делаю, я прижимаю губы к ране, пробуя на вкус соль ее крови и чистоту вен. Мне хочется облегчить повреждение, которое я только что причинил, и почувствовать, как энергия ее существования пульсирует под моей кожей.

К ее чести, она даже не вздрагивает, позволяя целовать ее спину сколько угодно. Она позволяет мне быть вампиром, кайфующим от ее крови и желающим ее душу.

— Я хотел сломать тебя, — бормочу я, касаясь губами крови. — Уничтожить, разрушить. Но ты не ломаешься. И не сломаешься никогда. Почему? — заканчиваю я едва слышно.

Она отстраняется и смотрит на меня через плечо, в ее глазах не отражаются эмоции даже тогда, когда она видит мои красные губы.

— Верни меня Сальвадору, — говорит она, не сводя с меня взгляда, — и я обещаю, что тебе никогда не удастся собрать вместе осколки того, что от меня останется.

Я вижу, что она говорит правду. Эта правда ощущается подобно крошечному осколку в сердце.

Проглатываю это чувство и выпрямляюсь, после чего указываю на полотенце.

— Вытирайся, твой ужин остывает. Я подожду в комнате, чтобы убедиться, что он не пропадет.

Оставляю ее в ванной и закрываю за собой дверь. Оказавшись в одиночестве, прижимаю руки к лицу и глубоко вдыхаю, пытаясь собраться. Вещи происходят и развиваются с бешеной скоростью, и на кону абсолютно все. Какими бы ни были долбанутые… чувства, которые я испытываю к Луизе, они не настоящие; не могут быть настоящими. Чувства никогда не приводили ни к чему, это делал только инстинкт. И мой говорил мне бежать, отстраниться, готовиться махнуть рукой на нее, потому что в любом случае, даже с моим именем на спине, она не моя. Она или принадлежит Сальвадору или мертва, что, в конечном счете, одно и то же.

Вскоре Луиза выходит из ванной в одном полотенце, выглядя настолько ангельски, что аж дух захватывает. Она с любопытством смотрит на меня, и я думаю о том, что она видит на моем лице. Я больше не могу позволять ей что-либо видеть.

Девушка подходит к кровати и садится на край, без интереса смотря на остывшую еду. Знаю, что бесполезно пытаться заставить ее поужинать. На самом деле, мне лучше уйти сейчас.

— Увидимся завтра, — говорю ей грубо, разворачиваясь на пятках и направляясь к двери.

Мне интересно, что она подумает о моем поспешном уходе, и приходится напомнить себе, что это не должно меня волновать.

— Почему ты так сильно хочешь сломать меня? — тихо спрашивает она, когда я уже тянусь к дверной ручке.

Замираю и думаю о правде, после чего, не оборачиваясь, говорю:

— Потому что я предпочитаю уничтожать красивые вещи до того, как они уничтожат меня.

Она не отвечает, но, открывая дверь, я слышу низкий смешок, заставляющий меня замереть и повернуться к девушке.

— Ничего себе, — говорит она иронично, изогнув губы в веселой улыбке. — Она действительно заморочила тебе голову. Элли, — добавляет Луиза так, будто я не знаю, кого она имеет в виду.

Как будто может быть другая она.

Я захлопываю дверь, вздрагивая от дискомфорта, распространяющегося в груди. Поворачиваюсь к ней лицом, умудряясь сохранить выражение лица пустым, а голос холодным.

— Не произноси ее имя. — Луиза хмурится, и это ощущается как пинок в живот. — И не смотри на меня так, — добавляю я.

— Как так? — спрашивает она.

— Как будто тебе меня жаль, — даже произносить это стыдно.

— Но ведь мне действительно жаль тебя, Хавьер Берналь, — говорит Луиза с превосходством в голосе. — Очень жаль. Ты такой жестокий и сильный мужчина, а все еще зализываешь свои раны.

Через секунду я уже оказываюсь возле ее кровати и хватаю девушку за руку, притягивая к себе так близко, что мои губы касаются мочки ее уха.

— Единственные раны, которые я когда-либо зализывал, — шепчу я хрипло. — Твои.

С этими словами я отпускаю ее и сваливаю отсюда нафиг, до того, как сделаю что-нибудь похуже.